В ожидании Красной Армии - Василий Щепетнев

- Товарищ сержант, вы как понимаете, возьмем Берлин к Октябрьской? - это из будки Иван уральский. И, как всегда, заспорил Иван рязанский:

- Что к октябрьской, раньше. к жатве управимся. Интересно, какое лето у них в Германии?

- Я не к тебе обращаюсь, деревня. Так как, товарищ сержант?

- Когда надо будет, тогда и возьмем. Прекратить разговорчики.

Ворота раскрылись, и полуторка поехала дальше. Будка прикрывала от ветра, но все равно дышалось трудно, легкие раздувало встречным потоком воздуха, приходилось отворачиваться, чтобы вдохнуть.

- Здорово! - костяшки кистей у Ленчика побелели, он крепче вцепился в борт, но каждый ухаб добавлял восторга.

- Пилотку сними, сдует, - посоветовал Иван. Ленчику езда - аттракцион, как и Иванам. Качели с каруселями вместе. Да и сам Юлиан любил такую езду летом, в жару нестись над землей быстрее любого коня, успевай смахивать слезы и смотреть, смотреть, как новое летит навстречу.

Из-за будки обзор был скверным, что впереди - не видать, а позади, за машиной, медленно падал пыльный след. Дождя давно не было. К вечеру соберется. Парит. В движении приятно, а на кухне в наряде?

Юлиан легко отогнал пустые думы. В небо смотреть надо. Воздух.

Но воздух был чистым, свободным. Ни соколов стальных, ни стервятников. Только ласточки, маленькие, живые, порой подлетали к машине, вровень с бортом, протяни руку, твоя, висели неподвижно, а потом, наскучась, уходили в сторону.

Низко стригут. К дождю.

* * *

Рассадят стекло недужные.

Я отложил книгу.

- Иду, - крикнул громко. Стук в окно прекратился. Я посмотрел. Цело окошко, и на том спасибо.

Теперь затряслась дверь.

- Иду, - повторил я.

На пороге эксперт по грибам, Филипп.

- Декабрь настал?

- Нет, я не за тем, - мальчишку колотило.

- Холодно?

- Изнутри. Ерунда. Вадим Валентинович не вернулся!

- Непорядок, согласен. А откуда он не вернулся?

- Не знаю. Но он велел, если к ночи не придет, к вам идти.

Лестно. Но непонятно.

- Ты пришел. Садись, пей чай.

- Не хочу, - отмахнулся Филипп. - я вам рассказать должен.

- Рассказывай, - я шуровал кочергой в топке, стараясь подольше побыть в неведении.

- Я не хочу жить в интернате. И другие тоже. А нам автобус не дают.

- Не понял, - признался я.

- Где вам. Вы в школу для дураков не ходите.

- Нет, - а про себя подумал: как знать.

- После четвертого класса - второй раз на комиссию. Или в интернат, или в дураках навсегда. Был бы автобус - можно учиться в обычной школе, в районе, а жить тут, дома. И в нашей школе можно много чего сделать. Сейчас еще ничего, а до Вадима Валентиновича учителя нас только дебилами и дураками звали. Чуть что, уши крутят или в угол, у вас, мол, мякина в голове, слов не понимаете. Ничему не учили, один крик. Когда Вадим Валентинович приехал, по другому стало. Интересно, и вообще.

- Поздравляю.

- Чего поздравлять? Я в четвертом классе, мне к лету на комиссию. У совхоза денег нет нас в школу возить. Если резерв не сыщем, так и будем дураками. Или в интернат. Вы знаете, из интерната никто назад не возвращается. Отвыкают, не хотят.

- Погоди, погоди. Какой резерв?

- Это и есть самое главное. Нам Вадим Валентинович рассказал. Не всем, а мне, Витальку и Нюрке. Для остальных мы партизанской тропой идем.

Я посмотрел на часы. Поздно, оттого и тупой я. Мне русским языком говорят, а о чем говорят - не пойму.

Филипп догадался о моих трудностях.

- Сейчас я все объясню. Вадим Валентинович разрешил вам рассказать, если с ним что случится.

- Случилось?

- Не знаю, - вздохнул мальчик. - Но он велел рассказать, если будет отсутствовать больше дня. Суток.

Я начинал закипать, но виду не подавал, держался. Поставил чайник на плиту, пусть тоже покипит.

- Резерв - это золото, драгоценности. И они спрятаны неподалеку.

- Клад, значит.

- Нет. Клады - сказочки. А резервы есть на самом деле. Вадим Валентинович историю хорошо знает. Сразу после революции красные много сокровищ попрятали, на случай, если белые победят. Они все время чего-то боялись и прятали, на черный день. Особенно Сталин. Когда с немцами война началась, он приказал делать новые резервы, тайные. Для партизан, чтобы фашистов подкупать. Один купленный фашист роты стоит, говорил он. Но о главных, о больших резервах знал он один.

- Что, сам закапывал?

- Закапывал, конечно, не он, - терпеливо объяснял Филипп, - прятали чекисты. По его личному указанию. А потом тех чекистов убивали другие чекисты, как врагов народа. А других чекистов - третьи, и следов не оставалось.

- Не оставалось, - тупо повторил я. Хороводы чекистов кружили в глазах.

- Во время войны почти все резервы сберегли. А какие он рассекретил, дал командирам партизанских отрядов, самых больших, так тех командиров он приказал убить. Вывозили их в Москву самолетами и казнили. Чтобы проговориться не могли. У него, Сталина, были и особые резервы, на случай поражения. Так и не рассекречены до сих пор.

- Откуда же ты знаешь про них?

- Вадим Валентинович рассказал. Его отец в партизанах был и уцелел случайно. Его немцы в плен взяли.

- Получается, вы решили эти резервы найти.

- Да. Вадим Валентинович в архивах работал, и натолкнулся на следы.

- Ты же сказал, заметали следы чекисты.

- Всего никогда не замести. Нужно знать, что искать. Накладные. Требовалось выдать кирки, лопаты, транспорт. Постановление о расстрелах врагов народа, их сразу по три-четыре стреляли. Когда все-все вместе складывалось - выдача инструмента, овса, лошадей, расстрел чекистов - значит, поблизости резерв.

- И...

- И в нашем районе такой есть, - Филипп сказал это так же просто, как "у нас в квартире газ". - Вадим Валентинович ищет, а мы помогаем. Нас-то много, все в округе перевернуть можем.

- Что же вы ищите?

- Необычное. Неизвестную могилу, тележное колесо, ржавую кирку. Для всех мы партизанское движение изучаем. И ребята тоже так думают, кроме нас троих. Чего зря болтать.

- Действительно.

- Вадим Валентинович нас предупредил, что у резервов могут ловушки быть, мины или еще что. Если он не придет в срок, значит, с ним что-нибудь случилось. Вчера он в метро пошел, подземелье такое.

- Слышал.

- Вернуться должен был к полудню. Но не вернулся.

- Поэтому ты пришел ко мне.

- Так Вадим Валентинович велел, - волнение и дрожь оставили Филиппа, он засыпал на глазах. Кончился завод. - Искать его сразу пойдете?

- Искать? Да где?

- Я ведь говорил - в метро, - он с упреком поднял сонные глаза.

- Людей созвать надо.

- Наши не пойдут, - безнадежно протянул Филипп. - Кто им Вадим Валентинович.

- А золото? Клад?

- Все государству отдадут, стоит власти прикрикнуть. Нет на них рассчета.