Хранитель Врат Нави. Покаяния - Роман Сабио

– Что, очкуешь?

– Очкую, – согласился Комар. – Я там такую змеюку видел, что теперь меня туда на аркане не затащишь.

– Ты с Пауком лбами не стукался? Откуда змеи? Тем более как ты рассказывал?

– Не знаю, но я видел, и туда не полезу.

– Не полезешь, не надо, – прервал Бригадир ненужный спор. – Я туда полезу. С Боцманом. Только вход расширить надо. Там совсем немного подработать и все.

Бригадир бросил в миску половник густого, дымящегося кулеша и сказал тоном, пресекающим все возможные возражения:

– Сейчас завтрак, потом собираем оборудование и через сорок минут все у входа в шкурник. Работы на сегодня много. В лагере остается Санек и Док. Док приглядывает за Пауком. Глыба по хозяйству. Боцман со мной.

Глава 6

Олег Сергеевич Василенко, в народе носящий кличку Боцман, стоял у черного провала узкой шхеры, в которую в скором времени ему придется спуститься вместе с Бригадиром. Ребята почему-то отказывались туда идти и даже согласились специально расширить проход, чтобы только не переться в окаянную пещеру. Бригадир, как положено командиру, должен пойти туда сам. И кому, как ни его лучшему другу сопровождать его в этом опасном предприятии.

Боцмана с Бригадиром связывала давняя и долгая история. Их деды воевали вместе и были закадычными друзьями. После войны оба осели под Бердянском в колхозе Красный Луч. Там у них родились дети, погодки. Росли фактически вместе, как братья. Вместе бегали на рыбалку на море, вместе дрались с обнаглевшими отдыхающими, вместе мечтали о море, дальних странах, невероятных приключениях. Потом их пути разошлись. По окончании школы отец Бригадира решил на полную катушку использовать преимущества социалистической системы образования, а именно доступность и бесплатность, и рванул в Москву, чтобы поступить в МГУ на биологический факультет. И поступил. Пусть не сразу, а после положенного срока службы в рядах Вооруженных сил СССР, но поступил. После чего на долгие годы пропал из поля зрения родных и близких в недрах многочисленных биостанций, щедро разбросанных в самых непроходимых закутках необъятной советской Родины.

Отец Боцмана, проводив друга, не стал долго затягивать со своим отъездом, а собрал чемодан и умчался на Дальний Восток, где поступил в мореходное училище. После мореходки работал на различных судах Дальневосточного пароходства. Тогда же в жизни Боцмана старшего обозначились две страсти: к алкоголю и к женщинам. На берегу он жил недолго, но с размахом, щедро прогуливая все то, что заработал за месяцы изматывающей борьбы с судовыми механизмами и производственным планом. Приняв на грудь, он немедленно становился несгибаемым идейным бойцом эротического фронта. В зону его внимания попадали все особи женского пола старше 16-ти и моложе египетского сфинкса независимо от цвета кожи, гражданства и вероисповедания. При этом внешние данные, как, впрочем, и внутреннее содержание не имело никакого значения. Единственной важной характеристикой являлось гендерное происхождение. Мужчины его не интересовали. И это была принципиальная позиция.

В рейсах с выпивкой было плохо. Капитаны в борьбе за сохранение трудовой дисциплины ограничивали доступ к спиртосодержащим напиткам. Поэтому пить приходилось все, что горит от лосьона «Розовая вода» до стеклоочистителя «Секунда». С женщинами на судах тоже было не очень, а бурлящая первородная энергия требовала выхода, поэтому однажды, после приема очередной порции денатурата, он утратил чувство самосохранения и покусился на святое – буфетчицу Ирочку, которую капитан Назаренко небезосновательно считал своей личной собственностью. В общем, с Ирочки все и началось. Капитан, надо отдать ему должное, дважды предупредил своего эротически невоздержанного стармеха о недопустимости аморального поведения. Тот не внял, и в результате был списан на берег по дискредитирующей статье. С такой записью в трудовой книжке найти себе новый экипаж было проблематично. Бравый моряк застрял на берегу. От столкновения с бюрократической машиной он окончательно утратил веру в гуманизм и однажды, находясь в похмельном угаре, применил меры физического воздействия к первому помощнику капитана, в очередной раз отказавшегося взять его на борт. В результате возникшего разногласия первого помощника увезли в больницу, а отца Боцмана в суровый Магаданский край расширять горизонты социализма. Тяжелая среда обитания безнадежно наложила свой отпечаток на отставного моряка. В результате общество получило то, чего добивалось. Из всех предыдущих достоинств остались лишь тяга к приключенческой литературе и философское отношение к жизни. Из восторженного романтика и искателя приключений он превратился в тихого среднестатистического гражданина, из любимца женщин в их почитателя, из безбашенного балагура и души любой компании в домашнего пьяницу, из механика «от Бога» в слесаря в автомастерской. Его единственный сын Олег унаследовал от отца буйный нрав и тягу к приключениям. Проявление других родовых генетических особенностей давилось на корню вплоть до достижения им совершеннолетия. Можно только удивляться и восхищаться находчивости и силе воли отца, который умудрился уберечь свое чадо от встречи с зеленым змием, в то время как к основной массе населения этого благодатного края змий заползал ежедневно, а к некоторым вместе со своей спутницей белочкой. Картина будущего представлялась весьма печальной, и Олег, став почти дееспособным, решил поднять паруса и рвануть на юга. Во Владивостоке у него проснулся ген любви к морю, и он нанялся на ближайший теплоход простым матросом. Морское дело понравилось, да и приносило неплохой доход, в основном за счет торговли японскими автомобилями. За несколько лет Олег сумел неплохо подняться по карьерной лестнице и дослужился до боцмана. Женился. Начал подумывать о продолжении рода. Все шло хорошо до тех пор, пока он соблюдал добровольный алкогольный целибат.

Вышло так, что однажды, перед отходом в очередной рейс соседка по лестничной клетке тетя Зина, противная, еще не старая женщина с явными следами многочисленных грехов молодости на одутловатом лице, посоветовала ему расширить дверной проем, поскольку скоро рога там помещаться не будут. Не то чтобы Олег сразу поверил старой сплетнице, но как говориться, осадок остался. Зацепили ее слова, запали в душу. В рейс он уходил с тяжелым сердцем, и попросил друга проследить за супругой. К сожалению, оперативные данные информагентства «одна баба сказала» подтвердились полностью. Крушение идеалов происходило в маленьком ресторанчике с многообещающим названием «Япона мать». Носить рога Олег почему-то не хотел, отпилить не получалось, слишком очевидными были доказательства, все забыть и сделать вид, что ничего не было, уже нельзя. Надо было принимать решение. И тут Олег совершил Ошибку. Он позволил уговорить себя выпить. Грехопадение оказалось весьма приятной штукой. Олег прислушался к своим ощущениям и заказал еще. Очередная порция ледяной жидкости, произведенной путем смешивания этилового спирта с водой из-под крана в подвальном помещении ресторана с добавлением для улучшения вкусовых характеристик пойла «секретного коктейля» дяди Ашота, опрокинулась в бурлящий кратер вулкана Судьбы. Алкоголь быстро проник во все поры, окончательно преображая его личность. Боль, гнев, обида, жалость к себе и другие негативные эмоции. возникающие обычно у самцов в период первичного отрастания рогов, усиленные папиными генами, бурлили и искали выхода. Он почувствовал себя взлетающим с палубы истребителем. Внутри бурлило реактивное топливо с вкусовыми добавками от «дяди Ашота», из разверзнутых сопел вырывались разогретые газы, бортовой компьютер отдавал четкие приказы, компас указывал направление движения.

А потом он посетил жену, которая сначала обрадовалась, а потом загрустила и заболела. Сильно заболела: перелом челюсти и носа. Она оказалась весьма любвеобильной личностью, поэтому ее заболевание оказалось заразным и быстро распространилось на прилегающие районы. В течение недели еще три человека заболели переломами и сотрясениями мозга различных степеней тяжести. Два из трех пострадавших оказались членами уважаемой преступной группировки Равиля. Для купирования очага заражения сам Равиль собрал консилиум из ведущих реаниматологов и приказал им найти заразу и обезвредить. Именно тогда Боцман и получил свое прозвище с легкой руки уголовного авторитета. Не желая встречи с реаниматологами, Боцман покинул ставший родным Владивосток и перебрался к отцу в суровый Магаданский край. Теплолюбивые бандиты ехать за ним отказались. Решили, что санации города и окрестностей вполне достаточно. Отлавливать злополучный вирус на заснеженных просторах лесотундры было делом муторным и малопривлекательным. Словом, от Боцмана отстали, но предупредили, чтобы он на материке не появлялся. Боцман с доводами согласился, справедливо рассудив, что быть живым на Севере лучше, чем мертвым на Юге. Он устроился на ближайший золотодобывающий прииск и начал новую жизнь. И все бы было хорошо, если бы зеленый змий, однажды проникнув внутрь во Владивостокском ресторане «Япона мать», не отложил яйца и не вывел потомство. Мест для организации массового досуга, как, впрочем, и других средств для личностного совершенствования на прииске не было. Посему вариантов прожигания свободного времени было не много. Новые друзья и приятели практически каждый день приносили сосуды с согревающей жидкостью, все глубже и глубже погружая Боцмана в пучину похмельной безысходности. Нельзя сказать, что Олег сразу сдался. Нет. Он боролся, пытался вырваться из этого мутного омута. Дважды при помощи женитьбы. Но оказалось, что зеленому змию не подошли обручальные кольца Боцмана. На осознание сего удручающего факта Боцману в первый раз понадобился год. Ну а второй раз значительно меньше. Находясь в плену у Бахуса, он умудрился соблазнить арфистку прямо во время свадебного застолья. Жена не смогла оценить по достоинству подвиг новоиспеченного супруга и позвала своих братьев. Выписавшись из больницы, Боцман покинул негостеприимный прииск и снова уехал к отцу в Магадан, где и продолжили обижаться на весь мир излюбленным способом. Короче, он запил. Вот тогда отец Боцмана обратился к своему названному брату – с просьбой о помощи. Отец Бригадира откликнулся на призыв и взял Боцмана в свою северную экспедицию. Именно в этой экспедиции Боцман познакомился с Русланом Анатольевичем Бригадновым. Необходимо отметить, что сначала Олег Руслану не понравился. Плотный, гориллоподобного вида крепыш, сплошь покрытый волосами и татуировками, мало у кого вызывал симпатию. Он был груб, резок, мелочен, придирчив и агрессивен. Людей он не любил в принципе. Во всех, даже в самых возвышенных поступках он был склонен видеть корысть, прагматизм, или, на худой конец, наличие вынуждающих обстоятельств. Но отступать было поздно. Слово – оно на то и Слово, чтобы его держать, и Боцман на долгие пять месяцев влился в небольшой коллектив исследователей Севера.