Любовница. Война сердец - Шерил Сойер

В ответ на его насмешливый и горький тон Делия крепко пожала его руку.

— Что настроило их против тебя?

Себастьян посмотрел ей в глаза, он всегда знал, что мог рассказать Делии все, что угодно. Она была волнующей смесью, так как обладала острым умом и ласковым нравом, которая поощряла доверие.

Он решил ей признаться, ибо испытывал удовольствие от того, что она была рядом с ним в качестве слушателя, а не судьи. И это держало их в отдалении от обсуждения планов на ближайшее будущее. Ей всегда нравились истории: он расскажет ей такую, в которой прежде никогда не признавался.

— Мои родители сокрушались по поводу всего, что я делал, и всего, чего я стоил — моей учебы, моей военной подготовки, моих друзей. Или, возможно, они просто считали, что я презираю их. Заметь, я всегда понимал, какими жалкими они были как родители, как землевладельцы, как попечители наследства. Но именно в Дублине, когда я заинтересовался политикой, я смог действительно в полной мере понять и оценить их бессилие и позор. Мои родители утверждали, что поддержали Англо-ирландскую унию об Объединении в 1801 году, но что касается какой-либо пользы, которую они могли извлечь от этого, у них не хватило ни твердости характера, ни энергии. Они могли точно так же присоединиться к протесту против объединения, как это сделал я. — Себастьян увидел удивление на лице Делии, но не остановился. Он почувствовал неожиданное облегчение от того, что произнес эти слова. — Они думали — если они вообще думали, — что Уния, ликвидировавшая автономию Ирландии, будет благом, но английская колонизация принесла ирландцам разорение и рабство, и это стало ясным как Божий день сразу же…

Делия отняла свою руку и откинулась на спинку дивана, она была очарована его рассказом и в то же время встревожена.

— Значит, ты стал мятежником?

— Я был студентом. И еще я был влюблен.

Она внимательно посмотрела на него, лицо ее вытянулось.

Себастьян произнес печально:

— Она умерла.

Делия вздрогнула, затем сказала приглушенным голосом:

— Ты стал повстанцем из-за нее?

— Нет. — Это было не совсем правдой. Он следовал за Морин О'Шиа повсюду, как марионетка, и даже теперь, оглядываясь назад, не понимал, как он мог поступить иначе. Она была старше его, красивая и яркая как пламя, и когда она ввела его в свою жизнь, все, что она предлагала ему, было неодолимо. — Нет, в то время это были мои убеждения. Но я в самом деле присоединился к римской церкви из-за нее.

Выражение Делии сразу же изменилось.

— Ты католик? — Когда он кивнул, она взяла его за руку. — Ты католик, как и я. И ты никогда не говорил мне! Грешно скрывать это!

Он улыбнулся:

— Я тоже никогда не видел жену генерала во время исповеди.

Она покачала головой.

— Конечно, я должна была отречься ради своего супруга. Иначе Гоулдинг не женился бы на мне. Но ты… ты же был свободен. — Слово повисло в воздухе между ними, затем она посмотрела на него, склонив голову к плечу, и сказала:

— Боже Всемогущий, не удивительно, что твои родители отвернулись от тебя! Они вычеркнули тебя из завещания?

— Там мало что можно завещать, — ответил он. — Насколько тебе известно.

Ее глаза снова изучающе посмотрели на него, и он увидел в них одновременно жалость и ревность:

— Ты женился на ней?

Он покачал головой, затем положил ее руку себе на колено и стал перебирать ее пальцы.

— Я даже не уверен, приняла ли бы она меня. Я не проявил себя. Она хотела, чтобы я записался в один ирландский полк за границей и сражался бы под знаменами Бонапарта ради свободной Ирландии. — Делия посмотрела на него широко открытыми глазами. Он крепко держал ее за руку. — Но ее арестовали. Это было время, когда Чарльз Леннокс был наместником короля в Ирландии — сейчас он герцог Ричмондский, будь он проклят! Была проведена новая облава заговорщиков. Всю ее семью привлекли к суду. Она умерла в тюрьме до суда.

Делия тихо вскрикнула, соскользнула на пол и прижалась щекой к его колену. Они долгое время молчали, и он задавался вопросом, думает ли она, что он слишком взволнован, чтобы говорить дальше. Фактически же он чувствовал себя освободившимся от тяжкого груза.

Наконец, она спросила, подняв на него глаза:

— Ты мог так легко присоединиться к французской армии?

Себастьян усмехнулся:

— Матерь Божья, я сказал, что я презирал свою семью, но это не значит, что я их ненавидел. Нет, об этом даже никогда не было речи. Друзья действительно думали, что я соглашусь. — (Макреди был одним из них. Десерней бросил ему вызов после дуэли в лагере, но никто из стоявших рядом не мог предположить, что этот ирландец был офицером во французской кавалерии.) — Я отчаянно хотел, чтобы все это осталось позади, хотел вступить в армию и уехать. Тот факт, что у меня были такие опасные связи, вселил ужасный страх в моих родителей, поэтому я смог заставить их дать мне деньги на покупку офицерского чина, которые они, возможно, заняли у одного из моих зятьев. С тех пор моя нога ни разу не ступала на землю Ирландии.

— В этом теперь нет необходимости, когда ты нашел свое место в Англии. Я слышала все о Бирлингдине. Какое состояние и какое поместье!

В ее словах прозвучала неподдельная радость за него, а не зависть. Или амбиции. Он нежно держал ее подбородок своими пальцами.

— Только до тех пор пока сын Гамильтона не достигнет совершеннолетия.

— Но тем временем у тебя уже будет собственность и доход.

— Как у опекуна. Вполне достаточно для жизни.

Она сказала игриво:

— В самом деле, сэр, но разве вам не хочется большего? — она высвободилась и отодвинулась назад, чтобы сесть на корточки, вне пределов его досягаемости. — Если что-нибудь случится с наследником, Бирлингдин достанется тебе одному, это так? Других мужчин в роду нет?

— Нет. Это так, да, тогда у меня будет Бирлингдин и титул баронета.

Делия продолжала тем же игривым тоном:

— А что, если ты возьмешь в жены леди Гамильтон, тогда ты получишь также и Клифтон?

— Нет, он передается по женской линии.

— О, это хорошо, — сказала она, легонько покачиваясь на пятках, затем грациозно поднялась. — Я, в самом деле, хотела бы понять эти вещи. Следующий раз я включу тебя в свои молитвы и буду знать, о чем молиться на твой счет.

Себастьян содрогнулся:

— Довольно, Делия!

Она стояла, печально глядя на него.

— Я только дразнила тебя. — Она снова улыбнулась. — Ты забыл, как мне нравится дразнить?

— Нет, я не забыл. — Она стояла рядом, и Себастьян взял ее за руки.

Прежде чем подойти еще ближе, она спросила: