Философия в университете. Взгляд из Москвы и Шанхая - Коллектив авторов

Ответы и на первый и на второй вопрос кардинально разнятся. Мнения, как правило, высказываются самые разные, часто полярные. Так, к примеру, не которые специалисты полагают, что учебники по философии не нужны. Это, мол, обусловлено самой спецификой философии, которая в принципе не может дать окончательные ответы на «вечные вопросы». Парадоксально, но факт: некоторые из тех, кто публично озвучивает такую позицию, одновременно сами являются авторами учебников по философии. Свидетельством тому респектабельные ряды солидно изданных учебников на полках книжных магазинов, мимо которых, кстати, потенциальные покупатели студенческого вида почему-то в основной своей массе устремляются к стопкам невзрачных брошюр с названиями вроде «Шпаргалки по философии», «Философия за один (два, три) дня», «Философия Канта за один час» и т. п.

Чем объяснить такое, казалось бы, явное расхождение между словом и делом? На наш взгляд, эта ситуация очень показательна. Противоречие чисто внешнее, так как в данной ситуации мы имеем дело с разными формами «бытийствования» философии. В одном случае речь идет о философии, как свободном поиске истины бытия, осуществляемом в течение веков великими умами, т. е. «вечной философии» (philosophia perennis), как называл ее Лейбниц, развиваемой и сохраняемой представителями «незримого колледжа», с другой – о философии в форме философоведения, вузовской учебной дисциплине, в чью задачу входит образовывать молодые умы. «Есть живое философствование, – отмечает в этой связи Г. Тульчинский, – и есть академическая философия. Есть собственно философы – те, кто философствует, и есть преподаватели философии, делящиеся радостью узнавания чужого философствования. Парадокс заключается в том, что профессиональной философией считается второе, тогда как первично и существенно первое, а реализовываться оно – философствование – может где угодно, в каком угодно жизненном материале, а отнюдь не только в учебных аудиториях»[21].

«Philosophia perennis», занимающейся вечными бытийными и смысложизненными вопросами, нельзя овладеть обычным путем, поэтому для нее как раз не нужен и, наверно, невозможен учебник, потому что «философское мышление каждый раз должно начинаться с самого начала. Каждый человек должен осуществлять его самостоятельно»[22]. Овладение именно «вечной философией», из которой «можно научиться тому, каким быть, чтобы быть человеком»[23], как правило, манифестируется в качестве преподавания представителями философского сообщества, именно этой философией интересуются некоторые студенты, ощущая в ней потребность. Коллизия заключается в том, что идя в университет за образованием (а философия всегда была его неотъемлемым компонентом), студенты получают в нем знания по разным дисциплинам (в том числе и по философии), которые зачастую фрагментарны и редко складываются в целостную картину. Поэтому многие изучаемые в вузе предметы студентам порой представляются ненужными, лишними, отнимающими время. Как правило, философия возглавляет список таких дисциплин в сознании студента.

Конечно, транслировать знания проще, чем пытаться решить такие сложные и неопределенные по способам достижения задачи, как «научить мыслить», или воспитать нравственную и гражданскую личность и т. п. Однако именно эти трудные задачи манифестируются в качестве «сверхзадачи» (К. Станиславский) преподавания философии в вузе. И это правильно, ибо в сфере философии не только сущее, но и должное, она представляет собой не просто знание, но и мудрость. Эта мудрость, существующая в форме «вопрошания об истине бытия» (М. Хайдеггер) не претендующая на окончательные ответы и всегда оставляющая простор для собственных размышлений, как раз способствует развитию мировоззренческих и гражданских позиций студентов. Сформировать их обычным путем, преподавая философию как знание, вряд ли возможно. Вопрос о том, как овладеть «вечной философией» остается за рамками данной статьи. Также как и вопрос о профессиональном философском обучении, которое, по мнению В. В. Бибихина, направлено на то, чтобы «научиться справляться с мыслью, и с мыслью прошлого и со своей собственной»[24]. Представляется, что приобщение к «вечной философии» возможно лишь в индивидуальном порядке, в «живом» диалоге с философом-учителем, с традицией, когда ученик выступает активной «вопрошающей» стороной. И в этом случае, действительно, можно согласиться с теми, кто утверждает, что учебник по философии не нужен.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

1

В Англии преобладала модель 3+2, которая сохраняется и ныне (зато срок обучения в средней школе удлинен до 13 лет). В средневековом университете обучение в бакалавриате длилось обычно 2 года.

2

Гегель завершает «Феноменологию» яркой картиной последовательности, в которой «один дух сменялся другим и каждый перенимал царство мира от предыдущего»; для достижения своей цели, т. е. абсолютного знания, дух должен «пройти путь воспоминания о духах, как они существуют в нем самом и как они осуществляют организацию своего царства». См.: Гегель Г. В. Ф. Сочинения. Т. IV, М., Госполитиздат, 1959. С. 434

3

Иной раз подобные утверждения встречаются у незаурядных исследователей истории мысли. «В сущности, греки не хотели действовать. Они считали практическую деятельность низменной и ремесленной, считали ее упадком по сравнению с единственным достойным человека занятием – чисто рациональным и философским созерцанием». Cм.: Йейтс Ф. А. Джоржано Бруно и герметическая традиция. М., 2000. С. 147. Так, действительно, считали многие греческие философы и ученые – кстати, и некоторые современные ученые держатся сходных представлений, полагая познание мира высшей задачей человека. Только подавляющее большинство эллинов никак не были философами-созерцателями, но народом, заселившим все Средиземноморье, занятым торговлей, бесконечными войнами, распрями в самих полисах, захватами территорий и т. п. Если следовать этому довольно распространенному образцу, то об основных мотивах жителей Западной Европы начала ХХ в. следовало бы судить по представлениям о жизни Нильса Бора или Эйнштейна.

4

См.: Jaeger W. The theology of the Early Greek Philosophers. Oxford Univ. Pr., 1947. Ch. X.

5

Шелер М. Проблемы социологии знания. М., 2011. С. 88.

6

Поэтому у иных философов можно найти язвительные суждения относительно представителей конкретных наук. Вроде следующего: «Ученый – стадное животное в царстве познания. Он занимается исследованиями, потому что ему так велено и потому что он видел, что до него так поступали» (Ницше Ф. Воля к власти. М., 2003. С. 550).

7

Собственно говоря, латинское слово classici обозначало именно принадлежность к патрициям, а не к плебеям.

8

«Римлянин! Ты научись народами править державно – В этом искусство твое! – налагать условия мира, Милость покорным являть и смирять войною надменных» («Энеида», VI, 849–852, пер. С. Ошерова).

9

Августин Аврелий. Исповедь. Книга четвертая. Гл. XVI.

10

Голубков А. В. От disputatio к conversation erudite: стратегии аргументации во французских академиях XVII в.// Полемическая культура и структура научного текста в Средние века и раннее Новое Время, М., ВШЭ, 2012. С. 441.

11

Этот «процесс цивилизации» был детально описан в историко-социологических трудах Н. Элиаса.

12

Люшер А. Французское общество во времена Филиппа-Августа. СПб., Евразия, 1999. С. 339.

13

Правда, в поздней схоластике эта мысль приобрела такой облик, что у Петрарки, Рабле или Вивеса были все основания для того, чтобы противопоставлять ей куда более живые античные образцы.

14

См.: Belknap R. L., Kuhns R. Tradition and Innovation. General Education and the Reintegration of the University. A Colambia Report, N.Y., 1977.

15

См.: Штраус Л. Что такое классическое образование? // Штраус Л. Введение в политическую философию. М., 2000.

16

Таковыми не были на 1920–1930-е гг. ни Витгенштейн, ни большинство членов «Венского кружка», ни основоположники Франкфуртской школы.