ПУТЕШЕСТВИЕ НА БУХТАРМУ - Виктор Дьяков

- Жангиз-Тобе, это поселок возле станции на Турксибе, отсюда километров двести. Ты сам-то откуда?- пояснил и тут же задал вопрос Вахид.

- Мы из Барнаула.

- Ну тогда мы не так уж далеко друг от друга живем. Жангиз это примерно сто-сто пятьдесят километров от Семипалатинска в сторону Алма-Аты,- еще уточнил Вахид.

- Ну, не так уж и близко, от нас наверное по железке до Семипалатинска километров триста с лишком будет, да плюс еще полтораста, возразил Сергей.

- Да, ерунда, разве это далеко… Ты с какого года?- удивительно быстро «сближался» Вахид.

- С семьдесят пятого,- откровенно ответил Сергей.

- А я с семьдесят седьмого… Мы же с тобой почти ровесники,- в голосе чеченца звучала какая-то обезоруживающая непосредственность.- Мне вот тут поручили за своими ребятами присмотреть, старики наши попросили, чтобы чего-нибудь не натворили. Да за всеми разве ж уследишь. Вчера вот не пошел с ними… ну и сам знаешь. Наша молодежь она такая, за ней всегда присмотр нужен…

И вновь речь Вахида не походила на речь обычного чеченца. Он говорил фактически как русский, или долго среди них живший. Но Сергей не счел себя вправе более подробно расспросить собеседника, с которым был знаком не более десяти минут. Вахид же  подобной церемонности не испытывал и расспрашивал не стесняясь:

- Ну, как у вас там в Барнауле жизнь-то?

- Да так, ничего, жить можно,- неопределенно пожал плечами Сергей.

- Ты чем занимаешься, работаешь?

- Да… в фирме по производству и продаже некоторых продуктов,- непосредственно-искренней интерес собеседника, сделал Сергея совершенно откровенным.

- Это каких продуктов?- с долей усмешки на такое по его мнению несерьезное занятие, спросил Вахид.

- У нас производят колбасу, пельмени, соленую и копченую рыбу, но в основном мороженое около двухсот наименовваний. Продукцию реализуем в городе и по всему Алтайскому краю, а мороженое по всей России, даже в Москву отправляем,- не преминул похвастать Сергей.

- И кем ты там?- вновь с долей скепсиса спросил Вахид.

- Менеджер по продажам.

- Да ну… Ты что, где-то учился?

- Конечно, я экономический ВУЗ закончил. А ты чем занимаешься?- после стольких вопросов в его адрес Сергей  тоже счел возможным поинтересоваться.

- Я-то… Да так, всем по-немножку,- Вахид отхлебнул из бутылки, замер на несколько секунд, будто собираясь с думами.- Ты знаешь, здесь в Калбитстане нормально работать и по-хорошему чем-то заниматься вообще нельзя. В Усть-Каменогорске, Павлодаре, где калбитов не так много еще более или менее. А там где они руководят и их большинство, как у нас например, там такой бардак. Ни порядка, ни бизнеса, ни жизни. Вот нам и приходиться, чтобы выжить самим о себе заботиться, чтобы от калбитов не зависеть, торговать всякой всячиной.

- Всякая всячина, это что? – на этот раз осторожно поинтересовался Сергей, явно опасаясь, что такое любопытство может обидеть собеседника. С другой стороны он откровенно отвечал на все вопросы и имел моральное право рассчитывать на столь же откровенные ответы…

Мимо них в основном с пляжа и на пляж проходили люди, пробегали со смехом и шалостями дети… Вахид помолчал, глядя на противоположный берег залива, где к воде почти вплотную подступал лес. Молчал и Сергей, но очередь отвечать была чеченца.

- Ты хочешь знать, не торгуем ли мы наркотой,- наконец вопросом на вопрос ответил Вахид.

- Да нет,- несколько смутился от такой прямоты Сергей.

- Торгуем и наркотой. А куда деваться, жить-то надо, семьи кормить. Ты вот сколько получаешь в своей фирме?

- Когда как, в хорошие месяцы тысяч двенадцать, даже больше бывает. Жена у себя на работе тоже тысяч шесть-семь имеет, всего получается что-то около двадцати тысяч. В общем, нам хватает,- сделал обычный в таких случая вывод Сергей, ибо с детства часто слышал, что так же отвечали на вопросы о заработке отец и мать.

- Двадцать тысяч ваших рублей, это примерно восемьсот баксов американских или сто тысяч зверобаксов калбитских,- подытожил сделанные в уме вычисления Вахид.- Не скажу, что это много. Я один имею больше… Но знаешь, я бы предпочел получать столько сколько ты, и жить в России, в нормальном городе, работая также на законной, спокойной работе, так как работал мой отец в те времена когда еще был Союз. А наш заработок, он… ну как тебе сказать, он очень рисковый и непостоянный. Деньги вроде есть, иногда и большие, но все это без уверенности, что так будет и завтра. Другим ничего, а мне на нервы действует, и нормально жить не дает, ни в чем. Вот ты давно женат?- задал неожиданный вопрос Вахид.

- Четыре года уже.

- Дети есть?

- Да, дочке три годика.

- А я, вот, чуть моложе тебя, а до сих пор жениться не могу. Каждый чеченец обязан приумножать численность своего народа, потому что нас всегда много гибнет, а я вот этот свой долг не могу выполнить. И отец с матерью, и родственники предлагают невест, и у нас в Жангизе, и из под Алма-Аты, и из Чечни, отовсюду, где родственники живут. А мне они все не нравятся. И знаешь почему? Вновь задал совершенно «неберущийся» вопрос Вахид.

- Ну, откуда же мне знать,- пожал плечами Сергей.

- Потому что мне вообще не нравятся чеченки,- так же уверенно чеканил слова,      словно вбивал гвозди Вахид.

- А кто же тебе нравится, русские, казашки?- уже в возросшим интересом спросил Сергей.

Когда Сергей произнес последнее слово, лицо чеченца словно блеснуло синевой аскетичных щек, исказилось оскалом негодования. Сергей искренне не понимал, чем он так обидел его.

- Казашки… калбитки эти. Да я с ними на одном километре … не сяду, не то что в постель с такой лечь. Понимаешь, калбиты для нас это одна из самых низких, грязных, тупых и презираемых наций,- несмотря на выражение лица, Вахид пояснил это довольно спокойно.

- Но я вижу, тут ваши ребята с этими как ты выразился низкими ходят и даже очень,- возразил Сергей.

- Да они же просто ими пользуются, но чтобы чеченец женился на калбитке, такого просто быть не может. Ведь мы их никогда за людей не считали.

- Не знал,- изумленно покачал головой Сергей,- я почему то думал что вы русских больше всех не любите.

- Не любить, и не уважать, это не одно и то же. Сильного умного врага можно не любить, даже ненавидеть, но не уважать не возможно. А калбиты… это даже не враги, а так…- Вахид пренебрежительно махнул рукой.- Мне же всегда нравились только русские девушки, и ни какие другие. Да и не только мне, таких чеченцев много, даже среди тех кто орет что русских ненавидят.

Сергей не знал, как реагировать на это признание. Он посмотрел по сторонам, словно ища совета откуда-то извне и увидел как в отдалении с крыльца их домика, прикрыв глаза от уже идущего на заход солнца за ними наблюдала Люба, и по всей видимости уже давно. Сергей успокоительно махнул ей рукой, де все в порядке, не беспокойся. А Вахид тем временем продолжал:

- Когда я был маленьким у нас в Жангиз-тобе жило что-то около тысячи чеченцев, и где-то тысяч пять-шесть калбитов. А рядом был большой военный городок, в котором стояли дивизия ракетчиков-стратегов и авиационный полк. Мой отец служил прапорщиком у летчиков.  Хотел к стратегам, но туда его, чеченца, не взяли, а к летчикам взяли, старшиной в батальон аэродромного обслуживания. Туда самых плохих непослушных солдат собирали. Ни один старшина с ними справиться не мог. А отец как пришел быстро там порядок навел, его все слушались. В полку очень его уважали. Я первые два класса в самом Жангизе в калбитскую школу ходил, и вообще не знал какие бывают настоящие хорошие школы. А в третий класс отец меня в военный городок в русскую школу устроил. Туда ходить было где-то с километр туда и обратно. В той школе все учительницы были жены офицеров, настоящие институты и университеты кончавшие, некоторые даже в Москве и Ленинграде учились. Там я понял, какая это огромная разница между калбитской школой и русской…

Вахид говорил откинувшись на спинку скамейки, полуприкрыв глаза, словно утомился, но говорил в охотку, даже с удовольствием, буд-то давно носил в себе все это, и вот, наконец, нашел того кому можно рассказать, поделиться. Сергей слушал внимательно, не смея ни репликой, ни вопросом перебить собеседника.

- Сначала, после той дебильной калбитской школы мне очень тяжело было… зато потом, когда втянулся стало так интересно, ни морозы, ни метель не могли меня остановить, так я хотел там учиться. Мне все мои друзья-чеченцы завидовали, ведь все понимали, что я учусь в настоящей школе, а они в ликбезе. И вообще военный городок, он назывался «Солнечный», это по сравнению с Жангизом просто рай был какой-то. Где-то больше двадцати многоквартирных домов, пятиэтажек и девятиэтажек, несколько магазинов, Дом культуры хороший, стадион, бассейн. Там все так здорово устроено было и чистота, деревья вдоль дороги ровненькие, трава, кусты все подстрижено, все поливается, зимой весь снег убран, каток залит. Потом после этого в наш Жангиз как в сортир сраный возвращаешься, летом пылища, дождь пройдет грязища, зимой то заметет все по крыши, а в оттепель от воды не пройти…