Репетитор - Питер Абрахамc

— Повезло им, — сказал Брэндон.

— Или возьмем Браун, — продолжала листать книгу Линда. — Провиденс[6] — хороший город. Четырнадцать тысяч девятьсот подростков хотели поступить. Восемнадцать процентов было принято. Средний балл за устный экзамен — шестьсот девяносто, за математику — шестьсот девяносто.

— Что такого хорошего в Провиденсе? — спросил Брэндон.

— Как насчет «Федерального холма»? Помнишь ресторан, в который мы ходили после соревнования?

— Еда была отвратительная.

— Черт возьми. — Скотт открыл другую книгу на списке университетов и начал вести по нему указательным пальцем, громко читая вслух: — Амхерст: вербальный — шестьсот девяносто восемь, математика — семьсот. Хаверфорд — черт, побери, — вербальный — шестьсот сорок — семьсот двадцать, математика — шестьсот тридцать — семьсот тридцать. Дартмур: семьсот одиннадцать и семьсот сорок. Бостонский Университет! Даже Бостонский, черт возьми! Шестьсот тридцать и шестьсот тридцать два.

Отец посмотрел на Брэндона. С другой стороны с тем же ожидающим выражением в глазах смотрела мама. Вот он — перекрестный допрос.

— А что там про Университет Коннектикута?

— Что ты имеешь в виду? — спросил Скотт.

— Ну, вы оба там учились.

— В наше время все было по-другому.

— По-другому? Вы оба учились в Университете Коннектикута, и сейчас вы оба хорошо зарабатываете.

— Ты кое-что упустил, — сказала Линда. — Сейчас самое важное — поступить в один из лучших университетов. Знаешь, как на тебя реагируют, если у тебя в резюме стоит Провиденс, или Стэнфорд, или еще что-нибудь такое же? Я каждый день это вижу. Из того, что мы тебе сейчас сказали, ты должен усвоить, что тебе не найдется места даже в Бостонском Университете, если ты и дальше будешь так учиться.

— Хорошо, хорошо. В следующий раз я все сделаю лучше.

— Великолепно, Брэндон! — сказала Линда.

— Мы надеялись, что ты это скажешь, — добавил Скотт.

— Никаких проблем. — Брэндон вытащил из коробки кусочек тушеной свинины и приготовился уходить. Что же помогло? Что оказалось волшебным словом? В следующий раз я все сделаю лучше? Никогда бы не подумал.

— Завтра запишем тебя на курс подготовки к SAT. Каплан или Принстон? Выбор за тобой.

— Какой выбор? — Брэндон прослушал то, что говорила Линда, потому что думал только о том, что ему нужно в туалет.

— На подготовительные курсы какого университета тебя записывать? Я посмотрела в Интернете: занятия два раза в неделю. Одно занятие в будний день вечером и одно — в субботу утром, значит, ты не будешь пропускать теннис. И конечно, нужно будет подумать насчет твоего участия в общественной жизни школы. Чем раньше, тем лучше; кроме того…

— Эй, я не собираюсь ходить на эти долбаные курсы!

Пятна на щеках Скотта стали темно-красными.

— Знаешь, что бы со мной стало, если бы я позволил себе говорить с отцом в таком тоне?!

Брэндон закатил глаза, и у него тут же закружилась голова. Больше так делать не стоит.

— Я не буду ходить на подготовительные курсы.

— Но, Брэндон, — растерянно сказала Линда. — Ты что, нас не слушал?

— Забудьте об этом. — Брэндон направился к выходу.

— Думаешь, Сэм стал бы себя так вести? — спросил Скотт.

— Сэм? А при чем тут этот засранец?

— Этот засранец, вероятно, поступит в Гарвард.

— Но от этого он не перестанет быть засранцем. — Брэндон вышел в прихожую: сначала пописать, а потом запереться в своей комнате… Он заговорил громче, чтобы родители его точно услышали: — И никаких идиотских подготовительных курсов. Вы меня не заставите!

В дверь позвонили. Брэндон пошел открывать. Он говорил правду: родители не смогут его заставить. Они могут записать его в Каплан, в Принстон, куда угодно. Они даже могут привезти его туда и посадить в аудиторию, но никто не заставит его слушать этот бред, делать записи или отвечать на вопросы. Никаких подготовительных курсов. Конец разговора.

На пороге стояла мама Дэви. Она сказала:

— Твои родители дома?

По крайней мере, Брэндону показалось, что она сказала именно это. Он был почти парализован ее взглядом.

Брэндон начал лихорадочно соображать, но все хорошие идеи куда-то исчезли. Лучшее, что он смог придумать, было:

— По-моему, они обедают. Может, что-то передать?..

— Брэндон, кто там? — крикнула Линда.

— Это… э-э-э… Миссис Брикхэм.

— Миссис Брикхэм?

— Мама Дэви.

Все произошло слишком быстро. Линда вышла в холл:

— Миссис Брикхэм? Рада с вами наконец-то познакомиться. Я — мама Брэндона.

Брэндон увидел, как изменилось выражение маминого лица, когда миссис Брикхэм на нее посмотрела.

— Что-нибудь случилось?

— Да уж, случилось! — Миссис Брикхэм перевела взгляд на Брэндона.

Наверху, в своей комнате, Руби пыталась решить небольшую проблему, с которой столкнулась, когда читала «Скандал в Богемии». Руби знала, что Холмс нюхал кокаин, — она даже хотела сделать этот вопрос темой дискуссии на следующей общешкольной конференции, — но также ей было известно, что кокаин убыстряет восприятие человека. А теперь доктор Ватсон говорит, что этот наркотик вызывает сонливость и что Холмсу нужно отбросить свои кокаиновые сны, чтобы взяться за расследование нового преступления. Что это — очередная неточность, как тогда с хлыстом и согнутой кочергой? Если это действительно ошибка, значит, что-то не так было с самим Шерлоком Холмсом, значит, его приключения были бессмысленными. Руби этого не хотела. Она выбежала из комнаты и бросилась вниз по лестнице. Пробегая мимо зеркала. Руби увидела, что ее прическа растрепалась — остался только один рог, слева. Круто.

Руби перепрыгнула через последние три ступеньки, приземлилась на черный квадрат коврового покрытия и распахнула дверь кухни со словами:

— Кокаин возбуждает или вгоняет в депрессию?

Разговор замолк, и все посмотрели на нее: мама, папа, Брэндон и какая-то незнакомая седая женщина с недобрым лицом.

— Наша дочь Руби, — сказала мама.

Женщина сердито посмотрела на прическу Руби. Жуткая женщина: на Хэллоуин она была бы идеальной ведьмой. Сама Буби всегда надевала костюм принцессы Дианы: сверкающая диадема, украшенная рубином в форме сердца — естественно, это был ее любимый камень, — и говорила «Шутка или угощение?» с английским акцентом.

— Милая, может, ты посмотришь телевизор полчасика? — спросила мама.

— Конечно. — Руби вышла из кухни.

Она и действительно собиралась пойти в гостиную и включить домашний кинотеатр — стереозвук, DVD, — но вдруг услышала, как отец сказал:

— И машину увезли?

— На полицейскую парковку, — ответила неприятная женщина. — Прямо из-под носа у этих пьянчужек! Это-то их и выдало!

«Это-то их и выдало!» — прямо как у Шерлока Холмса! Кто обвинит Руби в том, что она осталась подслушивать?

— Каким образом? — опять папа.

— Штраф был больше трех сотен. А на парковке принимают только наличные. И тогда Дэви и ваш сын, — она произнесла ваш сын, как будто говорила о чем-то гадком, — пошли в банк и попытались снять деньги с кредитки. Из банка позвонили в офис MasterCard, а из MasterCard позвонили мне. Я разрешила выдать деньги и попросила не говорить, что мне все известно. Они радостно вернулись домой на машине — машина принадлежала Дэви и теперь продается — и пытались накормить меня той же историей про сочинение.

— Это правда, Брэндон? — спросила мама.

Молчание.

— Брэндон? — а это уже папа.

Слабый звук, выражающий скорее согласие, чем отрицание.

Руби замерла. Все это было похоже на «Феррис Буллер»[7] — фильм, который она обожала. Ее собственный брат ведет себя, как Феррис! У нее в голове возникли тысячи вопросов, одним из которых был: «Когда вы будете продавать машину, вы снимете наклейку с бампера? Если да, то я ее хочу».

— …возместим половину, — продолжал говорить папа.

— Я возьму ваши деньги, — сказала мама Дэви. — Но учтите, что я пришла не за этим. Я хотела, чтобы вы узнали, — если, конечно, вы этого еще не знаете, — что из себя представляет ваш сын.

— Я понимаю, что вы чувствуете, миссис Брикхэм, — сказала мама. — Но мне кажется, что еще рано делать такие неутешительные выводы.

— Хотите его защищать — дело ваше.

Скрипнул отодвигаемый стул, затем другой.

— Вот чек, — сказал папа.

Да! Самый лучший отец в мире!

Раздались шаги. Руби бросилась в гостиную. Зиппи лежал на диване, на полу было несколько лужиц.

Мама Дэви ушла. Брэндон встал.

— Куда это ты собрался? — спросил папа.

— Пописать, черт подери! — сказал, а может, закричал Брэндон.

В ванной на первом этаже — полотенца в ней почему-то всегда плохо впитывали воду — Брэндон наконец мог спокойно подумать. Но единственной мыслью было: «Господи, неужели так трудно было помочь?» Родители вели себя как настоящие засранцы, мама Дэви была отвратительной старой задницей, водитель эвакуатора был засранцем, те засранцы на парковке были жуткими задницами.