Синто. Родное небо. Часть 3. Герои больше не нужны - Любовь Пушкарева

— Дай ему «таблетку», — ответила Снежинка. Я отцепила наушник от браслета и дала Грюнду, тот зло зыркнув вставил в ухо.

— Да, Беленькая, — обреченно произнес он. Снежинка говорила недолго.

— Не расстраивай Рыжика, — попросил Грюнд, пауза, — Нет, я буду завтра, во второй половине дня. Да это ВикСин погрызлась с Даниэлем и отрывается на всех, кого видит.

Пришел мой черед злобно шипеть.

— Целую и поцелуй за меня Рыжика.

Грюнд бросил в меня «таблеткой».

— Как у тебя ума хватило Снежинку набрать, а не Искру, — раздраженно сказал он.

— А что с Искрой?

— Беременна.

— И что? Что-то не так?

— Да чтоб тебе, ВикСин!

— Тогда почему вы обращаетесь с ней, как больной?

— Да потому что ребенок мой! Моя гадская слабая кровь! Нормально выносить шансов почти нет.

Вот так с Грюндом всегда, — то смех, то слезы, то фарс, то трагедия.

— Прости, Грюнд.

— Да ладно, — и он пошел к двери. Я соскочила с кровати, на ходу заворачиваясь в простыню.

— Грюнд, — я успела схватить его за руку, — Ну прости меня, я ж не знала.

Он обернулся и обнял, совершенно по-братски.

— ВикСин, ты себе не представляешь, как я хочу этого ребенка, — зашептал он, — и как временами ненавижу. Будет такой же уродец, как и я. Только я хоть в репликаторе родился, не мучил маму, а тут…токсикозы, несмотря на все усилия…, постоянная угроза… Рыжик мучается, но не сдается, мне жалко ее… Но я хочу этого ребенка, несмотря ни на что…

— А почему не в репликаторе? — вырвалось у меня.

— Первый запретил. Братиков и сестричек моих, — сколько угодно. А такую дурную кровь, как у меня, плодить нельзя.

Что тут скажешь, и Грюнда понять можно, и его отца…

— Ты хоть знаешь, что Первый мне не отец?

Я в ужасе уставилась на него.

— ВикСин, ну что же ты?… Не знать такую сплетню. Он мой дядя, моя мама Грюндер. Род Чешир угасал и его последним трепыханием был я — «договорной ребенок». Никто не думал, что я окажусь идеальным некстом и сам сделаю карьеру.

— Грюнд, у меня голова кругом…

— У меня тоже, — грустно сказал он, — Ладно, спи, завтра с утра пораньше летим к Мышкину-Ферроу, — и он, чмокнув меня в макушку, вышел.

Да, у всех в шкафу скелеты, у Грюнда их особенно много, эта мысль приходит мне в голову не в первый раз и не второй, альбинос не устает преподносить сюрпризы.

Я отправила голосовое сообщение Снежинке с извинениями, она перезвонила и мы с ней поболтали, как в старые добрые времена.

Утром мы позавтракали в гостинице, как ни в чем не бывало, будто разговор о ребенке и Искре мне приснился. Пока мы расправлялись с тыквенной кашей, альбинос успел довести меня до белого каления расспросами о Даниэле, я сдалась и все выложила. Грюнд тут же присмирел.

— Я знаком с некст Гата, — заметил он.

— Да, я тоже смотрела ее эгофайл, — ответила я.

Грюнд расстроено покачал головой

— Что?

— Прости, что говорю тебе это, но в жизни она еще интереснее.

Я вздохнула

— Не сомневаюсь что она скопище всех мыслимых и немыслимых достоинств, что ж за Даниэля можно только порадоваться, раз он смог ее заинтересовать.

— Да нет. Не стоит за него радоваться. Она очень умна и очень амбициозна. Ничего серьезного между ними быть не может.

— Угу, значит будем радоваться за меня.

— Ты, — Грюнд посмотрел мне в глаза, — простишь его?

Я скривилась, ну что за человек, никакого понятия о приличиях, персональном пространстве и личных тайнах.

— Грюнд, я поклялась сделать для него все и больше, поклялась первая. Как ты думаешь, я прощу его?

— Не играй. Одно дело простить на словах и по обязанности, а другое — простить на деле.

— Грюнд, я приму любое его решение и буду рада, если он сможет вернуться ко мне и вернуть все, как было. Но я смогу его отпустить, если он захочет уйти. Насильно мил не будешь, слышал такое?

— И мстить не будешь?

— Буду. Буду страшно, изощренно мстить, — заверила я.

Грюнд напряженно всматривался в меня, но заметив смешинки в глазах, расслабился. Потом сам хитро прищурился

— Тот с Дезерт или донжан?

— Грюнд, ну какой же ты все-таки… страшный человек. Никогда за тебя замуж не выйду, и не мечтай.

Мы посмеялись, а после Грюнд опять резко сменил настроение, став серьезным и заговорил о деле.

— Знаю, что играю не по правилам, но что бы ты делала на моем месте? Если бы ты была Грюндером?

— Я могу тебе ответить, что если бы я была Грюндером, то получила бы другое воспитание и мыслила б совершенно иначе, чем мыслю сейчас.

Грюнд скривился, признавая мое право «отшить» его.

— Но я так не скажу.

— И?

— Я б спихнула проблему на Шур, пусть попытаются приструнить вассала, заручиться уверенностью, что он больше никого не убьет.

— Мда… Но ты понимаешь, что если он все же сорвется, то виноваты будем мы, Грюндеры.

— Почему? Кто добудет доказательства вины?

— Да ты ж и будешь свидетельствовать, если припрут…

— Свидетельствовать… Мои мысли — это лишь мои мысли, доказательств то никаких нет. Если бы была хоть малейшая зацепка, шерифы бы ее не упустили, ты ж знаешь, они опросили всех.

— Сбоящие врата, одна надежда — что пообщавшись с этим Мышкиным, я смогу принять решение.

— Я очень удивлюсь, если вам удастся пообщаться.

— А вот тут ты, кошечка моя, постарайся сделать так, что б мы с ним все-таки поговорили.

— Грюнд, не сходи с ума, Мышкин и со мной-то практически не разговаривал. На него никто не может повлиять.

— Ладно. Там разберемся.

Мы прилетели как раз вовремя, перехватив Мышкина, собиравшегося в поля. Я представила мужчин друг другу, и Грюнд демонстративно снял свою «душу» и отдал мне, конечно же, он мог иметь на себе «жучок» и не один, но пусть в разговоре докажет своему собеседнику, что не «пишет» его.

Я оставила их двоих и отправилась бродить вокруг дома. У ангара с агроботами я наткнулась на старого, облезлого сервала, лежащего в тени куста, стало грустно и жалко, и этого кота, и Мышкина, одинокого и никому не нужного, как этот сервал. Кот позволил себя гладить по тощей, торчащей позвонками спине, с достоинством щуря подслеповатые глаза. Грустно.

Минут через пять на стоянку за домом сел флаер, я поспешила поинтересоваться, кого это принесло. Из флаера выпрыгнул паренек, Старший.

— А… Посол… Я не вовремя? — немного удивленно и рассеяно, раскланялся он.

— Да, немного не вовремя, — ответила я.

Паренек оглянулся, не зная, что делать.

— Я… тут котенка привез. Старый Чух и так зажился… Я вам котенка оставлю, а вы передадите, — радостно закончил он.

Ишь ты, какой хитрый, подумалось мне, Мышкин небось не хочет живности… Мальчишка тем временем достал из флаера сервала-подростка и думал вручить ли его мне или просто выпустить. Тут показался, пошатываясь на длинных ногах, этот самый Старый Чух, ему предъявили детеныша для обнюхивания и одобрения. Старичок одобрил смену и повел знакомить с территорией, мы молча наблюдали за всем этим.

— Ну, раз я не вовремя, то залечу в другой раз — вместо прощания сказал парнишка.

— Постой… Ты вообще кем хочешь быть?

— Да… — он помялся — Шерифом…

— Шерифом… Ну хорошо… Я не буду никому рассказывать про вирты, но и ты не болтай.

Он кивнул. Мне очень хотелось попросить его навещать Мышкина, но я знала, что у меня нет на это права. Паренек тоже хотел что-то сказать, но не решался. Так мы и расстались, оба промолчав.

Не зная куда себя деть, я вернулась к дому, через закрытое окно мне был виден Мышкин вполоборота, он был расстроен и зол, Грюнд сидел в глубине комнаты и его лицо не было видно. Хоть бы они договорились…

С каждой минутой становилось все тяжелей находиться на открытом пространстве, я отправилась на веранду в спасительную тень. Через полчаса мужчины, наконец вышли из дома, и я с тревогой всмотрелась в них пытаясь понять решили ли они дело миром. Вроде бы да.

— Всего доброго, — не слишком радушно, но и не злобно попрощался Мышкин.

— Всего доброго, — откликнулся Грюнд.

Я кивнула присоединяясь

— Купите корм для молодого сервала, — сказала я на прощание.

— Зачем? — Мышкин был «на другой волне»

— А вам его подарили… Сосед.

— Паршивец, — сам себе сказал он, кивнул и закрыл дверь.

— В гостиницу и домой? — спросил Грюнд.

— Да.

Когда мы сели в флаер я не выдержала

— Ну?

— Я бы мог сказать, что это не твое дело…

— Угу, мог бы…

— Молчи. Просто молчи. Не знаю, как быть с твоим контрактом…

Ага, значит все дружно сделают вид, что ни о чем не догадываются.

— Ты его уже провел?

— Нет.

— Ну так в чем проблема? Твои люди промолчат, шерифы тоже не будут болтать.

— Ты забыла о Даниэле и некст Гата. Нет, ваш контракт придется провести.