Книга о любви - Джона Лерер

class="p1">Испытуемым из этого эксперимента уже перевалило за сорок, у них самих есть семьи и дети. Однако закономерность прослеживается и сейчас. Любовь передается от поколения к поколению[102]. Ученые обнаружили, что тип привязанности, сформировавшийся в первый год жизни человека, позволяет предсказать, насколько крепким будет его здоровье во взрослом возрасте. Так, дети с сопротивляющимся типом привязанности – те, кто отказывался позволить вернувшейся матери их утешить, даже если плакали, когда она ушла, – в возрасте 32 лет в 2,85 раза чаще страдают хроническими заболеваниями, чем их ровесники с надежной привязанностью[103][104]. В недавней статье психолога Ли Рэби и его соавторов говорится, что ученые обнаружили зависимость между типом привязанности у миннесотских испытуемых и их романтическим поведением. В частности, у тех, чьи матери проявляли наименьшую чувствительность, ученые регистрировали резкие изменения электропроводности кожи во время обсуждения причин, по которым испытуемые вступали в конфликты с родителями и супругами. Возможно, скачки объяснялись тем, что испытуемые пытались скрыть свои чувства – такие реакции, как считается, связаны со страхом и подавлением эмоций, эта закономерность используется в детекторах лжи. Поскольку родители таких людей с трудом удовлетворяли их эмоциональные потребности в раннем детстве, они привыкли скрывать волнение[105]. Близкие отношения требуют откровенности, готовности показать свои слабые места, однако людям, у которых в детстве сформировался ненадежный тип привязанности, это трудно.

Со временем неспособность обсуждать проблемы отношений может разрушить сами отношения. Поэтому те, у его в детстве сложилась ненадежная привязанность, став взрослыми, тоже испытывают трудности с привязанностями: их союзы рано распадаются и приносят меньше радости[106]. При сепаратном анализе миннесотские исследователи просматривали видеозаписи опытов с теми же испытуемыми в возрасте двух лет. Перед матерью ставили задачу привить малышу новый навык. Те, у кого этот процесс не складывался – мать оказывала слишком слабую поддержку или ребенок отказывался принимать помощь, – став взрослыми, с большей вероятностью заслуживали характеристику “слабого звена” со стороны своих партнеров. Спустя тридцать лет им все еще было трудно подпустить к себе других людей[107].

Описывая свою работу, ученые из Миннесоты не раз обращались к истории мальчика по имени Тони: его непростая жизнь хорошо отражает непростые темы, поднятые в исследовании. В 1977 году, когда ученые тестировали его по “Процедуре непривычной ситуации”, Тони вел себя, как ребенок с надежной привязанностью, счастливый малыш, сын любящих родителей. В детском саду он был одним из самых способных детей. Все тесты в дошкольном возрасте от “Запечатанного ящика” до проверки грамотности тоже показали отличные результаты. Но когда Тони было шесть лет, его родители решили развестись. Это был долгий и мучительный процесс. С тех пор Тони стал редко видеть отца. Когда ему было тринадцать, мать Тони погибла в автокатастрофе. Потом его отец решил перебраться в другой штат и взять Тони вместе с его братьями и сестрами с собой. Тони пришлось жить в доме тети и дяди, людей уже немолодых[108].

Неудивительно, с учетом этой затянувшейся черной полосы в его жизни, что в подростковом возрасте дела Тони шли все хуже и хуже. Он не мог сдать экзамены по итогам учебного года, почти не имел постоянных друзей и состоял “на административной должности” в шайке воров-домушников. (Как и воришки, которых исследовал Боулби, Тони пытался утолить свое горе при помощи украденных вещей.) По итогам интервью – Тони было пятнадцать лет – психологи констатировали: “Свет в его глазах потух. Он выглядит подавленным, одиноким и замкнутым”.

Но на этом история Тони не заканчивается. Когда ему было двадцать с небольшим, он повстречал в местном колледже девушку. Ей понравилось, что “он тихий и сердце у него доброе”. Несколько лет спустя они поженились, и у них родилась дочь. Наблюдая за Тони в роли отца малышки, ученые были потрясены, как трогательно он заботился о дочери. Уроки надежной привязанности не прошли для него даром. “Он оказался удивительно заботливым отцом, – пишут они. – Он терпелив, разговаривает с ребенком участливо и ласково, всегда готов прийти на помощь. Он служит дочери надежной опорой, устанавливает необходимые ограничения и подбадривает ее, т. е. делает все, что нужно ребенку”. Хотя в подростковом возрасте Тони отказывался говорить о смерти матери, утверждая, будто эта потеря “не так уж много и значит”, став взрослым, он был способен делиться своими чувствами и рассуждать, как ее любовь сделала его тем, кем он стал[109]. В работе “Развитие личности” ученые из Миннесоты сравнивают опыт ранней привязанности с фундаментом дома. Хотя фундамент сам по себе не может служить убежищем – нужны еще прочные балки и крепкая крыша, – “невозможно построить надежный дом на ненадежном фундаменте”. Вот что закладывается в нас в раннем детстве – фундамент привязанности. Основание, на котором будет строиться все остальное[110].

Все это всего лишь истории из жизни. Они ничего не доказывают, пока нет значительной выборки. Мы никогда не узнаем, правда ли, именно детская привязанность помогла Тони наладить взрослую жизни или на его устойчивость, способность к восстановлению повлияла любовь, испытанная в раннем детстве. Важно, что все эти закономерности не приговор. Множество детей с ненадежной привязанностью, став взрослыми, сделались заботливыми супругами, а многие дети с надежной привязанностью вылетели из школы и жили потом в нужде. Еще Боулби заметил, что система человеческих привязанностей реагирует на внешние условия. А значит, мы можем научиться любить, даже если наше детство было омрачено утратами и отсутствием чувства безопасности. Привязанность – это не устойчивое свойство, не диагноз, который ставится раз и навсегда. Это процесс, действующая модель отношений, которую никогда не поздно пересмотреть.

Миннесотское исследование рассматривает жизнь издали, как бы в телескоп. Наблюдая за испытуемыми многие годы, ученые смогли выявить наши жизненные опоры, тонкие структуры, поддерживающие нас. Но некоторые предметы лучше рассматривать в микроскоп. Если мы хотим разобраться, как именно любовь меняет нас, как она делает нас сильнее, повышает нашу устойчивость к ударам судьбы, не дает сломить нас, – то нужно применить большое увеличение. Потому что это чувство не нечто ускользающее и ничтожное. Любовь в прямом смысле определяет, какой будет наша жизнь.

Майкла Мини, невролога из университета Макгилла, подтолкнуло к изучению привязанности случайно сделанное наблюдение. Он обратил внимание, что, когда крысят возвращали в плексигласовые террариумы, где ждали их матери, одни самки быстрее успокаивали своих детенышей, чем другие. Такие крысы вылизывали детенышей и чистили им шерстку, пока пульс крысят не приходил в норму. Мини заинтересовался этим своеобразным материнским поведением. Он и его аспиранты стали вести наблюдение за семействами крыс по восемь часов в день. И разумеется,