На границе тучи ходят хмуро… - Алексей Кулаков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Узнать верное средство от головной боли довелось случайно, и благодаря контрабандистам… наверное. В один из дней голова начала разламываться уже с утра, моментом переведя настроение в минус. Едва он оделся, прибежал запыхавшийся вестовой с неприятной новостью – стрельба на седьмом посту!
" Опять седьмой… Им там что – мёдом намазано?"
На полпути к канцелярии корнета перехватил старший унтер, с пояснениями. Всё оказалось не так важно и срочно, как можно было ожидать: обстреляли конного объездчика, три или четыре выстрела, все мимо – так что никто не пострадал, даже, хе-хе, штаны объездчика. Разведка, разумеется никого не нашла, что никого и не удивило. Обычные будни пограничной службы…
– Так что, вообще ничего не нашли?
– Ну, лежку-то ихнюю отыскали, гильзы там, в какую сторону ушли… Толку с того, ищи теперь ветра в поле.
" Чем на заставе торчать, лучше прогуляться. И… пёхом, а не в седле"
– Вот что, Семён Василич, организуй мне провожатого, хочу своими глазами на всё посмотреть.
– Воля ваша, Александр Яковлевич, только было бы на что смотреть…
В попутчики-телохранители "добровольно" вызвался унтер младший, по имени Григорий. Не спеша вышли, не спеша пошли…
– Вот отсюда они палили, Вашбродь. Вот, гляньте – гильзы в землю втоптали, видать торопились, ироды.
"До тропы, где передвигался… не сильно торопясь, кстати, объездчик, метров… ну пускай 200, я не жадный. Четыре выстрела, и все мимо. Пугали, или стрелок слепой и косорукий? Зачем стреляли, тоже непонятно…"
По пути обратно, князь внезапно понял, что у него уже давно ничего не болит. Благодать-то какая!!! Словно по заказу подвернулась живописная полянка, с ручейком по самому краешку, и удобной лавочкой в виде давно подрубленной под самый корень сосны. Унтер, словно заранее знал, что командир остановится именно здесь, и пока Александр расстегнул и скинул на землю китель, уже закончил выкладывать на расстеленный кусок полотна нехитрую снедь: варёные яйца, лук, хлеб и соль.
– Вот, Вашбродь…э…Ежели не побрезгуете…
– Хмм. Благодарю…
Унтер заметно оторопел от его аппетита, видимо, по его представлениям, командир должен был лишь брезгливо поморщиться. Ага, щас!! Закончив ранний ужин первым (вернее, проснувшаяся совесть всё же заставила оставить немного и Григорию), сходил и напился холодной, до боли в зубах, ключевой воды. Возвращаясь, зацепился взглядом за две медали на груди унтера
" За храбрость. Хм, время пока есть, настроение хорошее… почему бы и не полюбопытствовать?"
Как расцвёл его сотрапезник, услышав вопрос! Куда только и девалась его угрюмость и немногословность!! Корнету сходу поведали об эпическом сражении Григория, тогда еще ефрейтора, и трёх "контрабасов", в котором он, несмотря на пробитое пулей навылет плечо, умудрился убить одного и скрутить остальных, а потом ещё и дождаться подмоги, истекая кровью. Полгода в госпитале, а по возвращении, героя ожидала заслуженная награда в виде медали и премия – целых три рубля!!! А когда Семён Васильевич стал старшим унтером, вспомнили про него ещё раз, так он подрос в чине до младшего унтера…
" Да… Смех-смехом, а ведь он настоящий, без дураков, герой. Мог отступить, отговорившись раной – но преследовал, догнал, и победил в заведомо неравном бою, и не сосунков каких, а матёрых бандюганов. И выжил потом, потому как пенициллин откроют ещё очень не скоро, и любая серьезная рана, подобна лотерее: может выздоровеешь, может нет, шансы примерно равны…"
Скомандовав:
– Без чинов!
Продолжил беседу-допрос унтера, и с удивлением узнал, что Григорий ещё и неплохой рукопашник. Это ко всем прочим его достоинствам, а они очень даже внушали: кроме мордобоя тот профессионально управлялся с пикой (!?!), саблей и шашкой, засапожником, и штыком, стрелял, и попадал при этом на предельную дальность, из штатной винтовки (для Бердана?2 это составляло примерно 500 метров), был неплохим пластуном… Не удивительно, что он выжил в стычке. Если бы плечо не продырявили, так он этих контрабандистов пинками бы к заставе пригнал, наверняка.
– Григорий, как же ты такую сноровку во всём приобрёл?
– Дык, энто… Батя поперва науку казацкую давал, потом дядько мой, ну и опосля, там да сям. Мир, он, энто, не без добрых людей!
– Это точно. Ну что, пора возвращаться?
Остаток пути прошел под комментарии унтера о косорукости каждого секрета: эти плохо сидят, тут плохо укрылись да ещё и покурил кто… Вот здесь следы часто находят, вот тут место открытое до самой чужой границы, а вон там овраг уж дюже удобный, караваны по нему водить…
Заинтересовавшись, Александр начал выспрашивать поподробнее: в ответ служивый дал полный расклад за последний год – где, кто, когда. Уже через минуту стало понятно, что запомнить ничего не удастся, а он! Вот память у человека, даже завистно стало… слегка.
– Ты мне всё, что сейчас поведал, на бумаге опиши. Я прикажу, что бы тебя для этого дела от других забот освободили, главное не забудь ничего, и поподробнее.
Сказал – и с удивлением увидел, как бывалый унтер растерялся и покраснел.
– Что случилось, Григорий?
– Так энто… Вашбродь, я… значит…
– Григорий, я же сказал – без чинов! Чего мнёшься как девица красная. Случилось чего? Ну?!!
– Энто… неграмотен я, вот, а вы ж приказали, а я…ну никак, вот!
– Так это не беда. Писарю нашему говорить будешь, а он всё запишет, вот и всё.
"А почему бы его не использовать в качестве личного тренера? Такие умения, аж зависть гложет. В любом случае физкультуры не избежать, значит надо соединять и приятное, и полезное. Решено, надо только унтера уговорить"
– А чего неграмотен-то?
– Эх!!! Не даётся, проклятая, и всё тут. Уж как батька меня лупил бывало, и всё без толку. По правде говоря, и поп-то у нас в станице, сам не шибко разумеет…
– Хочешь? Обучу, и грамоте, и письму с арифметикой. Легко.
– Да ну… Поди, поздно мне уже науку вдалбливать будет, не мальчик уже.
– Наоборот, лучше. Не из-под палки наука вбиваться будет, а сознательно, значит, и обучишься быстрее.
Глядя на унтера, так и хотелось сказать "и хочется, и колется".
Вскоре последовала последняя попытка отговорить… самого себя:
– Дорого, поди?
– Наука за науку, Григорий. Я тебя – премудростям книжным, всяким разным, а ты меня ухваткам своим поучишь.
– Ну… это… согласный я, чего там. Только эта… мне говорили, что неспособен я до грамоты.
Удивлённо хмыкнув, Александр поинтересовался:
– И кто это тебе сказал?
– Да… так. Люди умные.
– Уж не знаю, Григорий, как ты!!! – меня в обучение возьмёшь, а я тебя читать да писать до первого снега научу. Раздобудь карандаш и бумаги побольше, заниматься с тобой буду по вечерам, в канцелярии. Что надо для твоей науки?
Почесав поочерёдно лоб, затылок и шрам на подбородке, унтер перечислил:
– Значиться, первым делом нужна одежонка попроще, какую и спортить не жалко… место тихое, и от отрядного фельдфебеля дозволение.
– На что дозволение, на тренировки?
– Так на службе же и отсутствовать иногда придётся?
– Ну да, я как-то не подумал… Хорошо, улажу. Когда начнём?
– А… с завтрева и начнём, чего тянуть-то. Немного с утра, немного к вечеру, как сподручней выйдет, так и приспособимся.
– Договорились. И ещё, Григорий. О моей учёбе – никому. Кому надо, знать будут, остальным без надобности.
– Да нешто мы без понятия…
На заставу князь вернулся довольный: столько хорошего да за один день, такое нечасто случается! Самое главное – боль. Вернее, её отсутствие. Ушла, как и не было её никогда, и если он всё правильно понял, этому помогла прогулка, то есть хорошая такая, длительная, физнагрузка. Вдобавок, он отыскал настоящий самородок по имени Григорий. Три в одном: настоящая справочная по всему, что-только есть в окрестностях заставы – это раз. Боец-универсал, это два. Почти стопроцентно три – первый ЕГО человек, помощник и… Там видно будет, в общем.
Глава 8
" Да! Не балуют офицеров в Российской Империи, не балуют. Годовое жалование – девятьсот тридцать рублей. А ведь умудряются как-то жить, да ещё и в картишки поигрывать, за дамами ухлёстывать…"
Получая своё месячное жалование – 78 рублей и ещё сколько-то медной мелочи, Александр каждый раз всё больше и больше огорчался. Все его попытки поднакопить деньжат, разбивались о суровую прозу жизни, в виде обязательных трат: взносы в кассу взаимопомощи и на офицерское собрание, плата домохозяйке за постой и очень вкусную кормёжку, а ещё нежданно-негаданно добавились расходы на переделку формы, к середине зимы ставшей вдруг неожиданно тесной (в первую очередь благодаря ежедневным тренировкам с унтером и без него). А так же регулярные покупки патронов к Смит-Вессону – на самодельном тире он сжигал их сотнями за раз. Так что… к очередной выплате у него частенько оставалось не больше пятидесяти копеек – этакий "неприкосновенный запас". Тягостные раздумья очень кстати прервал вестовой:
