Жених из позапрошлого века (СИ) - Октябрьская Оксана

Сперва ничего не происходило, да и духи подозрительно затихорились. Хотя девушка ожидала, что гадать в этой комнате будет всё равно, что заниматься сексом на площади в Одессе — слишком много советчиков! Однако, желающих поприсутствовать на смотринах кандидата на её руку и сердце не нашлось.

Тело уже затекло от напряжённой неподвижности, когда она поняла, что забыла сказать главную призывную фразу! Тут же обозвала себя вороной! Какой нормальный жених незваным в гости-то припрётся?

“Суженый мой, ряженый, приди ко мне, покажись!” — девушка чувствовала себя крайне глупо, вот только сердце подозрительно глухо забилось.

“Суженый мой ряженый, приди ко мне, покажись!” — громче повторила Майя, и почувствовала, как по телу пробежали взволнованные мурашки. Появилось ощущение, что за ней наблюдают. Ёлки зелёные, неужели это работает? Появился какой-то азарт, а вдруг получится?!

“Суженый мой, ряженый, приди ко мне, покажись!” — последний раз воззвала она, вложив в призыв всё своё желание увидеть свою судьбу… И вот тут стало реально страшно. Как говорится, бойся желаний своих, они имеют дурную привычку сбываться.

Зеркало потемнело, изображение стало растекаться, теряя очертания, на девушку повеяло каким-то кладбищенским холодом, аж кровь застыла в жилах! Из самого дальнего конца зеркального коридора, ставшего вдруг слишком объёмным, к ней шёл мужчина. Издалека она могла разглядеть только чёрные брюки и белую рубашку, да то, что у мужчины светлые волосы. Время тянулось чудовищно медленно, сматывая напряжённые нервы в ровненькие клубочки.

“Ёлки палки, да что ж там за длина коридора, что он никак не дойдёт! Мог бы и поторопиться, пока невеста не поседела от ужаса или заикой не сделалась! — девушка уже почти не дышала, кулаки сжались, ногти впились в кожу ладоней, сердце ухало в груди, как гигантский филин. — Страшно-то как, Матерь Божья! Прекратить бы всё… Но и лицо разглядеть хочется! Зря позвала что ли? Да и неловко как-то, зазывала в гости, а как пришёл, перед носом дверь закрыла. Что он обо мне подумает?”

Незнакомец подходил всё ближе, смотрел прямо на Майю, и девушка, наконец, узнала его! Парень из её снов! Тот самый элегантный блондин с орехово — карими вдумчивыми глазами! Он уже был совсем близко, казалось, ещё шаг и войдёт в комнату, переступив через золотистую раму зеркала. Видение открыло рот, чтобы что-то сказать, но девушка так перепугалась, что тут же крикнула “Чур меня!”, потом снова и снова. Быстро задула свечи, и пулей понеслась к выключателю. Яркий свет ослепил перепуганную гадалку, прижавшуюся спиной к стене в поисках опоры. Когда глаза привыкли, в зеркале отражалась только комната и её хозяйка.

На подгибающихся ногах она добрела до ближайшего стула и плюхнулась, пытаясь как-то прийти в себя. Но долго на месте усидеть не получилось, всё её существо требовало какого-то движения, делать хоть что-то обычное, человеческое! Всё ещё тяжело дыша, и соображая, что это такое было, Майя быстро убирала гадальные атрибуты, стараясь не смотреть в зеркала. Рассудительный мозг вовсю искал объяснение случившемуся. Даже несмотря на избыток духов на квадратный метр её жилья, принять увиденное было непросто. Однако, хоть и не верилось ей, что она вообще что-то видела, а страшно-то было! Может заснула, пока смотрела в зеркало? Спит она плохо на своём клоповнике-развалюхе, не высыпается, а тут полумрак, смотрела в одну точку, вот и задремала…

Ну потому, что снова тот же парень! Она к нему во снах уже привыкла, вот он опять и приснился. А может она его всё-таки где-то видела, ведь лицо почему-то кажется знакомым?! Красивый, вот в память и врезался, а подсознание теперь шутки шутит. Дурацкие шутки, между прочим! Ну какой он ей суженый? Он вообще, судя по одежде, века из девятнадцатого, да и лет ему маловато! Да… с ворожбой что-то явно не задалось! Оракул из неё вышел не то, чтобы посредственный, а прямо скажем, никудышний!

Майя легла на диван и закуталась с головой в одеяло, чтобы не так боязно было. Под одеялком-то никакая бабайка не страшна, это всем известно! Главное, ноги не высовывать! Немного повозившись, раздражённо отлупив ни в чём не повинную подушку, заснула, утомлённая всей этой нервотрёпной эзотерикой.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Несколько раз в эту ночь поверхность зеркала покрывала тёмная дымка. Из этого мрака появлялось лицо светловолосого, грустного юноши, с мольбой и нестерпимой болью глядящего на спящую в своём тёплом коконе девушку…

А Майе снова снился сон.

В высокое окно струился яркий солнечный свет. Изысканная спальня в кремовых тонах, мебель красного дерева с резными ножками, пальма в кадке, на туалетном столике изящная фарфоровая вазочка с белыми астрами. Она знала, что это её комната. В зеркале опять мелькало лицо рыженькой девушки, но это была она, Майя. В простом домашнем светло-сером платье с белыми кружевами, волосы заплетены в косу. Она металась по комнате, взволнованно заламывая руки, на сердце было тяжело, словно какое-то предчувствие давило.

Вдруг сцена изменилась, за окном стемнело, на тумбочке у кровати горела свеча, а Майя, всё в том же платье, лежала ничком на кровати и рыдала. Она чувствовала раздирающую боль в груди, пустоту и отчаяние, с которыми душа была не в силах справиться. Случилось нечто непоправимое, но она не могла вспомнить что именно… Ей просто было очень-очень больно, а впереди не маячило даже самой малюсенькой надежды. Казалось, что жизнь кончилась…

Видение расплылось, и сложилась новая картинка. Старое городское кладбище, где ковёр из опавших листьев покрывал всё вокруг, а голые деревья сиротливо чернели на фоне свинцового неба, время от времени жутко поскрипывая ветвями… Майя стояла над свежей могилой с деревянным крестом. Осенний порывистый ветер раздувал полы её синего пальто, пробираясь, ближе, стремясь обдать холодом, но ей было всё равно. Она не чувствовала ветра, не замечала потоков слёз, укрытых от любопытных глаз плотной вуалью на шляпке. В ней не осталось ни чувств, ни мыслей, ни желаний. Только боль. Она не понимала почему тут находится. Кто здесь похоронен?

Потом её окружила темнота. Где-то впереди постепенно разрасталось пятно света. На освещённом участке возник гроб, Майю понесла к нему какая-то неведомая сила. Сопротивляться было невозможно. Трясясь от страха, девушка хотела закрыть глаза и не могла, тело сковала чья-то чужая воля. Вдруг, гроб открылся, и в нём она увидела того самого молодого человека, из странных ярких снов. Того, кто шёл к ней по зеркальному коридору, как её жених… Раздался оглушительный визг, и всё исчезло.

Майя так и не поняла, кричала ли она сама, или слышала чужой голос… Когда она проснулась было раннее утро. Укутавшись в одеяло, девушка подошла к окну и уставилась в темноту двора-колодца. Что-то щемило в груди, не давало покоя. Что за дурацкие сны?! Ну нафиг, эти гадания, и всю эту идиотскую хиромантию! Так и свихнуться недолго! Хотя, трёх духов она уже видит… может сумасшествия бояться поздновато?

Днём позвонила сияющая, как новогодняя гирлянда, Маринка, бронебойные лучи добра, источаемые блондинкой, ощущались даже по телефону. Они с её неокольцованным поставщиком вернулись в город, и счастливица прямо рвалась встретиться и поделиться новостями!

Тем же вечером, Майя ждала подругу в ресторанном дворике торгового комплекса, богато украшенного по случаю новогодних торжеств. Маринка имела весьма приблизительное представление о том, что такое пунктуальность, и с чем её едят. Майя давно с этим смирилась, и уже даже не злилась, а просто приезжала позже назначенной встречи минут на пятнадцать-двадцать. И всё равно каждый раз оказывалась на месте слишком рано. Вот и сейчас она уже минут десять равнодушно потягивала кофе и рассматривала окружающую обстановку.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Убранство навевало мысли о сказке и чуде, а ненавязчивая музычка притупляла бдительность, заставляя посетителей, с пустыми, как у зомби лицами, охотнее и легче расставаться с кровно заработанными денежками. Серые, полупрозрачные от новогоднего аврала и переработок, продавцы сновали бесшумно, как призраки, дополняя картину этого фальшивого потребительского рая.