Польская линия - Евгений Васильевич Шалашов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Первая встреча с Москвой французского коммуниста не порадовала. Кажется, Россия не собирается возвращать царских долгов, а уж тем паче что-то компенсировать иностранным акционерам. Но вот недавно, буквально пару дней назад, один из руководителей Коминтерна поделился важной «государственной тайной». Политбюро собирается рассматривать вопрос о крутом изменении экономической политики внутри страны. Кажется, Россия собирается становиться вполне приличной буржуазной республикой, в которой восстановят частную собственность и впустят на внутренний рынок иностранные фирмы и корпорации. Как коммуниста Мишеля Потье огорчал отход от основополагающих принципов коммунизма, а как капиталиста – чрезвычайно радовал. Вот теперь самое время восстановить в России предприятия и попытаться в самые короткие сроки выжать как можно больше прибыли. Услышав от товарища Натальи, что у нее есть хороший знакомый (очень хороший!), Мишель решил прозондировать почву. Франция еще не признала Советскую Россию, но, судя по всему, за этим дело не станет.
Насчет руководителя Коминтерна, поведавшему о «страшной тайне», понятно. Ну кто самый болтливый из членов Политбюро? Вот-вот, ответ очевиден.
Поговорив с французом, я тоже испытал двойственное чувство. С одной стороны, радовало внимание иностранцев к Архангельску. Все-таки мне бы хотелось развернуться в губернии, где главной является лесная промышленность. Но огорчало, что журналист оказался не шпионом, а обычным предпринимателем. Эх, как было бы славно разоблачить очередного иностранного разведчика. Ан, нет. Мишель Потье – самый обычный деляга. А то, что вместе с жаждой прибыли в нем уживались коммунистические идеалы, то что в этом нового? Помнится, первым легальным миллионером во времена Перестройки стал человек с партбилетом в кармане. Кажется, разразился скандал, когда он начал платить членские взносы со своих миллионов. А в современной КПРФ сколько миллионеров состоит? Мир не изменится, и учение Маркса-Ленина от этого хуже не станет.
Глава 4. Книжник книжнику рознь
Уходя от деляги-коммуниста, заглянул в кабинет Натальи Андреевны. Она погрузилась в дела по уши и в прямом, и в переносном смысле – левой рукой прижимала к уху телефонную трубку, правой рукой что-то писала, а еще умудрялась давать какие-то рекомендации иностранной сотруднице. Причем, по телефону разговаривала по-французски, а с сотрудницей по-немецки. Любопытно, а писала полиглотка (есть такое слово или существует лишь вариант «полиглот»?) на русском языке или, скажем, на аглицком? С нее бы сталось. Завидев меня, Наташа отвлеклась от всех дел и громким шепотом сообщила:
– Вечером, как со службы уходить стану, позвоню.
Инсотрудница – женщина в круглых очках, чем-то напоминающая Надежду Константиновку Крупскую в молодости, в изумлении обернулась, сдержанно сказала мне: «Гутен таг», а я лишь кивнул обеим женщинам и закрыл за собой дверь.
Если верить часам товарища Дзержинского, до официального конца рабочего дня оставалось еще часа три, что реально означало все пять, если не шесть. Решив, что в Коминтерне мне делать нечего, на Лубянке тоже, отправился на Ярославский вокзал.
Мой бронепоезд усиленно готовили к поездке на запад, хотя внешне это ничем не проявлялось. Вагоны прицепили, внутри шли какие-то пертурбации, неизвестные постороннему человеку. Никита Кузьменко, вынужденный стать вечным дежурным на телефоне, уныло доложил, что в настоящий момент весь личный состав на своих местах, помывка в бане произведена согласно инструкции. Еще сообщил, что вещи товарища Артузова уже прибыли, занесены в купе Татьяны, девушка тоже собралась, и теперь ждут только меня, чтобы начальник освободил собственное купе. Я не сразу понял, чего от меня хотят, потом дошло, что Артур, собрался задействовать мой бронепоезд под собственные нужды, меня «уплотняет». Мое купе, как и положено – одноместное, а Татьяны Михайловны – двухместное. Собственно-то говоря, я и собирался поселиться вместе с Артуром, предоставив девушке более просторное помещение. Конечно, есть вариант поселить Артузова у себя, а самому перебраться в двухместное, но… В общем, это уже перебор и злоупотребление служебным положением. Вариант поселить товарища вместе с девушкой тоже отпадал. Я как-то видел Лидочку – жену Артура, она мне показалась симпатичной и умненькой, так зачем ей волноваться? А сам Артур Христианович, хотя и любит давать друзьям полезные советы, касающиеся женщин, кобелина, каких поискать.
А из вещей, что не на мне, в купе только военная форма, да сапоги. Есть еще вещмешок, хотя уже положено обзавестись чемоданом, но орден Красного Знамени много места не занимает, секретных бумаг при себе нет, а то, что есть, может и у Татьяны полежать. У нее допуск к служебным тайнам есть, сам оформлял.
– Владимир Иванович, вам с вокзала записку принесли, – сообщил Никита и, предупреждая мой вопрос, пояснил: – Караульный сказал – подбежал парнишка, лет тринадцати, по виду беспризорник, кинул что-то и крикнул – мол, Аксенову малява, и убежал. Вначале не поняли, решили, что камень бросил, а это записка. А камушек – чтобы ветром не сдуло.
Кузьменко протянул мне скомканный лист бумаги. Развернув, я попытался прочесть.
«Tam gdzie Matki Boska w pogoni Jerzego cztery w każdą środę osiemnaście słowo Archanioł odpowiedź Michał bibliofil».
Что за хрень? Стоп, а почему хрень? Матка боска, насколько помню, это Богородица по-польски. Значит, мне передают привет из «дружественной» Польши. Если мне кто-нибудь скажет, что в ВЧК или в Политбюро нет польских «кротов», то я китайский городовой, а не сотрудник государственной безопасности. А ляхи, паразиты, классно работают!
– Владимир Иванович, что с вашими вещами делать? – вторгся в мои размышления голос Татьяны. – Оставить или перенести?
Подняв на минутку голову, попросил:
– Перенеси сама, если не сложно.
– Да мне не сложно, – сказала валькирия, развернулась и пошла. Но я успел услышать хмыканье: – Мог бы и пожалуйста, сказать.
Вот, ходят тут всякие, отвлекают. Позвать, что ли, Книгочеева? Нет, попытаюсь перевести сам.
Вооружившись подаренным когда-то «Польско-русским разговорником» принялся за работу. Спустя некоторое время, у меня получилось следующее «Там, где Богородица в погоне Jerzego четыре каждую среду в восемнадцать слово Архангельск отзыв Михаил bibliofil».
Я не самый умный человек, но даже я понял, что мне предлагают встречу в каком-то
