Категории
Самые читаемые
onlinekniga.com » Проза » Современная проза » Сила и слава - Грэм Грин

Сила и слава - Грэм Грин

Читать онлайн Сила и слава - Грэм Грин

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 5 6 7 8 9 10 11 12 13 ... 49
Перейти на страницу:

Корал веско проговорила:

– Да, задача. – Послышалось бульканье – это он припал к бутылке. Он сказал:

– Все пытаюсь вспомнить, как мне хорошо жилось когда-то. – Светлячок, точно фонариком, осветил его лицо и тут же погас. Лицо бродяги – чем могла одарить этого человека жизнь? Он сказал: – В Мехико сейчас читают «Благословен Бог». Там епископ… Думаешь, ему придет в голову?.. Там даже не знают, что я жив.

Она сказала:

– Вы, конечно, можете отречься.

– Не понимаю.

– Отречься от веры, – сказала она словами из «Истории Европы».

Он сказал:

– Это невозможно. Такого пути для меня нет. Я священник. Это свыше моих сил.

Девочка внимательно выслушала его. Она сказала:

– Вроде родимого пятна. – Она слышала, что он отчаянно высасывает пиво из бутылки. Она сказала: – Может, я найду, где у отца бренди.

– Нет, нет! Воровать нельзя. – Он допил пиво; долгий стеклянный присвист в темноте – больше не осталось ни капли. Он сказал: – Надо уходить. Немедленно.

– Вы всегда можете вернуться сюда.

– Твоему отцу это не понравится.

– А он не узнает, – сказала она. – Я присмотрю за вами. Моя комната как раз напротив этой двери. Постучите мне в окно. Пожалуй, лучше, – сосредоточенно продолжала она, – если у нас будет сигнальный код. Ведь мало ли кто может постучать.

Он сказал с ужасом:

– Неужели мужчина?

– Да. Как знать? Вдруг еще кто-нибудь убежал от суда.

– Нет, – растерянно проговорил он, – вряд ли.

Она беззаботно ответила:

– Всякое случается.

– И до меня было?

– Нет, но беглецы наверняка будут. Я должна быть готова. Постучите мне три раза. Два длинных стука и один короткий.

Он вдруг фыркнул по-ребячьи:

– А как стучать длинно?

– Вот так.

– То есть громко?

– Я называю такие стуки длинными – по Морзе. – Тут уж он ничего не понял. Он сказал:

– Ты очень хорошая девочка. Помолись за меня.

– О-о! – сказала она. – Я в это не верю.

– Не веришь в молитвы?

– Я не верю в Бога. Я утратила веру, когда мне было десять лет.

– Ай-ай-ай! – сказал он. – Тогда я за тебя буду молиться.

– Молитесь, если хотите, – покровительственным тоном сказала она. – А если придете к нам еще, я научу вас азбуке Морзе. Вам это пригодится.

– Когда?

– Если б вы спрятались на плантации, я сигнализировала бы вам зеркалом о передвижении противника.

Он с полной серьезностью выслушал ее.

– Но тебя могут увидеть.

– Ну, – сказала она, – я бы придумала какую-нибудь отговорку. – Она рассуждала логично, двигаясь шаг за шагом, сметая все препятствия на своем пути.

– Прощай, дитя мое, – сказал он и задержался в дверях. – Может быть… ведь молитвы тебе не нужны… Может быть, тебе будет интересно… Я умею показывать забавный фокус.

– Я люблю фокусы.

– Его показывают на картах. У тебя есть карты?

– Нет.

Он вздохнул.

– Тогда ничего не выйдет, – и тихо засмеялся. Она почувствовала запах пива в его дыхании. – Тогда я буду молиться за тебя.

Она сказала:

– По-моему, вы совсем не боитесь.

– Глоток алкоголя, – сказал он, – делает чудеса с трусом. А если бы еще выпить бренди, да я… я бы бросил вызов самому дьяволу. – Он споткнулся в дверях.

– Прощайте, – сказала она. – Надеюсь, вам удастся бежать. – Из темноты донесся легкий вздох. Она тихо проговорила: – Если они вас убьют, я не прощу им этого – никогда. – Ни минуты не задумываясь, она была готова взять на себя любую ответственность, даже месть. В этом была ее жизнь.

На просеке стояли пять-шесть плетеных глинобитных хижин – две совсем развалились. Несколько свиней, копались в земле, а какая-то старуха носила из хижины в хижину горящий уголек и разжигала маленькие костры посреди пола, чтобы выгнать дымом москитов. В двух хижинах жили женщины, в третьей – свиньи, в последней, неразвалившейся, где хранилась кукуруза, – старик, и мальчик, и полчища крыс. Старик стоял посреди просеки, глядя, как старуха ходит с разжигой; уголек мелькал в темноте, точно совершался неизменный еженощный обряд. Седые волосы, седая щетинистая борода, руки, темные и хрупкие, как прошлогодние листья, – он был воплощением безмерной долговечности. Ничто уже не сможет изменить этого старика, живущего на краешке существования. Он стар уже долгие годы.

Незнакомец вышел на просеку. На ногах у него были истрепанные городские башмаки, черные, узконосые; от них, кроме союзок, почти ничего не осталось, так что ходил он, собственно, босой. Башмаки имели чисто символическое значение, как опутанные паутиной хоругви в церквах. Он был в рубашке и в рваных черных брюках, в руках нес портфельчик – точно пригородный житель, который ездит на службу по сезонному билету. Он тоже почти достиг долговечности, хотя и не расстался с рубцами, наложенными на него временем, – сношенные башмаки говорили об ином прошлом, морщинистое лицо – о надеждах и страхе перед будущим. Старуха с углем остановилась между двумя хижинами и уставилась на незнакомца. Он вышел на просеку, потупив глаза, сгорбившись, словно его выставили напоказ. Старик двинулся ему навстречу, взял его руку и поцеловал ее.

– Вы дадите мне гамак на ночь?

– Отец! Гамаки – это в городе! Здесь спят на чем придется.

– Ладно. Мне бы только где-нибудь лечь. А немножко… спиртного не найдется?

– Кофе, отец. Больше у нас ничего нет.

– А поесть?

– Еды у нас никакой.

– Ну, не надо.

Из хижины вышел мальчик и уставился на него. Все уставились – как на бое быков. Бык обессилен, и зрители ждут, что будет дальше. Они не были жестокосердны; они смотрели на редкостное зрелище: кому-то приходится еще хуже, чем им самим. Он проковылял к хижине. Внутри, выше колен, было темно; огонь на полу не горел, только что-то медленно тлело. Половину всего помещения загромождала сваленная в кучу кукуруза; в ее сухих листьях шуршали крысы. Земляная лежанка, на ней соломенная циновка, столом служили два ящика. Незнакомец лег, и старик затворил за ним дверь.

– Тут не схватят?

– Мальчик посторожит. Он знает.

– Вы ждали меня?

– Нет, отец. Уж пять лет как мы не видели священника… Но когда-нибудь это должно было случиться.

Священник заснул тревожным сном, а старик присел на корточки и стал раздувать огонь. Кто-то постучал в дверь, и священник рывком поднялся с места.

– Ничего, ничего, – сказал старик. – Это вам принесли кофе, отец. – Он поднес ему жестяную кружку с серым кукурузным кофе, от которого шел пар. Но священник так устал, что ему было не до кофе. Он, не двигаясь, лежал на боку. Из-за кукурузных початков на него смотрела крыса.

– Вчера здесь были солдаты, – сказал старик. Он подул на огонь; хижину заволокло дымом. Священник закашлялся, и крыса, точно тень от руки, быстро юркнула в кукурузу.

– Отец! Мальчик не крещеный. Последний священник, что сюда приходил, спросил два песо. У меня было только одно песо. А сейчас всего пятьдесят сентаво.

– Завтра, – устало проговорил священник.

– А вы отслужите мессу, отец?

– Да, да.

– А исповедь, отец, вы нас исповедуете?

– Да, только дайте мне сначала поспать. – Он лег на спину и закрыл глаза от дыма.

– Денег у нас нет, отец, заплатить нечем. Тот священник, падре Хосе…

– Вместо денег дайте мне во что переодеться, – нетерпеливо сказал он.

– Но у нас есть только то, что на себе.

– Возьмите мое в обмен.

Старик недоверчиво замурлыкал про себя, искоса поглядывая на то, что было освещено костром, – на рваное черное тряпье.

– Что ж, отец, надо, так надо, – сказал он. И стал тихонько дуть на костер. Глаза священника снова закрылись.

– Пять лет прошло, во стольком надо покаяться.

Священник быстро поднялся на лежанке.

– Что это? – спросил он.

– Вам чудится, отец. Если придут солдаты, мальчик нас предупредит. Я говорил, что…

– Дайте мне поспать хотя бы пять минут. – Он снова лег; где-то, наверно в одной из женских хижин, голос запел: «Пошла гулять я в поле и розочку нашла».

Старик негромко сказал:

– Жалко, если солдаты придут и мы не успеем… Такое бремя на бедных душах, отец… – Священник взметнулся на лежанке, сел, прислонившись спиной к стене, и сказал с яростью:

– Хорошо. Начинай. Я приму твою исповедь. – Крысы возились в кукурузе. – Говори, – сказал он. – Не трать времени зря. Скорее. Когда ты в последний раз… – Старик опустился на колени у костра, а на другом конце просеки женщина пела: «Пошла гулять я в поле, а розочки уж нет».

– Пять лет назад. – Он помолчал и дунул на костер. – Всего не вспомнишь, отец.

– Ты грешил против целомудрия?

Священник сидел, прислонившись к стене, подобрав под себя ноги, а крысы, привыкнув к их голосам, снова завозились среди кукурузных початков. Старик с трудом подбирал свои грехи, дуя на огонь.

– Покайся как следует, – сказал священник, – и прочитай… прочитай… Четки у тебя есть? Тогда читай «Радостные тайны». – Глаза у него закрылись, губы и язык не довели до конца отпущения грехов… Он снова встрепенулся, проснувшись.

1 ... 5 6 7 8 9 10 11 12 13 ... 49
Перейти на страницу:
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Сила и слава - Грэм Грин.
Комментарии