Вокруг трона Ивана Грозного - Геннадий Ананьев

   — Что мы имеем под Москвой и в самой Москве?

   — Стрельцов и детей боярских тысяч пять. И — царёв полк. Пока, выходит, не густо — пятнадцать тысяч. Идут полки из Твери, из Волоколамска, из Великих Лук, из Владимира. Можно взять из Ярославля, если Воинская дума решит. Там рать стоит против шведов в готовности выступить.

   — Сегодня же шли гонцов в Ярославль, указав место сбора под Москвой. Мы, — Годунов как бы провёл рукой по головам воинских думцев, — поведём полки к Серпухову. Там встретим крымцев. Вначале на переправах, а затем дадим бой, выбрав для главной сечи подходящее для нас поле. Сегодня же Разрядному приказу слать гонцов на Оку, чтобы вся Окская рать сходилась бы к Серпухову. Со сторож тоже снять часть казаков и детей боярских, подчинив их воеводе Сторожевого полка, чтоб лазутили.

Замолчал, сделав вид, будто думает, не упустил ли чего, затем спросил думцев:

   — Как, верные советники мои? Согласны?

   — Согласны, — разнобойно ответили почти все, и только Богдан Бельский предложил:

   — Гуляй-город не помешало бы взять с собой. Он может сослужить добрую службу, как послужил нам с князем Воротынским у Молодей.

   — Верное слово. Даже не один можно взять, а два или даже три. В самом деле, не станут они лишними. Тебе, оружничий, и поручим подготовку китаев и огневого наряда к ним.

   — Ясно. Построю спешно.

Но тут дьяк, подавив снисходительную улыбку, сообщил:

   — Какого ляда строить новые, когда у нас есть в достатке китай-городов. Сколько нужно, столько и поставим.

   — Вот и ладно, — заключил Борис Годунов и повернул голову к Бельскому: — Ты, Богдан Яковлевич, всё же погляди, все ли целы, не требуется ли какой починки.

Вот и весь совет Воинской думы. Не советовался Годунов, а повелевал. Впрочем, о чём пока судачить. Все воеводы Воинской думы были на той Боярской думе, когда она взяла под сомнение утверждения Годунова, поверив сведениям Посольского приказа. Ещё не ясно, пойдёт ли к Москве Казы-Гирей. Или всё же направит на Польшу и Литву. Если же и впрямь на Россию нацелится, то когда поход? И каким трактом? Отсюда и неопределённость такая, и вялость. Работал принцип: «Улита едет, когда-то будет».

Не поспешил и Бельский с ревизией китай-городов, огневого наряда и подвод — откладывал «на завтра». Он был более озабочен главным для него: как ему встретиться со старейшим монахом Чудова монастыря Дионисием, не вызвав ни малейшего подозрения у Годунова. Пора, как считал Бельский, устраивать Дмитрия царевича в монастырь, передав в руки мудрому пестуну.

Нашёл всё же способ. Долго беседовал с Дионисием, не открывая всего начистоту, в то же время давая понять, кого ему предстоит опекать. Мудрый старец, похоже, всё понял и ответил кратко, но увесисто:

   — Будет со мной, в моей келье.

Довольный договорённостью и решивший с завтрашнего дня засучить рукава, исполняя свой урок, Бельский поехал домой, но только начал переодеваться в домашнее платье, как совершенно неожиданно к нему прибыл посыльный от Годунова.

   — Великий боярин кличет срочно на совет Воинской думы. Казы-Гирей подступает к Туле.

Все встрепенулись. На авось больше нет надежды. Разрядный приказ велел гонцам скакать к воеводам, которые ведут полки к Москве, чтобы те поспешили, оставив даже обозы (подтянутся позже), а доспехи приторочили бы на вьючных коней. Спешно собранная Годуновым Воинская дума тоже повела разговор не в полудрёме.

Правда, Борис Годунов и на этот раз не изменил своей манере:

   — Моё решение такое: князь Мстиславский со своими полками встретит Казы-Гирея на переправах, после чего один полк посадит в Серпухов, дабы удерживать город и делать вылазки, дёргая за хвост крымские тумены, остальные полки построятся в поле, выбрав удобное себе место для сечи. Мы же получим больше времени для подготовки обороны Москвы. Главное, успеем укрепить китаями посад за Москвой-рекой, пустив на это все припасённые Разрядным приказом китай-города. Установим в бойницах пушки, посадим изрядно стрельцов и встретим ворогов ядрами и пулями, прежде чем выйти на сечу лицом к лицу.

На этот раз бывалые воеводы не остались сонными мухами. Первым возразил Богдан Бельский на правах оружничего, на правах героя Молодей, на правах человека, успешно проведшего операцию по усмирению карелов, а совсем недавно — черемисы луговой и нагорной.

   — Не всё ладно в твоём, конюший, раскладе. Если так устроим оборону, не повторится ли то, что сделал с Москвой Девлет-Гирей?

Очень уж недоволен Годунов, особенно то укололо, что Бельский назвал его не великим боярином, а только конюшим, но пришлось недовольство сдержать: сам создал Воинскую думу, теперь заставляй себя слушать советы.

   — Ты что предложишь?

   — Моё слово такое: сразиться с Казы-Гиреем перед Москвой. Не у стен её, а в нескольких вёрстах от них. Князь Михаил Воротынский, готовя разгром Девлет-Гирея год спустя после его первого успешного набега, предусматривал — мой совет тогда тоже был принят — возможный прорыв крымских и ногайских туменов к Москве, поэтому, испросив согласия высшего церковного клира, посадил в монастырях Даниловой, Новоспасском, Симоновом крепкие отряды с сильным огневым нарядом. Я и теперь советую сделать то же самое. А поле для рати выбрать перед этими монастырями, но так, чтоб ядра из пушек доставали бы татарские тумены.

Дельный совет, но с явным подлогом: никто не спрашивал перед тем сражением совета Бельского — Воротынский свой замысел держал в тайне даже от первых воевод полков, но кто теперь может опровергнуть слова лукавые Богдана? Тем более что Годунов сразу же поддержал оружничего:

   — Весьма разумно. Думаю, митрополит не откажет мне. Не станут возражать и настоятели монастырей.

   — Скорее всего, они ещё чернецов дадут нам в помощь, — вставил своё слово князь Шуйский-Скопин.

   — Вполне, — уверенно подтвердил Годунов, словно это зависело только от его воли. И к Бельскому: — Ты, похоже, не всё сказал?

   — Нет, всё. Под Серпуховым не заступать путь Казы-Гирею. Князь Мстиславский ни за что ни про что положит весь Большой полк, ибо не успеют подойти к нему остальные полки Окской рати. Предлагаю слать гонцов немедля, чтобы рать Окская, оставив малые заслоны и разъезды лазутчиков, шла бы к Москве. Спешно. Нам же срочно стоит готовить места для зажитья полкам и гуляй-города каждому полку.

   — Не в поле встречать, а укрывшись за плахами? — хмыкнул князь Голицын. — Не по-русски такое. Мы же не зайцы, чтоб под кустами дрожать! Грудью нужно встречать ворогов. Грудью!

   — Эка, грудью?! — пылко возразил князь Шуйский-Скопин. — Чем берут крымцы в сече? Они ещё до рукопашки обсыпают стрелами построенную к сече рать. Тучами стрел обсыпают, вертя своё колесо перед нашим строем, изрядно прорежая его. Китаи же — добрая защита от стрел. Из-за них сподручно редить крымцев пушками и рушницами. Если ещё монастыри пособят ядрами да дробосечным железом, любо-дорого получится. Оружничий прав. По его слову нужно нам поступать.

   — Думаю, никто разумному не поперечит, — заключил Борис Годунов и предложил: — Давайте определим и тех, кто встретит крымцев, если они всё же прорвутся в самую Москву. Я предлагаю такой расклад: оборону царского дворца возложить на князя Ивана Глинского; Кремля — на князя Шуйского; Белый Город — на Ногтева-Суздальского и Мусу Туренина; Китай-город — на князя Голицына. Выбор места для их китай-городов я возложу на оружничего Бельского. Мы с ним определим и место для главного стана. Там поставим походную церковь, поместив в ней икону Божьей Матери, которой благословил святой Радонежский предка нашего Дмитрия Донского на победу в битве с Мамаем-разбойником. Если нет ещё какого слова, берёмся всяк за своё дело.

Никто даже не обратил внимания на то, что причислил Борис себя к потомкам Дмитрия Донского. С какого боку? Ну, оговорился конюший, бывает же и на старуху проруха. Бывает, конечно, только не у Бориса Годунова. Он случайного слова не выпустит изо рта. Приучает всех к мысли, будто и он царственного рода.

Потом, когда уже станет поздно, спохватятся князья, а в те дни не до того было: нужно спешно готовиться к встрече Казы-Гирея, определять место для главного стана у Данилова монастыря, чтобы двух зайцев сразу убить: и за ходом сечи наблюдать, и в случае опасности быстро можно было бы укрыться за стены. Не менее важны места для китай-городов прибывающим полкам. Чтобы стояли они вплотную друг с другом между Тульской и Калужской дорогами и чтобы не создавали друг дружке помех. Все почти пушки поснимали с кремлёвских стен, оставив лишь малую их часть, особенно у царского дворца.

Через пару дней подошёл князь Мстиславский с Большим полком и занял главный стан. Следом за ним начали подходить полки Окской рати и из других городов по росписи Разрядного приказа. Их встречали и указывали каждому полковой стан и гуляй-город. А для сводной рати из Подмосковья тоже подготовили специальный стан. Вскоре все китай-города были заполнены, оставался свободным только один, специально подготовленный для царёва полка. В нём пока только пушки установили. И когда Казы-Гирей, обойдя Тулу, начал переправу через Оку, под Москвой всё было готово для встречи вражеских туменов.