Расставание в голубом - Джон Макдональд

– Я не могу, – прошептала она. И вдруг снова начала рыдать. Выдернув руку, она отвернулась от меня, зарылась лицом в подушки. Рыдания сотрясали ее тело.

Я мог лишь догадываться, что пойдет ей на пользу, а что во вред. Приходилось действовать наудачу. Я основывался на своем знании психологии одиноких людей. Обычно они жаждут излить душу. Я погладил ее совершенно отстраненно, словно успокаивал испуганного зверька. Сначала она отшатывалась и дергалась при каждом прикосновении, потом лишь вздрагивала, но вскоре и это прошло. Икнув, Лоис свернулась клубочком и затихла, погрузившись в сон.

Я отыскал ключи. Оставив Лоис в затененной комнате, закрыл дверь. Узнав расписание автобусов, я вернулся к Кэтти и отвез ее на автобусную станцию, чтобы она вовремя успела на работу. Объяснил ей ситуацию, не вдаваясь в подробности. Она не спросила, почему я должен здесь задержаться.

Глава 5

Доктора звали Рамирес. Он похож на шведа. Лоис осматривал довольно долго.

Наконец вышел, и мы сели пить плохой кофе моего приготовления.

– Как она?

– Как вы в это впутались, Макги?

– Заехал задать ей парочку вопросов, и она грохнулась в обморок.

Он помешал свой кофе.

– Милосердный самаритянин, да?

– Что-то вроде того.

– Нужно оповестить ее близких.

– Думаете, таковые имеются?

– Тогда нужно учредить опеку. Каково ее финансовое положение?

– Понятия не имею.

– Прекрасный дом. Прекрасная машина.

– Доктор, как она себя чувствует?

– Тут действовало несколько факторов. Недоедание. И еще такая степень алкогольного отравления, что появились слуховые галлюцинации. Но первопричина ее состояния – сильнейший эмоциональный стресс.

– Ваш прогноз?

Он смерил меня оценивающим взглядом.

– Начистоту? Клубочек нервов и кусочек гордости – вот все, что у нее осталось. Держите ее на транквилизаторах. Восстановите силы, давайте ей столько калорийной пищи, сколько сможет съесть. Много сна. И главное – никакого контакта с тем, кто довел ее до этого срыва.

– Может женщину довести до такого мужчина?

– Да, мужчина определенного типа с женщиной подобного типа. Мужчина вроде того, который жил с ней.

– Вы его знали?

– Нет. Но слышал о нем. Сначала он был с Кэтрин Керр, потом вот с этой. Резкий взлет по социальной лестнице, а?

– Следует ли говорить с ней об Аллене?

– Если она захочет. Если сможет вам довериться, такой разговор пойдет ей на пользу.

– Хотел бы я знать, что все-таки случилось?

– Что-то такое, с чем она не могла примириться, с чем она не могла жить.

– С чем она не могла жить?

– Макги, думаю, можно без особого преувеличения сказать, что вы спасли ей жизнь.

– Но вдруг она не захочет довериться мне?

– Как и любому другому. Это тоже следствие душевного расстройства. Сомневаюсь, полезно ли ей оставаться здесь.

– Когда ей можно будет выходить?

– Я забегу завтра примерно в это же время. Тогда и смогу ответить на ваш вопрос. Давайте ей эти таблетки – по одной каждые четыре часа. Вы останетесь здесь с ней?

– Да.

– Омлеты, наваристый суп – столько, сколько она способна съесть. Если вдруг появится сильное возбуждение, пусть примет одну из этих пилюль. Уговорите ее поспать. И беседуйте с ней! Завтра подумаем о сиделке. Похоже, с ней скверно обращались, может, даже били, но у нее крепкий организм.

– Если я останусь здесь, кто-нибудь поднимет шум?

– Вы оба взрослые люди. И вы, Макги, не похожи на идиота-убийцу, который попробовал бы заняться с ней любовью при ее нынешнем состоянии. Я верю вам на слово. Это ускоряет дело. И уж если кому-либо не понравится ваше временное пребывание здесь в качестве санитара, скажите, что это прописал я.

– Я буду слишком занят по хозяйству, чтобы вести лишние разговоры.

– Она совершенно опустошена и разбита. Думаю, теперь проспит долго. Но лучше, чтоб кто-то был здесь, когда она проснется.

Пока Лоис спала, я собрал грязную одежду и постельное белье, отвез в город и сдал в прачечную. Накупил разной снеди. Когда я вернулся, она лежала почти в той же позе, в которой я ее оставил, и тихо посапывала. До сумерек я прибирался в доме, время от времени заглядывая к ней.

В какой-то момент, войдя в спальню, я услышал тихий вскрик. Лоис сидела на кровати. Я включил свет. Она смотрела на меня широко раскрытыми и затуманенными глазами.

Соблюдая дистанцию в три метра, я произнес:

– Меня зовут Трев Макги. Вам стало плохо. Здесь побывал доктор Рамирес. Он вернется завтра. Я останусь в доме, так что вы будете в безопасности.

– Я словно возвращаюсь откуда-то издалека. Я не видела снов, если только... если это не сон.

– Собираюсь приготовить вам немного супа. И дам таблетку.

– Я ничего не хочу.

Я зажег все лампы. Она разглядывала меня. Я уже знал, где что лежит, так что достал не слишком броскую ночную рубашку и халат из китайского шелка и разложил вещи у нее в ногах.

– Если вы в силах, Лоис, переоденьтесь и приготовьтесь ко сну, пока я сварю суп. Ванна вымыта.

– Что происходит? Кто вы?

– Мамочка Макги, – усмехнулся я. – Не спрашивайте. Принимайте все как должное.

Я разогрел консервированный суп, добавил в него сметаны и поджарил один тост с маслом. Когда я вернулся, она была уже в постели. Надела ночную рубашку и пижамную куртку. Свои спутанные черные волосы собрала на затылке и стерла с губ последние следы помады.

– Меня знобит, – сказала она тихим дрожащим голосом. – Можно мне выпить?

– Это зависит от того, как вы справитесь с супом и тостом.

– С супом – да, с тостом – нет.

– Вы можете есть сами?

– Разумеется.

– Примете таблетку?

– Что это?

– Доктор Рамирес сказал – слабый транквилизатор.

Я присел рядом. Она зачерпнула ложкой суп, ее рука дрожала. Ненакрашенные ногти обломались, на изящной шее лиловел старый синяк. Она нервничала, ощущая мой пристальный взгляд, поэтому я принялся болтать о том о сем. Ознакомил ее с умозрительной теорией Макги насчет туристов. Любому жителю Огайо, пересекающему границу Флориды, необходимо прикрепить к поясу металлический ящичек. Каждые девяносто секунд звонит звонок, и из ящичка выскакивает долларовая бумажка. Ближайший абориген хватает ее. Это полностью решает проблему чаевых. В местах, где скапливаются сотни приезжих, стоял бы постоянный трезвон.

Но Лоис было трудно рассмешить. Еще немного, и она бы совсем сломалась. Самое большое, чего я достиг, – это едва уловимая тень улыбки, быстро промелькнувшей на ее лице. Она справилась с двумя третями супа и дважды надкусила тост. Я отставил еду в сторону. Она прилегла и зевнула.

– Нальете мне?

– Попозже.

Она хотела что-то сказать, но глаза ее затуманились и закрылись. Через несколько секунд она спала. Во сне Лоис расслабилась и помолодела. Я погасил в спальне свет. Через час зазвонил телефон. Некто хотел продать мне симпатичную виллу в Марадон-Хейтс.

Пока она спала, я отправился на поиски личных бумаг и вскоре в гостиной за книгами обнаружил традиционную железную коробку. Она с готовностью открылась, легка поддавшись домогательствам согнутой скрепки.

Свидетельство о рождении, брачный контракт, постановление о разводе, ключи от банковского сейфа, разные фамильные документы, декларации о доходах.

Я разложил все это на столе и постепенно составил себе представление о ее нынешнем положении. Три года назад она получила при разводе долю имущества, частью которой был этот дом. Доход ей приносил капитал, помещенный в банк в Хартфорде, штат Коннектикут. Это были семейные деньги, они давали ей немногим больше семи сотен долларов в месяц без права распорядиться основным капиталом. В девичестве ее фамилия была Фейрли. Ее старший брат живет в Нью-Хейвене. Д. Харпер Фейрли. На столике в прихожей громоздилась куча нераспечатанной почты. Я просмотрел ее и обнаружил, что самые разные люди гневно требуют оплаты своих счетов. Еще я нашел конверты с чеками из ее банка, тоже нераспечатанные, за май, июнь и июль. Ее собственная чековая книжка лежала в верхнем ящике бюро в гостиной. Бюро представляло собой этакую новомодную штуку, встроенную в стену. Лоис уже некоторое время не производила перерасчет, и на глаз я прикинул, что у нее на счету еще осталась пара сотен долларов.

В девять тридцать я позвонил Д. Харперу Фейрли в Нью-Хейвен. Мне сказали, что он болен и не может подойти к телефону. Я попросил позвать его жену и услышал мягкий приятный голос.

– Мистер Макги, Лоис, возможно, говорила вам, что два месяца назад у Харпера случился тяжелый сердечный приступ. Уже несколько недель он прикован к постели, и сколько все это еще продлится, неизвестно. Уверяю вас, ее переезд сюда совершенно невозможен. Вы знаете, он ее единственный близкий родственник. А я-то удивлялась, что ее давно не слышно. Если она попала в переделку и нуждается в помощи, мы можем только надеяться, что скоро все уладится. Мы пока в самом деле ни на что большее не способны. У нас трое детей-школьников, мистер Макги. Я даже не хочу говорить обо всем этом Харперу. Боюсь лишний раз его волновать. Я даже врала ему, что Лоис звонила, что с ней все в порядке и она беспокоится за брата.