Проект "Стокгольмский синдром" (СИ) - Волкова Ольга

— Доктор, — вырывает из мыслей медсестра. — Какие меры предпринять?

— Я сейчас буду, — бросаю телефон, затем выхожу из кабинета, вновь наталкиваясь на Диану с кипой бумаг в руках.

— Вот видишь, это судьба, Лёнь, — хихикает, глядя мне в глаза, но я игнорирую ее, направляясь в блок камер, где находятся больные. Диана провожает меня, наверняка что-то планируя предпринять, но мне глубоко наплевать, потому что сегодня днем я покину страну, возвращаясь к себе на родину. Белый, длинный коридор с множеством флуоресцентных ламп простирался практически на двадцать метров длиной. По обе стороны находились отдельные комнаты для каждого пациента, специально оборудованные, чтобы больной не смог навредить себе, а у психиатрической лечебницы не возникло проблем с документацией. Но порой случаются несчастные случаи, от которых никто не застрахован, особенно это касается самих больных — их кратковременные вспышки сознания играют в злую шутку с психикой, вынуждая придумывать способы покончить с собой, и некоторым это удается с успехом. У одной камеры стояли несколько санитаров и коллега-психиатр, который, увидев меня, расслаблено выдохнул.

— Наконец-то, — мы жмем друг другу руки. Он протягивает мне карту больного, но мне нет необходимости ее изучать, так как я хорошо знаком с историей этого мужчины. — Леонид, нужно что-то предпринимать. Вспышки участились, и мужчина отказывается принимать лекарства для своего же блага.

— Он просто устал, — глядя на Михаила в окошко, я сочувствую ему, понимая, как сейчас ему больно вновь и вновь прокручивать образы своих родных, кровь которых на его руках. Мужчина забился в угол и покачивается туда-сюда, ревет, подобно раненному зверю и плачет. — Он что-нибудь говорил? — я обращаюсь к коллеге, который отрицательно машет головой. — Нужно его привязать к кровати и ввести препараты внутривенно, это ускорит его действие. Больной утихомирится, и я настоятельно прошу проконтролировать его состояние. — Отдаю распоряжение, но санитары переглядываются друг с другом. Оба мужчины побаиваются входить к Михаилу, зная, что тот служил в войсках и обучен приемам. Фыркнув, я снял с себя пиджак и предал в руки двум амбалам-трусам, потому что приходится все решать самому. — Ждите здесь.

— Но, — коллега делает шаг вперед, преграждая мне путь. — Это опасно, Леонид.

— И что прикажете делать, Льюис, — чуть прищурился, направляя гневный взгляд на доктора. — Ждать, когда больной сам справится со своим состоянием? Или доверить этим упырям, — киваю на санитаров, вгоняя обоих в краску, — которые не способны выполнить своих обязанностей. — Льюис замолчал, сильно сжимая губы в полоску, которые вмиг побледнели. — Так то, доктор, а теперь посторонитесь. — Я открываю дверь к Михаилу, ступая на мягкую поверхность пола, буквально утопаю в нем. Не обращая внимания на переглядки мужчин, вхожу и за мной закрывают двери в целях безопасности. Взяв себя в руки, я настроено двинулся вперед, оценивая внешнее состояние Михаила.

— Как ты? — задаю ему вопрос, когда больной поднимает на меня свой прояснившийся взгляд, и узнает, кто к нему вошел.

— Плохо, Островский, — честно признается, и снова отпускает голову на колени, а я подхожу еще ближе, останавливаясь чуть больше в двух метрах от него, присаживаюсь на корточки.

— Хочешь поговорить? — предлагаю ему, надеясь разговорить мужчину, но он отрицательно качает головой. — Я мог бы предложить тебе гипноз, Миш, но, боюсь, что это будет бесполезно. Твоя болезнь прогрессирует, и, случись аналогичная вспышка или подобие ситуации, твое сознание вновь затуманится, и все будет, как прежде.

— Знаю, — согласно кивает головой. — Ты говорил это, я помню. — Замолкает. — Сейчас помню.

— Почему прекратил пить лекарства?

— Устал, док. Не хочу жить, мне очень больно, — хнычет, и снова начинает плакать, наверняка вспоминая свою трагедию.

— Но тебе придется с этим жить, — говорю ему, нарушая тишину. — Это неизбежно.

— Ты можешь помочь мне? — с надеждой уставился на меня, намекая на убийство. Но я машу головой и говорю «нет». Он смиренно опускает голову, а потом резко вскакивает и нападает на меня. Все случается в считанные секунды, я хватаю мужчину за руки и скручиваю их за спиной, успев вывернуться, но Михаил сбивает меня с ног и наваливается сверху. Краем уха слышу, что санитары и Льюис ругаются между собой и в панике не могут отпереть замок. — Помоги мне, — рычит бывший военный, но не пытается навредить мне, а для других глаз все выглядит так, будто он меня душит. — Помоги, док, прошу тебя, — уже умоляет, глаза налились кровью от слез и того бешенства, что в нем творится. Двери отворяются и оба санитара уволакивают Михаила от меня. Мужчина вырывается, и ударяет сначала одному, а потом второму по лицу, отправляя тех в прострацию. Я успел встать на ноги, сжимая руку в кулак со всего размаху бью по носу больному, когда он поворачивается ко мне передом, и заливаясь кровью, падает на пол, теряя сознание. Льюис стоит в шоке, его слегка передергивает от увиденного.

— Мужчину связать, — отдаю приказ, говоря громко. — И предпринять меры по его охране. У пациента ухудшилось состояние, он будет искать любой выход, только чтобы свести счеты с жизнью. — Отдышавшись, я поднимаю с пола свои вещи, поправляя пиджак, который надел, снова смотрю на бездыханное тело бывшего военного. В его глазах я прочел знание того, что мужчина догадывался о моих способностях и возможностях, потому что невозможно скрыть свою сущность от того, кто сам в этом когда-то крутился. И будь бы мы в других обстоятельствах, возможно помог мужчине, но только не здесь при свидетелях. — Льюис, вы меня слышите? — еще громче задаю вопрос, приводя в чувства доктора. Тот тряхнул головой, избавляясь от временного шока, закивал головой, как болванчик. — Вот и отлично. Жду отчет от вас, пришлите на электронную почту результаты проделанной работы и их реакциях.

— Хорошо, Островский, — соглашается, а в это время к нам прибегают еще несколько человек санитаров, и заведущий психиатрической больницы.

— Что, мать вашу, у вас происходит? Почему вдруг по всей психушке врубили сирену? Островский, вы не справились со своим пациентом? — совсем молодой юнец, подсевший на место отца по договоренности, пытается теперь стать руководителем, но пока все его попытки безуспешны.

— Все уже решено, Джек, не о чем беспокоиться. Полномочия передаю Льюису, — я смотрю на своего коллегу, который все еще переживает состояние шока. Ухмыляюсь, понимая, что он тут задержится ненадолго, как и сам руководитель. — Всего доброго, — киваю им обоим, и на их удивленные лица только ухмыляюсь, когда ухожу с места происшествия. Спустя несколько минут получаю смс-информирование из штаба с подробной инструкцией. В международном аэропорту меня ждет уже билет, универсальный код которого я вижу у себя в прикрепленном файле.

Глава 3

Поднимаясь по трапу в самолет, передаю свой билет стюардессе, и она мне показывает направление, куда должен идти и занять свое место. Конечно, это не бизнес класс, но и рад этому — слиться посреди множественной толпы. Каждый человек в суматохе, кто-то пытается запихать свой багаж наверх, слышен детский смех, а потом и крики. Улыбаюсь про себя, вспоминая, когда моя пушинка однажды заигралась с малышом в парке, пока мама этого ребенка счищала с себя песок. Мы с женой любили гулять, особенно после долгих ее репетиций, и пусть сил не оставалось совсем, но на свежем воздухе казалось и жизнь невероятно прекрасна в своих красках. Недалеко от местного пруда располагалась детская площадка. Малыш совсем разошелся в своих играх, и стал сыпать песком в разные стороны, естественно попадая на свою мать и деток, которые были с ним в одной песочнице. Слезы, ругань мамы и негодование других деток — все вместе спровоцировало истерику у ребенка. Но моя пушинка нашла им временное отвлечение, показывая маленькое представление в исполнении танца. Детки смотрели завороженно, буквально разинули ротики, а девчонки, совсем крошки в юбчонках, стали подражать. И не смотря на свою усталость, Оля была счастлива, а я вместе с ней.