Любить нельзя. Расстаться - Галина Милоградская

– Ничего! Он ничего мне не сказал, но я не глухая и не слепая! Я выросла, мам, а ты не заметила! Думаешь, я не слышала, сколько ты на него кричала, как ты хотела, чтобы он ушёл? Теперь довольна, да? Довольна?!

Сорвавшись с места, она промчалась по коридору и хлопнула дверью в свою комнату. Света попыталась вздохнуть, подавилась воздухом, протолкнула в глотку вместе с острым комком. Прижала ладони к горлу – сердце колотилось между ключиц. Дочь умело надавила на все болезненные точки, но разве Света имела право злиться на неё? Слабость разлилась под коленями, вынуждая опуститься на стул. Щёки пульсировали, и, приложив к ним ладони, Света с удивлением почувствовала слёзы. Спешно их смахнула: вернулся Лёва.

– Мама? – он склонил голову набок, и снова по сердцу полоснуло острым – ещё одна копия мужа. – Что случилось? Ты что, плачешь?

– Нет. – Света даже помотала головой для надёжности, пока слёзы текли безостановочно, капали на раскрытые ладони, лежащие на коленях.

– Это папа, да? – моментально подобрался Лёва, хмурясь серьёзно, слишком серьёзно для десятилетнего ребёнка. – Он опять что-то сделал не так?

– Нет, – попыталась улыбнуться Света, но губы задрожали и скривились, выпустив первый тихий всхлип.

– Не плачь, – Лёва обнял порывисто, крепко, утыкаясь в грудь. – Не плачь, мамочка.

Света судорожно обняла его, зажмурилась, целуя светлую макушку, прикусила губу, заполняя рот металлическим привкусом.

– Мы с папой пока поживём раздельно, – хрипло прошептала и замерла. Лёва тоже застыл, но в следующую секунду обнял ещё крепче, проговорил приглушённо:

– Я всегда буду рядом. Никогда от тебя не уйду.

Потом выпрямился, всё ещё хмуря брови, упрямо вскинул подбородок и посмотрел на Свету.

– Папы всё равно никогда не бывало дома, да? Ничего не изменится.

Хотелось что-то сказать. Сказать, как сильно она любит его прямо сейчас, в этот момент. Но Света не могла доверять собственному голосу, поэтому только кивнула и растрепала торчащие в разные стороны пряди. Когда Алина вышла из комнаты, стол уже был накрыт и Лёва, болтая ногами на высоком стуле, рассказывал о том, как прошёл день. Не оборачиваясь, Света мешала салат и не остановилась даже когда дочь встала прямо за спиной.

– Прости, – глухо проговорила она. – Прости, что накричала. Я понимаю, тебе тяжело. И папе тоже тяжело.

Медленно отложив в сторону ложку, Света обернулась и улыбнулась, светло, мягко.

– Я не злюсь. Правда. – Обняла, притянула к себе, чувствуя, как резко расслабились плечи Алины, и вся она вжалась в неё с такой силой, что затрещали рёбра.

– У нас всё будет хорошо, – всхлипнула Алина и тут же выпрямилась, стыдясь прорвавшейся наружу слабости. – Папа так говорит, значит, так и будет.

Ей он когда-то тоже постоянно говорил «всё будет хорошо». Улыбка померкла, Света кивнула и повернулась к салату, гася вспышку раздражения. Никита умеет быть обходительным, правильным, ласковым. Когда-то точно умел, а теперь с ней разучился. Беззвучно вздохнув, Света повела плечами, сбрасывая лишние мысли, и, подхватив салат, бодро воскликнула:

– Ну что, давайте ужинать?

Дома было холодно и пусто, тени скользили по стенам, резные, прочерченные светлым. Никита разулся, щёлкнул выключателем, прошёл на кухню. По пути заглянул в магазин и теперь доставал продукты, привычно сортируя овощи, рыбу, мясо и рис. Готовить не было никакого желания, но диета из алкоголя всё же непозволительная роскошь в его возрасте. В желудке одиноко плескался кофе, выпитый днём с Алиной. Тепла от этой встречи хватило на час, а потом снова стало холодно. Игнорируя удивлённые взгляды бабушек, сидящих на лавочке у подъезда, Никита невозмутимо смотрел прямо перед собой, делал вид, что не слышит чужих мыслей, проступающих на лицах: он шёл в старую квартиру, держа в руках бумажный пакет, из которого торчал хвост лука-порея. Ещё день, другой, и по городу расползутся слухи, ударят больно и по Свете, и по детям. И у него не было ни сил, ни желания придумывать истории и искать какие-то оправдания. Люди расходятся, это бывает.

Вскоре квартиру заполнил аромат жаренной рыбы, забулькал рис, острый запах свежих овощей защекотал ноздри. Никита нарезал огурцы, ровно столько, сколько съест за один раз, выкладывал их на тарелку к уже порезанным помидорам и косился на лук, вспоминая, зачем вообще решил его купить. Пожалуй, стоит купить телевизор, чтобы хоть кто-то разговаривал за спиной, а пока он включил старенькое радио, и тихий, потрескивающий голос поплыл по кухне. Почти уютно.

Завтра их ждали в гости Лёша и Настя, и ему очень хотелось отказаться. Язык так и чесался, в голове тут же вспыхнули, чтобы моментально погаснуть, несколько причин – это было важно для Лёши, и важно, чтобы они пришли вдвоём. Он так и светился от счастья и хотел поделиться им с близкими друзьями, хотел отпраздновать в узком кругу скорое назначение. Оставалась слабая надежда, что Света откажется. У неё не меньше возможностей придумать повод. Надежда была, но Никита знал, что этот вечер им всё же придётся провести вдвоём. В непосредственной близости, не обращая внимание на всю боль, которую они заставляли друг друга чувствовать. Что ж, по крайней мере будет повод рассказать обо всём Лёше. Глубоко вздохнув, Никита потёр переносицу и перевернул рыбу. Наверное, стоит зайти завтра в больницу. Или всё-таки просто написать сообщение? Так было бы проще, но всё же придётся сказать лично: о каком вечере вместе может идти речь, если он даже видеть её не хочет? Аккуратно переложив рыбу на тарелку, Никита сел и посмотрел в окно. Сколько таких вечеров, одиноких, пустых он провёл в этой квартире? Кто мог подумать, что всё это вернётся? Почему никто не предупредил, что можно терять, не теряя по сути? Света была здесь, была близко – в нескольких минутах езды. А он не мог на неё смотреть, не мог о ней думать, не мог дышать одним воздухом, не начиная задыхаться. Не стоило им начинать. Пусть бы осталось как есть, с тайной, щемящей влюблённостью, с недовзглядами, недокасаниями. По крайней мере тогда они бы остались друзьями. Теперь он даже определения дать не мог: бывшие? Звучало слишком горько. Поморщившись, Никита потянулся наконец к вилке – завтрашний день просто надо пережить.

Глава 8

Спокойный сон и раньше был непозволительной роскошью, теперь, кажется, ушёл окончательно. Никита забыл, когда вообще спал нормально, когда открывал глаза, не засыпанные песком, и просто валялся в кровати, потому что никуда не надо идти. Встреча со Светой… Мысли о ней выворачивали наизнанку, лишая