В поисках построения общего языкознания как диалектической системы - Алексей Федорович Лосев

образом также и совпадают в некоем, уже неделимом единстве. С нашей точки зрения, это диалектическое единство прерывности и непрерывности есть не что иное, как структура, в которой все отдельные части, во-первых, раздельны и отличны одна от другой, а, во-вторых, совпадают со своей цельностью, и цельность одинаково присутствует в каждой отдельной части, так что, переходя от одной части к другой, мы в то же самое время и никуда не переходим. Здесь мы можем обратить внимание читателя на две полезные работы, вышедшие на русском языке[37]. Обе эти работы приводят ценные исторические материалы по теории прерывности и непрерывности и по применению этих категорий в отдельных науках.

У языковедов понятие континуума используется иной раз без соответствующего специального термина. Так, Л. Ельмслев[38] определяет текст как

«синтагматику, цепи которой, продленные до бесконечности, манифестируются любым материалом».

Так как под синтагматикой этот исследователь понимает «семиотический процесс» и так как данный процесс представлен как бесконечность, выступающая в прерывной форме, то ясно, что здесь мыслится нечто вроде синтезирования непрерывности и прерывности.

г) Сущность поля потому поддается определению с большим трудом, что это поле немыслимо без очень острой и напряженной диалектики, а такая диалектика далеко не всем приятна, и далеко не все умеют с нею справиться. Континуальное поле, конечно, есть некоторого рода раздельность, так как иначе по этому полю невозможно бы было продвигаться, потому что для передвижения необходим переход от какой-нибудь одной точки к другой. А с другой стороны, всякому ясно, что континуальное поле, конечно, есть сплошность и непрерывность, т.е. полное слияние всех его точек в один, единый и нераздельный, поток. Вот эта острейшая диалектика раздельности и нераздельности, расчлененности и нерасчлененности, или, выражаясь физически, корпускулярности поля и его волнового характера, вот эта диалектика у многих и вызывает некоторого рода страх или озабоченность, почему момент континуума в поле обычно и формулируется либо весьма слабо, либо совсем не формулируется.

И тут еще весьма важно понимать диалектическую взаимосвязь таких категорий, как модель, квант и поле. Модель только еще предполагает свое становление, для которого она является образцом, в то время как квант уже вмещает в себя свое же собственное становление. Но если у модели приоритет принадлежит единораздельной цельности, а становление этой последней только еще предполагается, то в поле, наоборот, приоритет принадлежит именно становлению, именно континууму, а единораздельная цельность в нем самом отсутствует, но обязательно им предполагается. Поэтому абстрактно-системный и абстрактно-структурный подход к языку, самое большее, может говорить только о принципе модели, но еще никак о принципе поля, для которого на первом плане необходимо предполагать непрерывное становление, а уже потом структурно-раздельную системность. Это, конечно, нисколько не исключает огромной роли структурно-системного последования, а, наоборот, его предполагает.

д) Насколько трудным является понятие континуального поля для большинства современных лингвистов, видно даже по работам Г.С. Щура. Этот весьма вдумчивый языковед хорошо критикует разные применения понятия поля в лингвистике, но сам, можно сказать, даже избегает определять это понятие в его специфике.

То, что структура и система еще не есть поле и что поле не есть просто структура, – это Г.С. Щуру ясно. Но все-таки среди очередных и нерешенных языковедческих проблем он все же находит проблемы «установления соотношения между понятиями „система“, „структура“ и „поле“ в лингвистике», а также «установление соотношения между понятием поля в лингвистике и в общей теории поля»[39]. Сам Г.С. Шур в качестве своего основного подхода к этой проблеме называет такой подход,

«в основе которого лежит гипотеза… о включенности любого элемента в одну из групп и о существовании в языке нескольких таких групп»[40].

Согласно Г.С. Щуру, поле – это, собственно говоря, и есть не что иное, как группа элементов.

«Общее, что характерно для многих концепций, – пишет Г.С. Щур, – это постулирование общих дифференциальных признаков группам элементов, рассматриваемым как поле»[41].

Однако, если всерьез принять такое рассуждение, то придется сказать, что поле – это у Г.С. Щура пустое пространство, заполняемое разными группировками элементов. Но тогда здесь необходимо находить то устаревшее для современных точных наук понимание, когда пространство толковалось как ничем не заполненная пустота, а оформлялось оно извне единораздельным веществом.

е) Этот дуализм пространства и вещества давно преодолен в точной науке. Пространство трактуется теперь не как мертвая пустота и не просто как внешний атрибут вещества, но как та форма материи, которая обладает живым становлением и порождает из себя и отдельные, т.е. вполне раздельные, вещи, и разного рода пространственные отношения между этими вещами. С этой точки зрения материя есть такой континуум, т.е. такая сплошная непрерывность, которая в то же самое время порождает из себя и все раздельные вещи. Континуум не есть структура, но сплошность; однако, в то же самое время, специфически он мыслим только в абстракции, и фактически постоянно порождает из себя всякую раздельность, так что он даже и не мыслим без этой раздельности, как и сама раздельность немыслима без континуума. Континуум – не просто внешний атрибут вещей, но самая настоящая их субстанция, субстанция, постоянно порождающая из себя всякую вещественную раздельность. Таким образом, и континуум и раздельное вещество, постоянно переходя одно в другое, в своей последней субстанции есть проявление материи вообще как принципа всякой реальности вообще.

В заключение мы бы привели тот список языковых полей, который мы находим у Г.С. Щура. При этом необходимо будет сказать, что почти все приводимые здесь теории языкового поля страдают слишком преувеличенной структурностью и системностью, т.е. приматом принципа модальности с игнорированием огромной роли момента непрерывного смыслового становления и реально существующем языке и особенно – в речи. Такая преувеличенная оценка раздельности без учета существенной роли континуума грозит переходом к методам рационалистической метафизики и, в частности, к метафизическому материализму.

Каждый падеж в склонении, каждое глагольное время, наклонение или залог в реальном языке и в речи представлены, во-первых, в раздельном виде, как, например, в словарях для каждого слова перечисляются его раздельные значения. Но самое главное – это то, во-вторых, что все реальные и живые значимости в языке и речи обязательно скользят и постоянно переходят одна в другую. Все богатство языка и речи только тогда и можно будет учесть, если мы кроме раздельности не будем забывать и о непрерывных переходах. Только при этом условии имеет смысл привести те виды языковых полей, которые перечисляют Г.С. Щур.

ж) Вот эти поля: функционально-семантические поля, морфемные поля,