Три женщины - Владимир Лазарис
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Когда Балабанова встретила девятнадцатилетнего Муссолини, ей было уже тридцать три года. Они познакомились в Женеве во время выступления Балабановой перед итальянскими рабочими по случаю очередной годовщины Парижской коммуны.
«Этого молодого человека я раньше никогда не видела. Он выделялся среди других рабочих резкой жестикуляцией и неопрятностью. Эмигранты всегда были бедно одеты, а этот был еще и невыносимо грязным. Я никогда не видела более несчастного существа. Несмотря на мужественный подбородок (…) он производил впечатление крайне застенчивого человека. Даже слушая докладчика, он нервозно мял большую черную шляпу и, казалось, больше прислушивался к тому, что творится у него в душе, чем к моим словам»[63], — вспоминала Балабанова.
Между Балабановой и Муссолини сразу началась интимная связь: внешность женщины никогда не имела для него значения. А Балабанова нашла в своем новом молодом любовнике, переполненном мужской силой, верного ученика и товарища по борьбе. Она учила его немецкому, чтобы он мог читать Маркса в оригинале, помогала заниматься переводами политических памфлетов с французского на итальянский, что давало ему дополнительный заработок и помогало обрести уверенность в себе. Дымя дешевыми сигаретами в набитой книгами и газетами квартирке Балабановой, они обсуждали пути к скорейшей всемирной революции. Никаких иллюзий насчет Муссолини у Балабановой не было: «Вскоре я увидела, что он плохо знает историю, экономику, теоретические основы социализма, не умеет систематизировать даже те знания, которые у него есть (…) Радикалом и антиклерикалом стал не по убеждениям, а из-за прежнего окружения и личных обид. И ненависть к эксплуатации вызвана у него не объективным неприятием капитализма, как у революционеров, а личными невзгодами, стремлением показать свое „я“ и жаждой личной мести»[64].
Под неусыпным оком Балабановой Муссолини непрерывно учился, читал и ходил на разные лекции. На одной из них пастор из Лозанны заявил, что Иисус Христос был первым социалистом, а Бенито из духа противоречия решил противопоставить христианству буддизм, о котором мало что знал, и эрудированный лектор осрамил его перед всем залом. Наученный горьким опытом, Муссолини в следующий раз пришел на лекцию пастора во всеоружии. Он встал посреди зала, вынул из кармана заранее одолженные у приятели часы и поднял их над головой. «Сейчас полчетвертого пополудни. Если Бог есть, я даю ему пять минут, чтобы он меня убил», — громко сказал Муссолини. Когда по истечении пяти минут с наглым молодым человеком ничего не случилось, зал взорвался аплодисментами, а пастор только развел руками.
* * *
Балабанова и раструбила, что Муссолини болен сифилисом, сославшись на его слова: «При отце-сифилитике и алкоголике чего же ты хочешь от меня?» Муссолини был ипохондриком и все время жаловался на свое здоровье. Вероятно, ко времени знакомства с Балабановой от сифилиса он уже избавился, но страх, что дурная болезнь вернется, еще не прошел.
Занятый амурными и политическими делами, Бенито Муссолини не заметил, что привлек к себе внимание властей. Они сочли молодого итальянца опасным элементом для швейцарской демократии, которую Муссолини назвал «демократией колбасников».
Летом 1903 года полиция Берна арестовала его за подстрекательство рабочих к бунту. После двенадцати суток тюрьмы Муссолини выслали из Швейцарии. Но уже через неделю он вернулся туда и отметил свой двадцатый день рождения большой попойкой в кругу русских студентов. «Бенитушка» мало отличался от собутыльников: длинные нечесаные волосы, трехдневная щетина на бледном лице, мешки под глазами, впавшие от недоедания щеки, он, так же, как дружки, быстрее пьянел от слов, чем от водки.
К концу 1903 года Муссолини поехал в Италию, потому что заболела его мать. Как только ей стало лучше, он снова бежал от армии в Швейцарию, но стоило ему там появиться, как его тут же арестовали, и пасху 1904 года он провел в люцернской тюрьме.
Слушая веселый перезвон колоколов, он размышлял о том, что с ним будет, вышлют назад в Италию или не вышлют? И если вышлют, то посадят там в тюрьму на год за дезертирство или не посадят?
А полицейские после освобождения Муссолини посадили его на поезд, идущий к итальянской границе. На полдороге он сошел и вскоре был в Лозанне. Там жили, пытаясь найти работу, тысячи итальянских эмигрантов. Однако Бенито был в лучшем положении, чем они: он знал французский, занятия с Балабановой улучшили его немецкий, и он мог переводить уже с двух языков.
Переводы, уроки итальянского и гонорары за политические статьи обеспечивали ему постоянный доход. Он даже записался в университет Лозанны, а потом и на летний курс Женевского университета. К тому же он не стеснялся просить денег у матери и занимать их у всех, кто соглашался давать ему в долг. Так продолжалось до 1904 года, когда король Италии объявил амнистию дезертирам по случаю рождения его сына — принца Умберто[65].
Муссолини решил вернуться домой и преподавать у матери в школе.
Провожавшая его Анжелика Балабанова вспоминала, что напоследок он разразился очередной тирадой против капиталистов. «Ты только посмотри! — обвел он рукой соседние рестораны и кафе. — Люди едят, пьют и веселятся. А я должен ехать третьим классом и жевать черствую корку хлеба. О, Мадонна, как я ненавижу капитализм! Почему я должен страдать от такой несправедливости? Сколько нам еще ждать перемен?»
Незадолго до возвращения Муссолини в Италию римская просоциалистическая газета «Трибуна» опубликовала заметку своего женевского корреспондента, в которой Муссолини впервые был назван «иль гранде дуче»[66] итальянских социалистов в эмиграции.
* * *
В 1905 году в возрасте сорока шести лет умерла от менингита мать Муссолини, и он опять учительствовал в ее школе, но недолго. На следующий год он снова оказался в тюрьме за подстрекательство рабочих к неповиновению властям. Сидя в камере, он написал душещипательный роман под названием «Любовница кардинала». После трехмесячной отсидки он поехал на север Италии в Тренто, еще остававшийся под властью Австрии, и стал одним из руководителей тамошнего профсоюза. Но, когда вышла его статья, где было сказано, что католическая церковь — «разлагающийся
