Казачий адмирал (СИ) - Чернобровкин Александр Васильевич
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
То, что меня называли боярином, стало основой моей легенды на нынешнюю жизнь:
— Православный я. Мой дед был боярином у царя Ивана Грозного. Сбежал от его гнева к ляхам, а потом перебрался дальше на запад, в Голландию. Там я и вырос, выучился на капитана. На корабле моем пороховой погреб взорвался, я один спасся. Меня подобрал в море хозяин этого корабля, собирался отпустить за выкуп в Стамбуле, а я решил деньги сэкономить.
— И правильно сделал! — похвалил Петро Подкова. — А то бы мы в неволе так и остались!
Да уж, ничего приятного им не светило. В лучшем случае стали бы гребцами на галерах, а в худшем — кастрированными евнухами. Хотя у них могло быть другое мнение о том, что лучше. В любом случае, со свободой они распрощались бы надолго, если не навсегда.
Глава 6
Подвешенная к подволоку масляная лампа дает желтоватый тусклый свет, который, из-за легкой качки словно перекатывается аморфным телом с боку на бок по каюте, заполняя собой то одну ее часть, то другую. Где-то под палубой поскрипывает деревянная деталь, но кажется, что это свет жалуется на маету. Этот скрип удерживает меня на грани полусна. И еще мысли. Не то, чтобы неприятные, скорее, нудные. Опять начинать сначала, опять заботиться не только о себе…
Оксана лежит на правом боку слева от меня. Ее левая рука на моей груди. Время от времени пальцы сживаются плавно, словно преодолевая сопротивление резинового мячика, и также медленно разжимаются. Наверное, снится что-то неприятное. Я легонько сжимаю ее пальцы, успокаивая. Оксана вздрагивает и просыпается. Заспанное лицо напрягается от испуга, становится резче, жестче, некрасивее. Затем вмиг расслабляется, бледные губы приоткрываются в виноватой улыбке, будто это она разбудила меня, а не наоборот.
— Почему не спишь? — спрашивает Оксана.
— Думаю, как добраться до Сечи, как потом жить, — отвечаю я.
— У моей сестры поселимся, у нее дом большой, а потом свой построим, — предлагает Оксана.
В том, что турки нас не захватят, она не сомневается.
— А где твоя сестра живет? — интересуюсь я.
— В селе Царичанка, вотчине князя Вишневецкого. Это где-то выше порогов, на речке Орель, которая с татарской стороны впадает в Днепр. Муж у нее купец, возит товары черкасам в Сечь. На обратном пути закупал у нас шкуры, шерсть, пеньку, воск. Настя ему приглянулась, посватался. Отец не хотел родниться с купцом, но мама его уговорила, — рассказывает Оксана, после чего начинает шмыгать носом.
Отец, мать и два брата погибли во время налета татар. Никто не ждал, что они придут ранней весной. Обычно нападали или зимой, когда реки льдом скованны, или с конца весны, когда вода в реках спадет и молодая трава покроет степь, и до осенних дождей, а тут нагрянули в самую распутицу. В итоге от хутора на два десятка домов осталось пепелище. Мужчин, стариков и старух перебили, а молодых женщин, девушек и детей угнали в Крым, где продали перекупщикам.
— Не уживусь под ляхами, — высказываю я предположение.
— Зять Мыкола говорит, что православных притесняют, конечно, но не сильно. Богатых и вовсе не трогают, — сообщает она.
— Так он богатый? — спрашиваю я.
— Не очень! — хихикнув, признается Оксана. — Отец говорил, что за один поход больше привозит, чем Мыкола Черединский за пять лет наторговывает. На что мама говорила, что зять на чужбине не погибнет
— А там, где вы жили, ляхи тоже правили? — спрашиваю я, чтобы отвлечь ее от воспоминаний о погибших родителях.
— Нет, мы сами по себе жили, никто нам не указ был. Отец потому там и поселился, что не хотел ни перед кем шею гнуть, — говорит она.
— Это далеко от Сечи? — задаю я вопрос.
— Выше Сечи, на левом, татарском берегу Днепра. На лодке от нас до Сечи за полдня добирались, даже быстрее, а обратно — за день, смотря, как гребли, — отвечает она.
— Вот я и думаю, где бы поселиться. На татарском берегу слишком беспокойно, — говорю я. — А на правом как?
— На турецком, говорят, раньше ляхи донимали, но если поближе к Сечи, то там спокойнее, — рассказывает Оксана.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})— Может быть, на правом поселимся, — предполагаю я. — Поживем, пока денег не накопим, а потом переберемся на запад, к франкам.
— Говорят, они там все безбожники, живут в грехе, — сказала Оксана.
Хотел сказать, что гей-парады они пока не проводят, это еще впереди, но потом решил, что ей такие знания ни к чему.
— Люди везде одинаковые, а там жизнь спокойнее. По крайней мере, татар и турок нет, — говорю я. — Ладно, чего сейчас гадать. Сначала надо добраться до Сечи.
— Доберемся, — уверенно произносит она.
Случилось главное в жизни женщины — ее выбрал мужчина. Значит, и всё остальное будет хорошо. Теперь надо влюбиться в него. Или возненавидеть, что, в принципе, одно и то же. Вечером я предложил ей остаться ночевать в каюте. Девушка посмотрела мне в глаза и кивнула. То, что я с ней делал потом, очень понравилось Оксане, а мне — ее эмоциональность во время занятий любовью. Мои голландские женщины были в этом плане немного сдержаннее.
— Давай спать, — предлагаю я.
Оксана соглашается и быстро засыпает. Вскоре опять начинает давить пальцами невидимый резиновый мячик. Впрочем, резины пока еще нет. Мячики делают из кожи. Получаются не очень круглыми.
Я лежу в полусне, слушаю, как поскрипывает дерево, как невысокие волны тихо разбиваются о корпус тартаны. На ночь ветер убился. Пришлось лечь в дрейф, потому что гребцов всего одна смена. Они и так устали за день. Завтра, если ветер не изменит направление, будут опять грести. Надо поскорее добраться до Тендровской косы, пополнить там запасы пресной воды и еды. Мусад Арнаутриомами, видимо, собирался держать рабов впроголодь, а я слишком щедро начал кормить их. Еды в таком режиме хватит еще на пару дней. Надеюсь, за это время доберемся до пустынного берега, где татары не будут мешать нам. На тартане есть рыбацкая сеть метров пятьдесят длиной. Да и подстрелить какую-нибудь дичь постараемся. По моим расчетам, тартана идет на веслах против ветра со скоростью узла три. Завтра должны выйти к косе, если я не ошибся в расчетах. Всё-таки не был здесь с первой половины тринадцатого века.
Затем надо будет решить вторую проблему — прорваться через Днепро-Бугский лиман в Днепр. По словам казаков, которые себя пока что величают черкасами, как когда-то берендеи, в лимане дежурят восемь галер и три парусника «больше твоего раза в два». Базируются они в Очакове, но могут находиться, где угодно. Вот будет интересно, если они окажутся в ненужное время в ненужном месте.
Глава 7
Турецкий флот стоял на якорях возле острова Березань. Семь галер длиной метров пятьдесят и с двумя мачтами каждая, немного наклоненными вперед, под латинский парус, и две парусника типа каракк, с высокими, сужающимися кверху кормовыми надстройками, небольшие, тонн на триста водоизмещением. Наши паруса они наверняка заметили издалека, но никаких действий не предпринимали. Ждут, когда приблизимся. Нам по-любому идти мимо них, другого водного пути здесь нет. Скорее всего, принимают нас за купеческое судно, которое досмотреть надо, чтобы получить бакшиш, но опасным не считается. Именно на это я и рассчитывал. Заправившись на Тендровской косе водой, свежей рыбой и убив несколько дроф, мы отошли на веслах на запад, а потом под парусами, курсом полный бейдевинд, направились к лиману. Я приказал взять рифы на парусах, поэтому идем медленнее, чем на веслах, чтобы до темноты не добраться до турецкого флота. Солнце уже зашло, осталось подождать самое большее полчаса. Как обычно в таких ситуациях, время тянется, будто не разжёванная ириска.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})— Опустить паруса! — приказываю я.
Четверо матросов в шапочках и рубахах убитых мною матросов, чтобы издали походили на мусульман, сноровисто опускают рю, крепят к ним паруса, укладывают вдоль судна. От нас до ближней турецкой галеры мили три. Вряд ли на такой дистанции разглядят, кто во что одет на тартане, на всякий случай подстраховался. Мы ложимся в дрейф до утра. По крайней мере, я надеюсь, что турки именно так и подумают. Судя по тому, что к нам не направилась ни одна шлюпка, эта часть моего плана удалась.
