Как я стал… - Ярослава Пулинович

Саша. Ну, Маечка…

Майя. Ничего страшного. Я пошла к Морозову. Мне еще домой успеть надо, вещи собрать. Я просто хотела услышать, что ты меня до сих пор любишь. Услышала, и вроде отпустило… Только вот что с твоей любовью делать – ума не приложу. Ладно, давай…

Саша. Подожди.

Майя. Что подожди? Давай завтра созвонимся?

Саша. Нет, подожди.

Майя. Глупый ежик… Пока.

Саша. Майка, у меня есть деньги.

Саша достает из кармана конверт, протягивает его Майе.

Саша. Вот, возьми… Этого хватит на первое время. Если экономно, то на полгода жизни точно хватит.

Майка заглядывает в конверт.

Майя. Откуда?

Саша. Неважно.

Майя. Нет, важно.

Саша. Один знакомый попросил подержать у себя… Пока он в отъезде. Он не скоро еще вернется. Так что возьми. А там я у матери попрошу, и рассчитаемся с ним.

Майя. А их точно можно тратить?

Саша. Точно. Только не уходи к Морозову жить, ладно?

Майя. Ладно. Тогда нужно идти газету покупать с объявлениями или что?

Саша. Не знаю…

Майя. Ты ничего не знаешь, Сашка. Вот абсолютно ничего. Как ты вообще живешь на свете?

Саша. Не знаю… Только к Морозову не уходи. Будь со мной, пожалуйста.

Майя. Да буду я, буду… Куда я от тебя денусь? Дай телефон, я Танюхе позвоню, у нее мама риэлтор.

Саша протягивает Майе телефон.

Майя (телефону). Хорошенький телефончик, мой любименький. Соскучился без меня, да? (Саше.) Ладно, пошли отсюда, а то, как дураки, посреди площади у всех на обозрении стоим.

Саша с Майей уходят с площади.

10

Из дневника Саши:

Мы сняли с Майкой однушку в центре. Очень уютную, с мебелью. Еще купили ей платьице в одуванчиках и пальто на осень. А телефон Маши… я занес в черный список. Просто понял, что не смогу ей ничего объяснить. Не смогу ее увидеть… Даже просто позвонить не решился… Это было выше моих сил. Это было так невозможно и страшно, что я постарался об этом забыть. Только побаивался немного, что Маша найдет меня через отца. Но отец молчал, значит, она ему ничего не рассказала…

Я попросил у мамы денег, она спросила зачем. Я сказал: «На курсы в автошколе». Сказал: «Хочу взяться за ум и начинать потихоньку копить на машину». Она ответила, что сумма для нее большая, но она ее найдет. Я сказал: «Только не проси у отца». Она кивнула: «Хорошо». А я про себя подумал: «Будут деньги, тогда и позвоню Маше».

Полгода спустя:

Вчера мама протянула мне конверт с деньгами. Откладывала с зарплаты и накопила. Сказала, что чуть попозже возьмет кредит на машину для меня.

Я ушел в свою комнату. Взял телефон. И положил обратно. Долго мыл руки в ванной. Потом курил в подъезде. Потом вызвался выносить мусор. Потом относил бабушке лекарства. Потом снова курил… Наконец набрал ее номер. Такого абонента не существовало. Я даже обрадовался сначала… Но деньги-то мне отдать было нужно. Чтобы Маша знала, что я не подлец и не предатель. Что просто случаются обстоятельства, которые выше тебя, что в жизни бывают ситуации, которые ты не можешь предугадать, и объяснить ничего не можешь, но, в сущности, ты в них не виноват…

Я попросил отца разузнать контакты девушки Марии из пресс-службы администрации, у которой мама – Арина Аркадьевна Филимонова – всю жизнь проработала в нашем ТЮЗе. Машиной фамилии я не знал.

Сегодня отец вызвал меня в кабинет. Положил на стол диктофон. Он всегда все важные разговоры записывает на диктофон, чтобы ничего не забыть. Какая-то женщина говорила низким голосом… Я сразу представил себе такую толстую тетушку с сигаретой в зубах. Она рассказывала, что Маша – Вагнер по мужу, полгода назад развелась и вернула себе девичью фамилию Филимонова. Потом, три месяца спустя, у нее умерла мама. В конце осени Маша продала ее квартиру, уволилась и уехала в другой город. А куда – никто не знает…

Сегодня я впервые закурил в присутствии отца. И он ничего мне не сказал.

Пять месяцев спустя:

Под Новый год Майка меня бросила. Ушла к зам. директора туристической фирмы на красном «Порше». Я тогда почти месяц проболел – то гриппом, то ангиной, то хандрой, но зимнюю сессию сдал хорошо. Все-таки теперь я побаиваюсь отчисления, особенно после всех моих осенних мучений со сдачей задолженностей. В феврале мама взяла кредит и подарила мне голубую «Шкоду».

А в марте я познакомился с Алиной – она с моего факультета, со второго курса. Очень симпатичная длинноволосая татарка. Вроде бы у нас с ней все серьезно. Мама говорит, чтобы я ее остерегался, мол, татарки русских мужиков быстро окручивают. Но мне все равно. Если Алине так хочется меня окручивать, я не возражаю. В общем, можно сказать, что у меня все хорошо. И, верю, будет только лучше.

Иногда я вспоминаю про Машу. И тогда мне становится не по себе. Хотя она и говорила, что я ей ничего не должен и могу распоряжаться ее деньгами, как мне вздумается, а все-таки я чувствую, что поступил плохо. Что я не очень хороший человек. Надеюсь только на то, что Маша меня уже забыла. А я вот ее не могу…

В начале мая я водил Алину в рощу, к бетонной плите. Мы долго лежали на первой траве и вслушивались в шум воды. Алина эльфов так и не услышала. Действительно, какие на хрен эльфы?

Конец.