Играющий в пустоте. Великая печать - Вадим Демчог

И это очень важное слово! Когда человек открывает свое жизненное предназначение, его энергетический и творческий потенциал увеличивается во много раз. Говоря словами великих Микеланджело и Гёте, ощущение миссии создает «божественную мощь»[107], «гений и волшебство»[108]. Или, как писал Бьёнстерне Бьёрнсон: «Люди, ощущающие свое призвание, – самая мощная сила на Земле»[109].

Считается, например, что «всех гениев объединяет то, что они воспринимают свою работу как происходящую из чего-то и служащую чему-то большему, чем они сами»[110]. О причинах своих занятий физикой Эйнштейн писал: «Я хочу узнать, как Господь создал этот мир. …Мне хочется знать Его замысел; все остальное – детали»[111]. Во введении к своим анатомическим трудам Леонардо да Винчи смело замечает: «Я хочу делать чудеса… даже если я буду иметь меньше покоя в жизни, чем другие люди, и мне придется долгое время жить в крайней бедности»[112]. Получается, что «по зрелом размышлении мы всегда приходим к тому, что успех – это не что-то „большее“, но, скорее, способность решить, от чего мы готовы отказаться во имя того, чтобы иметь то, чего мы действительно хотим»[113].

Вдумаемся в это определение глубже!

Еще глубже!

Иногда миссия представляется очень большой, глубокой и даже величественной. Но самое главное в том, что миссия – это радость![114] Огромная радость отдавать себя другим! И здесь личный успех как таковой уже не играет большой роли! Это радость, по сравнению с которой персональный успех кажется незначительным и скучным!

Еще раз: состояние ума мастера – выше персонального успеха, выше результата! Здесь, следуя за автором «Героя с тысячью лиц» Джозефом Кэмпбеллом, я могу сказать, что эта радость – «единственный способ быть, действовать и жить в мире, а также дать миру лучшее из того, что я в силах ему предложить. Однажды ступив на этот путь, мы открываем двери, которые не смог бы открыть никто другой»[115]. Будучи глубоко очарованным этими словами, я вижу, что не могу найти другого смысла своей скромной жизни, кроме как объятия внешнего мира, внутренней виртуально-квантовой Вселенной, танцующей по открытым мной самим волшебным законам, с помощью которых я максимально эффективно могу реализовать себя в искусстве своего «персонального мифа», на благо других. Все остальное для меня – измена и невротизм. А как известно: «За всяким невротическим извращением кроется призвание, которому человек изменил… Человек без amor fati[116] – есть невротик; он упускает самого себя…»[117]

Итак, эта книга о самом важном, что, с моей скромной точки зрения, важно и нужно сказать миру. Это «лучшее из того, что я в силах ему предложить».

Часть II

Печати игры

Осознав одно – все реализовано.

Первая печать – Mysterium Coniunctionis, или Алхимический брак

Итак, частицы материального мира не состоят из какого-то материала: это паттерны энергии! Поэтому ко всему, что происходит, можно относиться только как к динамической метафоре, символу, игре, но не более!

В последующих главах речь пойдет о разных способах обретения защиты на пути Самоосвобождающейся Игры. Первый – самый сложный. Он рассматривается через абсолютный и относительный уровни Игры. Сложность здесь в том, что эту «влюбленную пару» невозможно разлучить даже на мгновение. Она – неделима! Объясняя разницу между этими двумя уровнями, один из моих главных учителей, лама Оле Нидал, привел однажды следующий очень сильный пример: «Представьте себе, – сказал он, – что сейчас в центр этого зала кто-то бросает бомбу. Раздается мощный взрыв, и все тонет в криках боли и безумного страдания. Кровь и куски человеческого мяса забрызгивают стены и экран, гибнут десятки людей, и с точки зрения относительной истины это действительно ужасно. Но с точки зрения абсолютной истины все происходящее будет вибрировать высшей радостью!»[119] Точно так же многочисленные опросы спасенных людей, переживших близость смерти, свидетельствуют о том, что «падающие в пропасть сознают, что тело бьется о скалы, кости ломаются, но сознание при этом существует как бы отдельно от тела, как бы „над ним“. Его даже не интересует, что происходит с телом. Сознание погружено в „восторг смерти“, оно охвачено музыкой небес, светом и покоем Дантова Рая»[120].

Так, «не только в благочестивом образе жизни, в молитве, песнопениях и танцах сильнее всего проявляется божество, но и в смертоносном ударе секиры, в льющейся крови, в сожжении кусков мяса»[121]. И, если хотите, еще круче: «Взрывы ядерных бомб и извержения вулканов похожи на яркие цветы. Ураганы и смерчи, сметающие селения, так величественны. Язвы чумы и оспы, старческие морщины украшают кожу прекрасными узорами. Слезы женщин, рыдающих над убитыми на войне сыновьями и мужьями, так прозрачны и чисты, подобно бриллиантам. В мольбах жертв о пощаде и спасении столько силы и искренности. <…> Как красив, отважен и смел отец семейства, грудью прикрывающий своих детей, выходящий сражаться против многочисленных и сильных врагов. Алая кровь полей боя подобна рубинам и тюльпанам. Или, иначе сказать, рубины и тюльпаны подобны пролитой крови и тем прекрасны»[122].

Все эти экстремальные примеры очень точно объясняют один из постулатов буддийской философии: абсолютного и относительного уровней реальности. На абсолютном уровне мы присутствуем в осознании пустого пространства сцены, природа которого неделима и целостна (зритель); на относительном мы входим в один из аспектов игры (роль), так как этого требуют обстоятельства нашей жизни (в более узком круге – профессия). «Но эти две реальности не могут быть независимыми друг от друга, потому что абсолютная реальность объекта является истинной природой его относительной реальности. То есть нельзя сказать, что относительная реальность – это ошибка, так как ее проявление совершенно подлинно, как отражение в зеркале, оно действительно находится здесь. Но с точки зрения абсолютной реальности так же неправильно сказать, что относительная реальность это истина, так как она пуста в своей основе».[123]

Совмещение этих двух уровней – формы и пустоты, Игры и не-Игры, бытия и небытия, динамики и покоя, необходимости что-то менять и отсутствия необходимости перемен и есть реализация Самоосвобождающейся Игры. То есть реализация присутствия в мире, которое каждое мгновение сознанием пустотности себя освобождается от привязанности к себе. Ведь «в абсолютном смысле ничто никогда не рождалось, не творилось, не разрушалось. Проявление видимой вселенной в относительном мире есть иллюзорный акт двойственного ума»[124].

Это верно, что «от этой мудрости веет свободой Хаоса и красотой Ужаса. В ней любовь, что за пределами жизни и смерти, хоть она и пронизывает их обоих насквозь. Этот Путь милостью Бездны открыт тем немногим, кто готов ступить на него»[125]. Кто готов стать единым со всем тем, что вселяет неописуемый Ужас, кто готов прыгнуть в Бездну Хаоса, чтобы обрести то, что называется в Игре Тотальным Бесстрашием, тот, и только тот способен облачиться в Сокровенную Красоту мира! Или, говоря словами безымянного китайского поэта, только тот, кто «неустанно стучится в тишину, способен извлечь из нее музыку»[126].

Хорошие актеры отлично знают это. Они знают, что «только тогда вы имеете право резать горло другого, когда, расслабившись в своей Истинной Сущности, будете готовы к тому, что сейчас горло перережут вам. Ведь вы – это Бог, а Бог – это все. Таким образом, перерезая горло другому, вы режете горло самим себе»[127], и у вас всегда есть выбор. И еще раз, репликой из Акиры Курасавы: «Если картина похожа на картину, это не значит, что картина есть. Надо найти красоту, которая внутри. И потом, как если бы это был сон, вся эта красота сама пишет себя через меня…»[128]

Так, относительная истина учит тому, как вещи являются в мире нашему восприятию, а абсолютная истина рассматривает вопрос о том, чем они являются на самом деле. И все это еще и еще раз доказывает, что реальность никогда не была и никогда не будет такой, какой мы можем ее определить! «Время, пространство и причинно-следственные связи – это стекло, через которое мы смотрим на Абсолют»[129]; а «физические концепции – это свободные построения человеческого ума и не определяются внешним миром, хотя так может казаться»[130]. И все это означает, что абсолютная истина не проявляема! Реальность никогда не была и никогда не будет такой, какой мы можем ее себе представить! А то, что проявляется, оформляется, определяется, является относительной истиной!