Воин Забвения. Гранитный чертог - Счастная Елена

Стражник, ни на мгновение не задержавшись, провёл Младу стороной вокруг ристалищ к выстроившимся одна за другой дружинным избам. Все они были приземистыми, длинными, сложенными из толстенных брёвен. Какие-то, видно, давнишние, другие – ещё пахнущие сосновой смолой. Расспросив о чём-то сурового и чуть измученного на вид кметя, стражник махнул рукой Младе. Она подошла, чувствуя на себе колкие взгляды снующих кругом парней.

– Жди здесь, – заговорщически произнёс часовой и скрылся в избе.

И уж как бы ни успела закалить жизнь, а стало не по себе. Многое приходилось слышать о княжеском воеводе Бажане. Что-то случайно, что-то выведывать нарочно. Поговаривали, прошлое у него настолько туманное, что другой раз люди не решались о нём судачить. Однако все твердили, как один: воевода служил раньше у отца здешнего князя Кирилла – в расположенном далеко на западе Новруче. А потом ушёл вслед за молодым правителем, попав при этом в большую немилость к его родителю. Семьёй воевода так и не обзавёлся… Может, потому что нрав имел крутой и ворчливый. Но князь его ценил и доверял ему.

Младе уже показалось, что она долго вынуждена будет праздно наблюдать за кметями, как над плечом грянул звенящий сталью голос:

– Как звать тебя, блоха?

Она обернулась, не веря своим ушам. Её правда назвали блохой? И только увидев воеводу, поняла, что такое замечание из его уст не столь уж оскорбительно. Бажан возвышался над ней на целую голову, а в плечах был шире едва не вполовину. Окладистые, с проседью борода и усы его обрамляли твёрдо поджатые губы, прищуренные серые глаза излучали подозрительность. Млада, всё же рассерженная небрежным обращением, шумно втянула носом воздух. Но ответить не успела.

— Ты что, Денко, немую ко мне привёл? – глянул Бажан на стражника; тот лишь плечами пожал.

— Меня Младой зовут.

Воевода скрестил руки на груди.

– Не, ты глянь, разговаривает! Что, дорогой ошиблась… Млада?

Он в который раз оглядел её с головы до пят, чуть задержавшись на висящих у пояса ножнах. Издевается, значит. Ведь такие, как он, сразу отличат воина от того, кто только хочет им казаться. И потому Млада удержалась от грубости. Пусть ёрничает, раз охота. А ей лишний раз огрызаться не к лицу.

– Не ошиблась, – она окинула воеводу ответным взглядом. – В дружину поступить хочу. Или стражник ваш не сказал?

Воцарилось молчание, но через мгновение его нарушил раскатистый хохот воеводы.

— Да тебя разве что в поварню взять можно, стряпню готовить, – Бажан смахнул выступившую от смеха слезу. – Дружинники ещё покалечат тебя мимоходом, – и добавил уже серьёзно: – Думаешь, меч стащила у отца и уже воином стала?

Млада лишь стиснула зубы.

— Поставь против меня любого своего воина, воевода, и узнаешь, что я могу. А то так до утра препираться можно.

— Да, препираться любая баба сильна. Только не каждая мечом махнёт так, чтобы себя саму не зарубить, – Бажан хмыкнул. – Но раз ты утверждаешь, что способна победить любого из княжеских воинов, то пойдём. Будем проверять твои воинские умения. А ты, Денко, на пост свой иди. Неча тут без дела слоняться.

Вслед за воеводой Млада прошла между ристалищ. И всё это время ей хотелось поёжиться, словно от чьего-то настойчивого взгляда, не тяжёлого, но изучающего. Она даже несколько раз обернулась, но ни один из кметей не смотрел на неё так, будто разбирал на части и проникал под кожу. Странно. Видно, почудилось. И немудрено – столько народу вокруг.

Наконец воевода остановился у дюже людного ристалища. Там парни, кажется, из-за чего-то повздорили. То и дело слышались запальчивые выкрики дружинников, а им отвечали такие же злобные, но как будто на чужом языке.

Бажан мрачно обвёл взглядом толпу, но разводить спорщиков по углам не стал. Только выждал маленько, ещё раз посмотрел на Младу, насмешливо крякнул и обратился к дружинникам:

— Так. Кто желает сразиться с этой доблестной воительницей, чтобы мы смогли по достоинству оценить её воинское мастерство?

Млада нахмурилась: его слова прозвучали с откровенной издёвкой. Заинтригованные кмети притихли и как один повернулись к воеводе. Напряжение, которое ощутимо окутывало их мгновение назад, испарилось. Парни тихо запереговаривались. Послышались смешки.

— Ты что, Бажан, шутковать тут вздумал? – раздался откуда-то из-за спин зычный возглас. – Хочешь, чтобы мы ненароком зашибли её? Ну уж нет! Ты бы ещё с дитём сражаться велел!

Среди дружинников пронесся нарастающий гогот. Парни, переговариваясь, решили было вернуться к своим делам, кто-то начал расходиться, но Бажан нарушил общее веселье:

— Ну, раз ты тут самый разговорчивый, Медведь, то вот и выходи сюда! А то языком махать все горазды. Ты лучше мечом помаши лишний раз – может толку будет поболе!

Прозвище будущего противника настораживало, но обещало интересный поединок. Пробурчав что-то неразборчивое, Медведь вышел из толпы. Его вид вызвал удовлетворённую улыбку: придётся попотеть. Он, как и ожидалось, был похож на огромного зверя. Темноволосый, всклокоченный после целого дня тренировок, заросший неровной щетиной. Видно, недавно решил бороду отпустить. Ростом парень был не так высок, как воевода, но будто весь, включая голову, состоял из литых мышц. В огромной пятерне Медведь сжимал внушительный меч, и казалось, он с лёгкостью может разрубить человека напополам, едва махнув им. Кметь устало посмотрел на Младу, как на насекомое, недостойное внимания, но крайне надоедливое.