Убийство царской семьи и членов дома Романовых на Урале. Часть II - М. Дитерихс

Рассматривая Императора Николая II как носителя и охранителя Божественности происхождения власти Русского государя нельзя отделять Его от Его Жены, Императрицы Александры Федоровны. В браке Государя и Государыни вполне оправдались слова Христа: «так что они уже не двое, но одна плоть». Слияние Их было действительно полным; верой в святость самодержавной власти и в Помазанничество Божье Они горели оба с равной силой и с равным самоотвержением, но своей громадной волей и твердым характером Императрица Александра Федоровна дополняла в природе русского Царя то, чего недоставало в натуре Императора Николая Александровича. Как люди, Они тяготились своей властью, своим державным положением, но как Царь и Царица России, унаследовав Престол Русского государства и приняв самодержавную, Богом прославленную историческую власть русских Государей, Они уверовали в истинность и в соответствие ее идеологии русского народа всею силою своих Православных христианских сердец и недюжинных разумов. Слившись друг с другом «в одну плоть», Они слились с русской идеей о Верховной власти в одну душу. Они глубоко исповедовали, что высшее право над русским народом, предоставляемое Им самодержавною властью, заключается для них в высших обязанностях перед народом: «если только нужно для России, Мы готовы жертвовать и жизнью, и всем», - говорила Императрица Александра Федоровна. И это были не слова…

Многое могли бы поведать теперь дневники и письма Государя и Государыни. Но, к великому несчастью русских историков, их забрали в свое время Керенский и Ленин, стремясь найти в них подтверждение лжи и грязи, которыми окружали их клевреты покойную Державную Чету, и оправдание для своих антидинастических, антирусских и антихристианских поступков и действии. По-видимому, эти документы не оправдали надежд гнусных похитителей и едва ли станут когда-нибудь достоянием исторических исследований. Все же, что до сих пор появлялось в периодической печати в качестве выписок будто бы из названных похищенных документов, является сплошным изделием советских агентов, полным лжи и памфлетов, довольно грубо и безграмотно составленных. Сподвижники и единомышленники Керенского искали в интимных бумагах Государя доказательств для опубликования их народу, что Царь был не русский Царь, что дышал Он не Русью, что Самодержцем Он был для властолюбия, а не для служения всеми силами Своими народу русскому на благо «всея земли». Но подтверждения себе они не нашли, а узнали противное и спрятали документы Царя от глаз народа. Ленин и его служители Антихриста похищали дневники Царя и Царицы не для того, чтобы найти в них оправдание для себя и своих действий, а чтобы не оставить народу русскому даже писанного слова Помазанника Божьего после Его кончины. Однако отметки и заметки, оставленные покойными Царем и Царицей в прочитанных книгах, в Библии, Евангелии и различных священных писаниях, в связи с показаниями свидетелей, дают возможность дополнить Их облики как представителей власти народно-русской идеологии некоторыми характерными чертами.

Покойный генерал Михаил Васильевич Алексеев рассказывал, что в начале 1916 года Государь Император, будучи в Ставке, три дня носил при себе указ о даровании России конституции. В эти дни Он почти не покидал своего кабинета и все время в большом волнении и задумчивости ходил по комнате из угла в угол. Указ этот не был Им подписан, но как-то в разговоре с Михаилом Васильевичем Государь сказал: «Я не верю, чтобы конституционное правление принесло благо России. Настоящая тяжелая война требует исключительных мер для поддержания в народе подъема, необходимого для победы, но народ никогда не будет уважать законов, исходящих, может быть, от его односельчан».

В исключительно тяжелое переживавшееся Россией время трудной, затяжной внешней войны, при начавшей сказываться усталости страны и населения, при плохой и несоответственной работе не аппаратов государственного организма, а людей, обслуживающих эти аппараты, чиновничество, общественность и народные представители, составленные из людей, служивших в этих аппаратах, увлекшись западничеством, требовали от Царя в качестве спасительной исключительной меры конституции - перемены формы и ломки тысячелетней идеологии русского народа «всея земли». Прав был Государь, говоря о необходимости исключительных мер для доведения войны до победоносного конца, прав был и в том, что дух русского человека «всея земли» не удовлетворится законами человеческими. Если ему закрыть веру, что он живет по всем «путям к Господу», то он пойдет в обратную сторону «по путям к диаволу», но будет искать духа, а не формы.

В важных случаях исторической жизни Русского государства Державные вожди народа имели обыкновение собирать соборы. Особенно богата ими эпоха Московских Царей. По своему составу и назначению соборы были разные, но особенной полнотой состава и широтой назначения является Собор 1613 года, получивший по праву название «Собора всея земли» . Этому Собору Россия обязана сохранением в неприкосновенности своей духовной идеологии о власти, сохранением своей национальности и государственности, восшествием на «прародительский» престол династии Романовых и усмирением «всемирного мятежа», по выражению Царя Михаила Федоровича. Время, переживавшееся Россией в эпоху существования этого «Собора всея земли», чрезвычайно схоже с периодом последнего царствования, начиная с 1905 года и по настоящий день, разве только не было тогда интернациональных течений бронштейн-апфельбаумовского направления, но чувствовалось взамен сего влияние «жидовствующих», история и роль коих в тогдашней России исследована еще далеко не с достаточной полнотой. Народная же поэзия не исключает их влияния и тогда, и в речь Кузьмы Минина к нижегородцам вкладывает следующие будто бы сказанные им слова:

«Освободим мы матушку Москву от нечестивых Жидов,

Нечестивых Жидов, Поляков злых!»

Соборы эти, конечно, совершенно не соответствовали западническим идеям о представительных палатах и парламентских учреждениях ни по своему составу, ни по духу и являются чисто русскими собраниями представителей «всея земли», вполне отвечающими той идеологии о власти, которая была заложена в основу понятия «всей земли», о своем государственном единении. Это были органы практического «слияния» Царя с народом , когда в важных случаях Царь желал слышать голос «всея земли» непосредственно, а не через агентов своей правительственной власти. Естественно, что такие чисто русские идейные организации получили в учениях бояр-западников очень низкую оценку и эпитеты «изношенных форм седой старины» и т. п. В 1866 году упоминавшийся выше Б. Чичерин в своем труде о народном представительстве писал: «Только в настоящее время, с освобождением крестьян, Россия стала на совершенно новую почву. Теперь она устраивает свой гражданский быт на началах всеобщей свободы и права. Это та почва, на которой стоят все европейские народы, только она может дать настоящие элементы для представительных учреждений». Совершенно справедливое замечание, которое могло бы найти себе полное выявление именно в форме и духе русских Соборов «всея земли», но не нашло своего отражения ни в представительных учреждениях народов Европы, ни в скопированных в России Государственных думах и Советах. На Земских Соборах свобода мнения отдельных элементов стеснялась только общими для всей массы «всея земли» национальными и государственными понятиями; здесь же, в представительных учреждениях Европы и России последних лет, свобода мнения «избранников народа» замыкается в узкие и деспотические рамки многочисленных политических партий и платформ, а принятые избирательные системы и порядки совершенно не обеспечивают представительным учреждениям «всея земли» выявления мнений даже отдельных сословий. Капитальное исследование истории жизни и деятельности политических партий, произведенное М. Я. Острогорским, приводит к таким поучительным для всех увлекающихся западничеством выводам: «политические партии имели своей задачей поддерживать и развить активность и здоровый интерес к политическим вопросам в народных массах, получивших гражданские права, В действительности не только эта задача не была исполнена, но получился противоположный результат. Чем успешнее шла организационная работа партий, чем дальше и глубже раскидывали они свои щупальца, подчиняя своему влиянию как массу избирателей, так и органы власти, тем более стеснялась личная инициатива, подавлялась свободная отзывчивость народа и вместе с тем падал и общий интерес к политике. Народные представители, члены законодательных палат превратились в безгласных делегатов партий, лишенных свободы личного мнения, в послушных статистов, исполняющих волю партийных лидеров. И в народных массах, и в лучшей части более образованных общественных кругов все более заметно обнаруживаются признаки зловещего индифферентизма к политическим делам и не менее зловещей терпимости к деспотизму партийных вожаков и фальсификаторов общественного мнения».note 2