Архив Шерлока Холмса. Сыскная полиция (сборник) - Артур Дойл

— Здесь лежало тело миссис Гибсон. Я отметил это место вон тем камнем.

— Если я правильно понимаю, вы оказались здесь еще до того, как тело убрали?

— Да, они первым делом вызвали меня.

— Кто именно послал за вами?

— Сам мистер Гибсон. Как только поднялась тревога, он вместе с остальными выбежал из дома и настоял на том, чтобы здесь ничего не трогали, пока не прибудет полиция.

— Весьма разумно. Из написанного в газетах я понял, что выстрел был произведен с близкого расстояния.

— Да, сэр, с очень близкого.

— Стреляли рядом с правым виском?

— Выстрел был произведен почти в упор и чуть сзади, сэр.

— Как лежало тело?

— На спине, сэр. Ни следов борьбы, ни отпечатков ног, ни оружия, ничего этого не было. Только в ее левой руке была зажата записка от мисс Данбар.

— Зажата, говорите?

— Да, сэр, нам с трудом удалось разомкнуть ее пальцы.

— Это очень важно. Эта подробность исключает вероятность того, что кто-то сунул ей в руку записку после смерти, чтобы сбить со следа следствие. А ведь записка, если мне не изменяет память, была очень короткой: «Буду у моста Тор в девять. Г. Данбар», верно?

— Да, сэр.

— Как это объяснили?

— Защиту перенесли на судебное разбирательство, а сама она пока отказывается что-либо объяснять.

— Очень любопытное дело. А эта записка еще больше все запутывает, вы не находите?

— Простите за смелость, — сказал наш проводник, — но лично мне кажется, это единственное, что ясно во всем этом деле. Но Холмс покачал головой.

— Если допустить, что записка не поддельная и ее действительно написала мисс Данбар, то жертва должна была получить ее за какое-то время до убийства, скажем, за час или за два. Почему же тогда эта леди все еще сжимала ее в левой руке? Что заставило ее принести записку с собой? Для разговора она не нужна. Вам это не кажется странным?

— Так, как вы говорите об этом, то, пожалуй, что да, это действительно довольно странно.

— Я, пожалуй, посижу пару минут, обдумаю все это. — Холмс присел на каменный парапет моста, и я заметил, как забегали его серые внимательные глаза, обшаривая все вокруг. Неожиданно он вскочил, на ходу доставая из кармана лупу, подбежал к противоположной стороне моста и принялся осматривать каменную кладку.

— Интересно, — пробормотал он.

— Да, сэр, мы заметили этот скол на камне, но решили, что его сделал какой-нибудь прохожий.

Камень, который рассматривал Холмс, был серым, но в одном месте на нем виднелось белое пятнышко размером с шестипенсовик. При ближайшем рассмотрении становилось понятно, что поверхность камня была сбита, будто от сильного удара.

— Чтобы это сделать, нужно было приложить большую силу, — задумчиво произнес Холмс. Он несколько раз сильно ударил камень своей тростью, но на гладкой поверхности не осталось ни малейшего следа. — Да, это был очень сильный удар. И странно, что он оказался в таком неожиданном месте. Чтобы оставить такой след, нужно было бить не сверху, а снизу — видите, пятно находится на нижней части парапета.

— Но отсюда до того места, где лежало тело, по меньшей мере футов пятнадцать.

— Да, пятнадцать футов. Может быть, это и не имеет никакого отношения к нашему делу, но заслуживает внимания. Не думаю, что мы найдем здесь еще что-нибудь. Так вы говорите, что никаких следов не было?

— Земля была твердая, как железо. Никаких отпечатков на ней просто не могло остаться.

— Что ж, тогда можно уходить. Сначала зайдем в дом и посмотрим на оружие, о котором вы говорили. После этого отправимся в Винчестер, прежде чем предпринимать какие-либо дальнейшие шаги, я бы хотел поговорить с Данбар.

Мистер Нейл Гибсон все еще не вернулся из города, но в доме мы встретили взволнованного мистера Бейтса, который заходил к нам утром. Он с подозрительным упоением стал показывать нам внушительное собрание огнестрельного оружия всевозможных форм и размеров, которое собрал его хозяин за свою полную приключений жизнь.

— У мистера Гибсона есть враги, и это не удивительно для тех, кто знаком с ним и с методами его работы, — сказал он. — Ложась спать, он кладет в ящик стола рядом с кроватью заряженный револьвер. Этот человек привык к насилию, сэр, и иногда он заставляет всех нас дрожать от страха. Я уверен, что несчастная леди натерпелась в своей жизни страха.

— Вы сами когда-нибудь видели, чтобы с ней грубо обращались?

— Нет, этого сказать я не могу. Но я слышал слова, которые наверняка были для нее еще больнее… Холодные презрительные слова. Он даже не стеснялся слуг.

— Да, в семейной жизни нашего миллионера голубком не назовешь, — заметил Холмс, когда мы шли на станцию. — Итак, Ватсон, теперь в нашем распоряжении достаточно фактов, в том числе и новых, и все же я еще не готов делать какие-либо окончательные выводы. Помимо очевидной неприязни, которую мистер Бейтс питает к своему хозяину, мне от него удалось узнать лишь то, что, когда поднялась тревога, он находился у себя в библиотеке. Ужинать закончили в восемь тридцать, и до этого времени ничего неожиданного не происходило. Тревогу в самом деле подняли поздно ночью, но не вызывает сомнения, что убийство произошло именно во время, указанное в записке. Нет никаких указаний на то, что мистер Гибсон вообще выходил из дома после своего возвращения из города в пять часов. С другой стороны, мисс Данбар, судя по всему, признает, что назначила встречу миссис Гибсон на мосту. Больше она ничего не говорит, поскольку ее адвокат посоветовал ей хранить молчание до суда. Но у нас есть несколько жизненно важных вопросов, которые необходимо задать этой юной леди, и мой мозг не успокоится, пока мы с ней не повидаемся. Должен признаться, все это дело выглядело бы совершенно безнадежным для нее, если бы не одно обстоятельство.

— Какое именно, Холмс?

— То, что пистолет был найден в ее гардеробе.

— Но позвольте, Холмс! — опешил я. — А мне казалось, что это главная улика против нее.

— Нет, Ватсон. Даже когда я только бегло просматривал отчет об этом деле в газете, мне уже тогда это показалось очень странным. Теперь же, когда я ближе познакомился с фактами, это мне кажется единственным основанием для надежды. Нам нужно искать логическую обоснованность событий; там, где ее нет, мы должны подозревать обман.

— Я с трудом вас понимаю.

— Давайте на секунду представим себе, что вы, Ватсон, оказались на месте женщины, которая собирается избавиться от соперницы. Вы все спланировали заранее и действуете хладнокровно. Написана записка. Жертва приходит в назначенное место. Оружие при вас, и вы воплощаете свой замысел в жизнь. Все проходит как по маслу в точном соответствии с планом. Неужели вы хотите сказать, что после совершения столь тщательно продуманного преступления вы просто-напросто позабыли выбросить оружие в тростники, которые навсегда скрыли бы его, а вместо этого аккуратно несете домой и прячете в собственный гардероб, именно в то место, которое будут обыскивать первым? Даже ближайшие друзья, Ватсон, не назовут вас хитрецом, и я не могу себе представить, чтобы вы допустили подобную грубейшую ошибку.

— Может быть, от волнения?

— Нет-нет, Ватсон. Это невозможно. Когда преступление планируется заранее, заранее планируются и способы его сокрытия. Именно поэтому я и предполагаю, что мы имеем дело с неправильным пониманием фактов.

— Но должно же быть какое-то объяснение?

— Давайте попытаемся его найти. Как только меняется угол зрения, то, что казалось совершеннейшей загадкой, становится ключом к истине. Например, этот револьвер. Мисс Данбар заявляет, что понятия не имеет, откуда он взялся в ее комнате. Согласно нашей новой версии, она говорит правду, следовательно, оружие подбросили в гардероб. Кто мог это сделать? Кто-то, кто хотел выставить преступницей ее. Был ли это истинный убийца? Как видите, мы сразу же попали на самую плодотворную линию расследования.

Ночь нам пришлось провести в Винчестере, поскольку еще не были завершены необходимые формальности, но на следующее утро нам позволили в сопровождении мистера Джойса Каммингса, молодого адвоката обвиняемой, навестить юную леди в ее камере. После всего что мы слышали, я ожидал увидеть настоящую красавицу, но никогда не забуду то впечатление, которое произвела на меня мисс Данбар. Не удивительно, что даже своевольный миллионер увидел в ней нечто более могущественное, чем вся его власть, то, что могло подчинить и указать путь. К тому же при взгляде на решительное, открытое и в то же время нежное лицо возникало ощущение, что, если она и способна на необдуманный поступок, характер этой женщины настолько благороден, что любое ее действие может быть направлено только на пользу. Она была высокой брюнеткой с красивой фигурой и царственной осанкой, но в темных глазах таилось отчаяние беспомощного, загнанного зверя, который чувствует, что сети вокруг него сжимаются, но не видит выхода. Теперь же, когда она осознала, кто перед ней, и поняла, что мой знаменитый друг может помочь ей, на ее алебастровых щеках проступил легкий румянец, в обращенном на нас взгляде забился огонек надежды.