Фрида - Эббс Аннабель

Усталость как рукой сняло. Кафе «Стефани» разительно отличалось от пабов Ноттингема, куда Фрида с Эрнестом изредка заходили на кружку его любимого стаута, и ничем не напоминало «Микадо» с серебряными подставками для пирожных и пустоглазыми официантками.

Фрида осмотрелась сквозь дым. Между столами ходила, напевая что-то, женщина в цилиндре и с колокольчиком на шее. За ней шел мужчина с моноклем, гитарой под мышкой и нитками ярких стеклянных бус на шее. Между столиками сновали официанты с подносами над головой. Люди за столами играли в шахматы, писали, читали, оживленно спорили. Фрида улавливала обрывки стихов, слышала стук кулаков по мрамору, звон ложек по ободкам пивных кружек, топот ботинок по темным половицам.

Монти вцепился в руку, не давая погрузиться в атмосферу. У Фриды отпала челюсть, и она вдруг поняла, что так и стоит в дверном проеме с открытым ртом, а официант указывает ей на столик.

– Bratwurst mit Kartoffeln bitte1.

Она тряхнула головой, ошеломленная и растерянная, будто слишком быстро шагнула из одного мира в другой.

– Что это за странные люди? Почему они не спят? – громким шепотом спросил Монти.

– Художники, философы, писатели. Даже в столь поздний час пишутся великие стихи и обсуждаются великие мысли.

Она помолчала, почувствовав едва заметное мерцание внутри. Несмотря на дымовую завесу и тусклое освещение, зал играл ослепительными красками. Блестели голые плечи, звенели золотые и серебряные браслеты на руках. В красных плюшевых креслах сидели роскошные женщины в ярких кимоно и расшитых дирндлах. Даже у некоторых мужчин на шее были повязаны красные платки.

– Почему они так смешно разговаривают?

Пальцы Монти вновь вцепились в ее руку. Фрида наклонила голову и прислушалась. Она узнала французский и немецкий говор, разумеется, и что-то непонятное, певучее. Русский? Итальянский?

– А там что?

Монти мотнул головой в сторону дальней стены. Там виднелось другое помещение с ярко освещенной зеленой гладью бильярдных столов. Она хотела рассказать сыну о бильярде, как вдруг певица вспрыгнула на соседний стол и швырнула гитаристу с моноклем свой цилиндр, обнажив очень короткую стрижку с выбритым затылком. Колокольчик у нее на шее звенел, посетители хлопали и кричали:

– Давай, Мариетта!

Шахматисты отвлеклись от игры и лениво подняли головы. Официант в фартуке бросил певице желтую розу, которую она вставила за ухо.

– Думаю, сейчас мы услышим прекрасную немецкую музыку, Монти.

Фрида захлопала в ладоши вместе с толпой, взволнованная и воодушевленная. Как быстро прошла усталость от долгого путешествия!

– Это та самая стриженая дама, о которой предупреждал нас папа?

– Тише, слушай.

Гитарист взял несколько аккордов и ухмыльнулся в лохматые усы. Бусы у него на шее звенели, и он отбивал такт каблуком. Еще больше людей вскочили с мест и зааплодировали, крича Мариетте:

– Давай, начинай уже!

Мариетта медленно размотала шифоновый шарф на талии и бросила в толпу. Затем расстегнула жакет и тоже швырнула в публику, явив взорам рубашку с желтым кружевом. Колокольчик ободряюще звякнул.

– Что она делает? – спросил Монти таким громким и высоким голосом, что несколько человек обернулись и посмотрели на него.

– Собирается танцевать, но ей слишком жарко.

Фрида начала раскачиваться в такт музыке. Пальцы Мариетты теребили завязку на сорочке. Затем она резко дернула за ленточку, вытащила ее и уронила на пол. Рубашка раздулась на мощной груди. Фрида испугалась. Нужно увести Монти. Пока не увидел лишнего. Пока эта женщина не сняла еще что-нибудь. Она отодвинула стул.

– Мы уходим, Монти.

В переполненном жарком зале стало нечем дышать, стены вокруг сомкнулись. Толпа улюлюкала и рукоплескала. Двое мужчин за соседним столом чокались пивными кружками в такт аккордам гитариста. Раздался голос Мариетты, чистый и пронзительный.

– Нам не стыдно, друзья мои анархисты. Почему мы должны стыдиться? Наши тела прекрасны – так задумано природой!

Дергая за бретельки сорочки, вращая бедрами, чтобы освободиться от бриджей, она вызывающе смотрела на Фриду. Фрида потянулась за шалью, чтобы набросить ее на голову Монти. К несчастью, шаль упала на пол, а Монти решил не сдаваться.

– Я не поел колбасок, – завопил он. – Ты обещала колбаски!

– Мы должны идти, немедленно! – Она схватила сына за плечи и попыталась развернуть к двери.

– Мои колбаски, – взмолился он. – Я есть хочу!

Высокий мужчина в рубашке с закатанными рукавами и расстегнутом жилете протиснулся мимо них к танцовщице.

– Неужели никто не поможет этой бедной девственнице?

Он положил руку на ширинку галифе Мариетты и принялся расстегивать пуговицы.

– Не подавляйте своих чувств! – воскликнул он, когда кожаные штаны соскользнули с бедер и упали вниз.

– Благодарю, мой князь тьмы, – пропела Мариетта, спихнула ногой бриджи со стола и, выгнув шею, блаженно закрыла глаза.

– Нам нужно идти!

Фрида потащила Монти к двери. Эрнест никогда не простит ей, если его сын увидит в кафе обнаженную танцовщицу. Как она ему объяснит?.. Толпа бесновалась. Стоял оглушающий гомон: топот ног, бренчание гитары, звон столовых приборов и посуды, высокий зычный голос.

– Верни мальчика! Чего ты боишься? Пусть он увидит мою роскошную грудь. Мою восхитительную задницу!

Фрида толкнула стеклянную дверь и выпихнула Монти на улицу.

– Ой, я не заплатила! Помогите ему подняться, будьте добры.

Вернувшись в кафе, Фрида увидела в мерцающем тумане кружащееся в танце обнаженное тело Мариетты, бледную грудь с накрашенными сосками; люди смеялись и бросали в цилиндр монеты. Несколько секунд Фрида стояла и смотрела. Сердце тяжело бухало за ребрами. На верхней губе выступил пот. Мариетта кружилась так самозабвенно, что страх показать Монти голую танцовщицу уступил место другому чувству, которого Фрида не могла расшифровать. Мариетта стояла на столе, беззастенчиво наслаждаясь взглядами. Она перестала кружиться и начала вилять бедрами и гладить их руками. И все время улыбалась, словно ощущение своих пальцев на коже доставляло ей удовольствие, словно она упивалась собственной наготой, свободой, которую она приносит.

Фрида бросила на стол несколько монет и повернулась к двери. Корсет врезался в ребра, высокий воротник блузки впился в горло, тугой и тесный пояс сдавливал талию. Шпильки царапали скальп. Даже туфли вцепились в ноги, как щупальца. Она слишком долго ехала. Надо было надеть ночную рубашку и идти спать.

Позже, уложив Монти в постель, она тщетно старалась уснуть – ничего не выходило. Все казалось неправильным, неудобным. Она раскрывалась и дергала ночную рубашку. Кнопки давили в грудь. Слишком тесные манжеты и горловина врезались в запястья и горло. Наверное, миссис Бэббит перестаралась с кипячением, и сорочка сбежалась. Или она слишком много ела в дороге. А что, если…

Она сбросила рубашку, открыла окно. Не думая ни о чем, прикрыла глаза и стала кружиться, виляя бедрами. Провела руками вверх и вниз по бедрам и представила, что слышит аплодисменты. Сегодня она будет спать голой. Не нужно сражаться с пуговицами ночной рубашки. Руки блуждали по груди и вниз по животу, звенела воображаемая гитара. Фрида покачивалась в такт мелодии, волосы свободно струились по плечам. В ногах чувствовалась удивительная легкость, как будто сила притяжения исчезла и земля больше не тянула вниз.

В открытое окно падала полоса серебряного лунного света. Фрида скользнула в луч, запрокинула голову и начала танцевать.

Глава 13

Фрида

Элизабет деловито сновала по столовой, разглаживая салфетки, поправляя столовые приборы, смахивая со скатерти крошки черного хлеба.

– Я рада, что Монти спит. Мальчик, должно быть, смертельно устал.

– Ну, рассказывай, пока он не спустился. Твой новый любовник – я хочу знать о нем все.