Тайны забытого оружия - Антон Первушин

Запорожец немедленно доложил об этом «успехе» Ягоде и, разумеется, попал впросак. Получив от куратора хорошую взбучку, Запорожец в присутствии сотрудников лаборатории назвал Календарова бандитом и аферистом. Тот разыграл из себя обиженного, написав заявление с просьбой освободить его от занимаемой должности, поскольку не может работать в обстановке недоверия и угроз. Ягода тотчас вызвал Календарова в Москву и устроил ему разнос, после чего поставил ультиматум: если Календаров не выполнит обещаний, то отправится гнить в тюрьме; если выполнит, Ягода повесит его портрет в своем кабинете.

История зашла слишком далеко. Календаров мог потянуть за собой не только Федорова, но и руководство НКВД. Поэтому в конце концов дело замяли, перепоручив спецлабораторию военному специалисту.

В ВИЭМ Календарова встретили холодно. Здесь уже давно понимали, что имеют дело с безответственным авантюристом. Почувствовав, что его сторонятся, Календаров направил очередную жалобу Сталину и Молотову. Свои неудачи он объяснял тем, что его затирают, не дают работать, не печатают...

Из ЦК ВКП(б) поступило указание поддержать товарища, и Календарова включили в состав докладчиков на Всесоюзном съезде физиологов. Однако выступление не состоялось – 21 сентября 1937 года Календарова арестовали.

Разумеется, Календаров всеми силами доказывал, что он невиновен. Главное обвинение, которое ему предъявили – участие в антисоветской организации, созданной «врагами народа» Ягодой и Запорожцем. Календаров настаивал, что его отношения с указанными лицами носили чисто служебный характер.

Следователь упорно требовал объяснить отсутствие результатов в исследованиях. Календаров ссылался на недостаточную техническую оснащенность лаборатории и, чтобы представить себя в более выгодном свете, обвинил в этом директора ВИЭМ Федорова.

На всех допросах Календаров утверждал, что действовал в интересах страны и лично товарища Сталина. В своем заявлении на имя начальника ленинградского НКВД он писал: «Решение по моему делу ставит под удар работу, имеющую огромное значение для всей нашей страны, которую мне поручил лично Иосиф Виссарионович Сталин и по которой я несу известные обязательства перед правительством и партией».

От столь серьезного утверждения нельзя отмахнуться – начинаются допросы лиц, причастных к деятельности спецлаборатории. Однако они ничего не знают о контрреволюционной деятельности Календарова – зато готовы свидетельствовать, что «авантюрные опыты Календарова затормозили настоящую постановку дела в СССР».

Все материалы передали прокурору Хайкиной. Поскольку политические обвинения не подтвердились, дело решили прекратить за недостаточностью улик. 29 декабря 1939 года Календаров покинул тюрьму. Вскоре он объявился в московском Институте теоретической геофизики как специалист по физике, затем перебрался в кресло директора Института физиотерапии. Во время войны он служил в госпиталях. После демобилизации переквалифицировался в патофизиолога, переходил с одного места на другое, нигде не задерживаясь больше чем на год. Звезда изобретательного мошенника закатилась навсегда...

В то же время Наркомат обороны проводил свою серию исследований по изучению телепатии. Их принято связывать с именем Леонида Леонидовича Васильева.

Леонид Васильев, физиолог-рефлексолог и парапсихолог, увлекался в молодости теософией, выписывал издания Теософского общества в Лондоне, что, по-видимому, и подтолкнуло его к изучению таинственных «психических феноменов». Не меньший интерес Васильева вызывала и тибетская медицина, получившая распространение в Петербурге в начале ХХ века благодаря успешной практике тибетского врача Петра Александровича (Жамсарана) Бадмаева. Имеются сведения (правда, отвергаемые родственниками Васильева), будто бы незадолго до революции Леонид вместе со своим камердинером совершил путешествие в Тибет, присоединившись к каравану буддийских паломников. Впоследствии он рассказывал об одной довольно необычной водной процедуре, которую ему однажды довелось наблюдать в этой стране: тибетские монахи ходят или стоят неподвижно в проточной воде горного ручья, одновременно вращая установленные там же молитвенные барабаны. Какое-то время пытливый путешественник провел в уединении в пещере, проникаясь медитативной практикой. Позднее Васильев занимался более углубленным изучением тибетской медицины под руководством племянника Петра Бадмаева ― Николая Бадмаева, который лечил Горького, Алексея Толстого, Бухарина и Куйбышева.

В 1932 году ленинградский Институт мозга «получил задание начать экспериментальное исследование телепатии с целью, по возможности, выяснить ее физическую природу». Научное руководство исследованиями было поручено Леониду Васильеву. Это был удачный выбор. Васильев работал в Институте мозга с осени 1921 года и принимал самое непосредственное участие в исследованиях телепатических явлений, проводимых директором Института академиком Бехтеревым; после его смерти в 1927 году Васильев продолжил эти работы уже по собственному почину, а в 1932 году ему предложили возглавить научное руководство темой.

Исследования в группе Васильева велись в течение пяти с половиной лет – с 1932 по 1937 год включительно.

Аналогичное задание получила и Лаборатория биофизики АН СССР в Москве, подчиненная академику Петру Петровичу Лазареву. Научное руководство темой было поручено профессору Сергею Яковлевичу Турлыгину.

Ни Турлыгин, ни Васильев не знали о работах друг друга. Позже Васильев напишет, что работы Турлыгина «совпали по времени, как мы потом узнали, с аналогичными нашими исследованиями».

Турлыгину удалось впервые обнародовать результаты своих исследований еще в 1939 году в докладе «Об излучении нервной системы человека», сделанном им на заседании биофизической секции Московского общества испытателей природы. Васильеву пришлось ждать до 21 апреля 1960 года, когда он выступил с докладом «Об электромагнитных излучениях мозга» в ленинградском Доме ученых.

В масштабных работах Васильева исследовалось мысленное внушение двигательных актов, зрительных образов и ощущений, сна и пробуждения. Для изучения физической природы носителя применялось экранирование (металлом) мысленно внушающего индуктора или воспринимающего мысленное внушение перципиента, а также увеличение расстояния между индуктором и перципиентом (от 25 метров до 1700 километров). Результат, сообщает Васильев, оказался неожиданным даже для самих исполнителей: ни экранирование, ни расстояние не ухудшали результатов во всех тех случаях, когда они отчетливо проявлялись без экранирования или на малом расстоянии.

В отличие от Васильева Турлыгин получил результаты, которые в основном не противоречили электромагнитной гипотезе. Турлыгину не удалось опубликовать свою работу в полном объеме ― рукопись, озаглавленная «Излучение электромагнитных волн человеком», объемом в 70 машинописных страниц, так и осталась в архиве. Ее сокращенный вариант был напечатан в 1942 году.

«Приходится признать, – подводил Турлыгин итоги этих своих исследований, – что действительно существует некий физический агент, устанавливающий взаимодействие двух организмов между собой... Чисто оптическая картина действия экранов, отражения этого агента от зеркал и дифракционные явления заставляют думать, что этим агентом является электромагнитное излучение, одна из волн которого лежит в области 1,8 – 2,1 мм».

При подготовке и проведении экспериментов Турлыгин проявил немало изобретательности. В экспериментах участвовало три человека: испытуемый, гипнотизер (индуктор), экспериментатор. Измерительный прибор – секундомер. Задача испытуемого – уловить мысленный приказ индуктора «падать назад». Предоставленный сам себе, испытуемый падал через одну-две минуты после команды «начинаем!»

В случае же, когда к этой команде присоединялся мысленный приказ «падать назад», время начала падения сокращалось до 2 – 10 секунд. Измеренное секундомером время, прошедшее от начала мысленного воздействия до начала падения испытуемого, было основным критерием результативности воздействия. Эксперименты ставились в звукоизолированной комнате. В одном ее месте стояла сплошь обитая свинцом будка. В ней размещался индуктор. На уровне его лица находилась труба, выходящая из будки наружу. Испытуемые ставились затылком к трубе на расстоянии до двух метров от него. Предполагаемое излучение индуктора должно было проходить через трубу и падать на свинцовый экран, который, предположительно, задерживал излучение.

В других экспериментах излучение направлялось на эбонитовое или медное «зеркало» или между пластин конденсатора. Пройдя через экран, дифракционную решетку, пластины конденсатора либо отразившись от «зеркала», излучение падало на испытуемого. Таким образом исследовалась чисто физическая картина явления.