Секретные задания РСХА - Отто Скорцени

Чем больше фюрер говорил, тем больше росла во мне уверенность. Его слова казались мне столь убедительными, что в тот момент у меня не возникло ни капли сомнения в благополучном исходе дела. В то же время в его голосе дрожали нотки такой теплоты, такого волнения, особенно когда он говорил о непоколебимой верности своему итальянскому другу, что я был буквально потрясен.

– Я все прекрасно понял, мой фюрер, и сделаю все, что в моих силах:, – только и смог я ответить.

Энергичное рукопожатие обозначило конец нашей беседы. За эти несколько минут, которые мне, однако, показались очень долгими, взгляд фюрера непрерывно буравил мои глаза. Даже когда, развернувшись, я направился к двери, то чувствовал его взгляд на своей спине. Пересекая порог, я еще раз вскинул руку в приветствии, что позволило мне убедиться, что я не ошибся: он не отводил от меня взгляда до последнего момента.

За дверью меня ждал адъютант. Пока он вел меня к Чайному домику, я думал о том великом событии, которое я только что пережил. Я пытался вспомнить цвет глаз фюрера. Серые? Карие? Серо-карие? Странно, но я не мог точно вспомнить. А ведь мне казалось, я еще ощущал его взгляд на себе. Взгляд невыносимой силы, почти как у гипнотизера. Я заметил, что выражение его глаз за все время разговора почти не менялось; думаю, этот человек полностью владел собой и прекрасно мог контролировать свои эмоции. С другой стороны, он буквально излучал ту огромную энергию, которая сконцентрирована в нем, это видно с первого взгляда.

В вестибюле Чайного домика я закурил сигарету и жадно затянулся. Только когда ординарец осведомился о моих «желаниях», я почувствовал, что ужасно голоден. Я заказал чашку кофе и еще «чего-нибудь». Через одну или две минуты мне уже принесли плотный ужин. Но едва я успел снять портупею и поднести чашку ко рту, как ординарец вернулся.

– Генерал Штудент ожидает вас в соседней комнате, господин капитан.

Дверь открыли, я вошел в небольшой кабинет и представился генералу, полноватому человеку с жизнерадостным выражением лица. Глубокий шрам пересекал лоб, напоминая о тяжелом ранении, полученном в 1940 году под Роттердамом, где он командовал аэромобильной дивизией. Я сообщил, что фюрер только что объяснил в общих чертах мою задачу. Генерал не успел ответить, как в дверь постучали и – еще один сюрприз, но, как оказалось, не последний в этот день, – в комнату вошел Гиммлер, шеф СС. Он, наверное, хорошо знал генерала, поскольку они обменялись дружеским приветствием, пока я ждал, когда меня представят. Короткое рукопожатие – и рейхсфюрер СС предлагает нам сесть.

Самое заметное на лице Гиммлера – его старомодное пенсне. Выражение его неподвижного лица не выдает ни одной мысли, которые рождаются в мозгу этого всесильного человека. Он вежливо улыбнулся нам и стал обрисовывать политическую ситуацию в Италии. Так же как и Гитлер, он не верил, что правительство Бадольо останется в лагере Оси. Анализируя события, которые привели к падению Муссолини, Гиммлер перечислил несколько имен, ни одно из которых я не знал, – офицеров, политических деятелей, аристократов. Одних он называл предателями, других – колеблющимися, третьих – верными друзьями. Когда я достал бумагу и ручку, чтобы сделать некоторые пометки, он с внезапным раздражением, почти с бешенством меня остановил:

– Вы с ума сошли, честное слово! Это должно остаться в строжайшей тайне, запомните все так, черт возьми!

Конечно, я немедленно убрал ручку. Хорошенькое начало, подумал я. Если мне повезет, то в суматохе этого дня дай Бог смогу запомнить пять или шесть имен из сотни, упомянутых им. Тем хуже – посмотрим, что будет дальше.

– Измена Италии не вызывает сомнений, – говорил между тем Гиммлер. – Единственный вопрос – когда это произойдет. Возможно, уже завтра. Итальянские эмиссары уже ведут в Португалии закулисные переговоры с союзниками.

И снова он сыпал именами, названиями. Затем поменял тему и стал обсуждать с генералом Штудентом некоторые вопросы, которые меня не касались. Вспомнив, что мои товарищи в Берлине должны с нетерпением ждать от меня вестей, я попросил разрешения отойти позвонить. Пока я в коридоре ждал связи, решил закурить и вытащил сигарету. В этот момент из комнаты вышел Гиммлер и накинулся на меня:

– Опять эти проклятые сигареты! Вы разве не можете хотя бы несколько часов не курить? Я уже вижу, вы не тот человек, который нужен для этой миссии! – Он бросил на меня последний испепеляющий взгляд и удалился.

Вот это дела! Второй раз за вечер он набрасывается на меня. Видно, я не очень-то понравился господину Гиммлеру. Может, следует считать себя уже отстраненным от проведения операции, порученной мне Гитлером? Раздавив сигарету каблуком сапога, я, немного ошеломленный, думал, что же мне делать дальше. К счастью, на помощь пришел адъютант фюрера, он все слышал.

– Все не так страшно, – сказал он. – Рейхсфюрер распекает всех подряд, а через несколько минут он уже и не помнит. Он, очевидно, сейчас взвинчен чем-нибудь, а когда он в этом состоянии, никогда не знаешь, как себя с ним вести. Идите спокойно к генералу Штуденту и обговорите с ним свои дальнейшие действия.

Я последовал его совету и вернулся в кабинет. За несколько минут все было решено: утром я вылетаю с генералом в Рим. Официально я буду его адъютантом. В это же время полсотни бойцов моего ударного отряда вылетят с берлинского аэродрома на юг Франции, а оттуда отправятся в Рим с частями первой аэромобильной дивизии, которая должна прибыть на Итальянский фронт.

– Остальное решим на месте, – подытожил нашу встречу генерал. – Надеюсь, что наше сотрудничество принесет хорошие результаты. До завтра.

Сначала телефонный звонок. У аппарата лейтенант Редль.

– Что происходит? – кричит он возбужденно. – Мы с нетерпением ждем вестей от вас!..

– Нам поручена важная операция. Отправление завтра утром. Я не могу объяснить подробнее по телефону. Я должен еще подумать, свяжусь с вами позже. А сейчас мой первый приказ: в эту ночь чтобы никто не спал! Все автомашины должны быть готовы к отправлению, надо будет перевезти кое-какое снаряжение. Я беру с собой пятьдесят человек, только самых лучших, особенно тех, кто знает итальянский язык. Сейчас составлю список, вы сделайте такой же со своей стороны, потом сравним. Приготовьте колониальное обмундирование для всех и сухие пайки для парашютистов. Все должно быть готово к пяти часам утра. Как только приму решение, сообщу.

В Чайном домике я попросил дежурного офицера предоставить мне кабинет и прислать секретаршу, которая будет немедленно передавать мои приказы моему отряду. Эти требования были немедленно выполнены. С чашкой крепкого черного кофе в руках – я был слишком взволнован, чтобы есть, – я попытался спокойно обдумать положение. Какое оружие, какое снаряжение, сколько взрывчатки необходимо взять для пятидесяти человек? Рассмотрев подробно каждый пункт, я составил длинный список. Мой небольшой отряд должен обладать максимальной огневой мощью при минимальном весе груза. Возможно, нам придется десантироваться с самолетов. Я предусмотрел по два пулемета на группу из девяти человек, остальные солдаты группы будут вооружены автоматами. Конечно, гранаты, но не с длинными ручками, а маленькие, так называемые лимонки, которые можно положить в карманы. Кроме того, мы возьмем с собой взрывчатку – килограммов тридцать будет, наверное, достаточно, – мы возьмем английскую взрывчатку, привезенную из Голландии, она превосходит по качеству немецкую. Плюс различные детонаторы и взрыватели, в том числе и замедленного действия. Необходимы каски колониального варианта, белье, продовольствие на неделю и сухие пайки на три дня пути. Я немедленно передал этот первый список в Берлин, затем я начал выбирать из своих людей тех, кто любой ценой должен принять участие в операции. Вскоре список был готов. Я вызвал на связь Берлин. Ответил Радль.