Пять баксов для доктора Брауна - М. Р. Маллоу

Сын баптистского пресвитера некстати вспомнил вкусное «лекарство», которое взбивала зимой Роза на Рождество, или когда в доме Саммерсов простужался кто-нибудь из детей.

– Хм, – Дюк шмыгнул носом. – Вот черт, мне и в голову не пришло. Могло бы быть вкусно.

Он подумал, что надо бы спросить у мачехи, нельзя ли получить на кухне парочку яиц и немножко бренди, но мистер и миссис Маллоу вот уже четверть часа как беседовали в запертом кабинете, вгоняя Джейка, который догадывался, что говорят о нем, в нешуточное смятение.

Над следующим предметом Джейк думал не меньше пяти минут. Вертел так и этак. В самом деле, куда и для чего может быть нужна деревянная дребедень, сильно напоминающая подлокотник от кресла с торчащим на конце рычагом, покрытая красивой, но явно для чего-то нужной, резьбой по бокам?

– Ну, раз... – сказал Дюк. – Два...

Джейк сосредоточенно сопел.

– Сдаешься? – улыбка юного Маллоу становилась все шире и шире.

– Нет, – буркнул Джейк.

– Сдаешься-сдаешься, – приятель отобрал у него штуку. – Это сигнальное устройство. Суешь за дверь, закрепляешь в полу, – вот, видишь?

Он перевернул устройство, демонстрируя металлический шип, убиравшийся внутрь.

– За дверью гостиной весь пол в дырках. Если в дом лезет вор, оно премерзко звенит. Она, ну, миссис Маллоу, сказала, что предпочтет что-нибудь менее разрушительное. Я бы тебе показал, но...

Дюк задумался.

– Черт, мне строго-настрого запрещено его трогать, – с досадой сказал он. – Опять сбегутся соседи, опять скандал... Так что, пожалуй, как-нибудь в другой раз.

Искатели приключений постояли минутку, вслушиваясь в мирную тишину дома. С кухни доносился звон посуды, которую мыла недовольная молчаливая горничная. С улицы прогремел колесами экипаж.

– Э-э-э, – сказал Дюк и медленно поднялся по ступенькам. – Ну, только если посмотреть. В сущности, вот.

Он аккуратно прикрыл дверь гостиной. Паркет за ней и в самом деле был безобразно истыкан. Дюк с размаху воткнул шип и закрепил устройство. Джейк осторожно нажал дверную ручку, чуть-чуть потянул на себя, и тут же отпустил.От раздавшегося звона у сына пресвитера заложило уши.

– Ай! – Дюк обшаривал отцовское изобретение со всех сторон. – Ой, черт, забыл, где оно выключается!

Зато выскочившая из дальней двери гостиной миссис Маллоу отлично это помнила.

– Томас, – вскричала она, – я же сто раз просила убрать твои чудовища куда-нибудь подальше от этого м-м-мальчика!

При последних словах «м-м-мальчик» получил подзатыльник.

– Скажи спасибо, Мармадьюк, что у тебя гость! – Джейк и не думал, что миссис Маллоу может так сердиться. – Иначе разговор был бы совсем другой!

– Но миссис Маллоу, – осторожно вставил сын пресвитера, – это не он. Это я.

– Не защищай его, пожалуйста, – строго оборвала женщина. – Боже мой, Дюк, тебе скоро пятнадцать, а все как малое дитя! Иди, пожалуйста, в свою комнату, чтобы глаза мои тебя не видели!

Комната Дюка:

Комната Дюка, как и столовая, казалась немножко пустой: мебели явно недоставало.

Слева от двери помещалась высокая узкая тахта, застеленная белым льняным чехлом с рюшами. Рядом – низенькое кресло-качалка с обтянутым цветастым репсом (как и вся остальная мебель) сиденьем.

Над кроватью – детская картинка с рыжим котом, играющим на скрипке, под которой висела бумажная маска льва с выпученными глазами и радостным оскалом до ушей.

Угол справа от двери занимали встроенные в стену книжные полки: книги, книги, книги: Марк Твен и Жюль Верн, Стивенсон и Луи Буссенар, Конан Дойл и Льюис Кэрролл – все, что к пятнадцати годам прочел любой уважающий себя человек. На нижних полках стояли толстые тома сказок, часть – с французскими названиями. На средней, как раз там, где стояли книги приключений – изрядный беспорядок. Дюк Маллоу не нуждался в том, чтобы прятаться с книгой на чердаке или ночью под кроватью со свечкой, тайком бегать с вечернего собрания общины в публичную библиотеку за очередным выпуском «Черной кошки» или на берег Винуски: он мог спокойно сесть в дубовое кресло, стоявшее рядом с полками, за круглый столик, и читать, сколько влезет при свете низко свисавшего с потолка фонаря.

Хозяин всего этого богатства тем временем прошел через всю комнату к письменному столу, стоявшему у окна.

Под самым подоконником находился диван с полукруглой спинкой. Приятели присели на него, помолчали минутку, а потом перебрались с ногами на подоконник.

– И вот из этого дома, – завистливо задохнулся Джейк, – ты хочешь уехать?

Дюк помолчал. Покачал пальцем зеленый стебель, одиноко торчавший в глиняном горшке (похоже, у стебля были в недалеком прошлом листья).

– Вам, сэр, кажется, что у меня есть все, чтобы быть счастливым, а? – спросил он. – У меня все, у тебя ничего, так?

Джейк смотрел в окно.

– Всякие интересные штуки, – продолжал Дюк, – книги. Могу шляться, где хочу и почти всегда, когда хочу, и никто не спустит с меня за это шкуру. Ты об этом, да?

Ответом был молчаливый кивок.

– Да, все так, – Дюк отпихнул горшок в сторону. – Но тут я спрошу вас, сэр: ну и что?

Джейк повернулся к нему.

– Ты смылся потому, – между буйных черных бровей залегла тоскливая складка, – что не мог жить по-прежнему. Ну, так и я не могу. Нельзя вечно читать одни и те же книги, сэр.

Джейк хотел сказать, что совершенно ни к чему читать одни и те же, когда есть много еще не читанных, но приятель не унимался.

– Знаешь, сколько раз я прочел «Остров сокровищ»? – поинтересовался Дюк. – Четыре раза. «Вокруг света за восемьдесят дней» – шесть. Я уже про все остальное не говорю. И я продолжал бы это делать, потому что ну что меня ждало бы, если бы не ты? Завтра-послезавтра пойти служащим в какую-нибудь контору?

Джейк как раз думал, как бы так дождаться окончания этой прочувствованной речи и потактичнее цапнуть с письменного стола, стоявшего с самом углу, «Счастливые деньки». Журнал он только что заметил. На столе была целая стопка, сверху, судя по обложке, был свежий номер, и Джейк тихо мучился. Потому что все те вещи, которые с таким волнением излагал сейчас его новый приятель, были предметом неустанных размышлений сына похоронного церемонийместера с самой осени, все «за» и «против» давно взвешены (тем более, что «против» почти и не было), последние колебания исчезли вчера ночью, и сомнений у сына пресвитера не осталось.

– Мечты должны сбываться, – произнес Джейк вдруг. – Понимаешь? Иначе вся жизнь не имеет никакого смысла.

Он соскочил с подоконника на диван, с дивана – на пол.

– Я долго думал. И понял вот что: строгать гробы и петь дурацкие молитвы – не хочу.