Есенин, его жёны и одалиски - Павел Федорович Николаев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он кончил, в изнеможении опустился на подушки, провёл рукой по лицу, по волосам и сказал: “Это стихотворение маленькое, нестоящее оно”.
Мы высказали своё мнение.
– Значит, оно неплохое? – спросил он.
Такие вопросы он задавал по поводу самых прекрасных его стихотворений. И спрашивал он искренне. Он действительно не знал, хорошо или плохо то, что он написал. И не раз ему открывали глаза на какое-нибудь его стихотворение.
Больше того, он не понимал, не чувствовал, до чего хорошо то, что он пишет. Лишь после того, как Качалов прочитал ему его стихи, он сказал: “А я и не знал, что у меня такие хорошие стихи”.
Стихи свои он любил, дорожил ими, пока писал. Когда стихотворение бывало уже написано и напечатано, оно для него чужое было.
– Не моё это, чужое уже, когда написано.
Когда ему говорили, что он должен быть счастливейшим в мире человеком, так как пишет прекраснейшие в мире стихи, он отвечал:
– Но мне-то что с того? Что мне остаётся? Вот вырву из себя, напишу, оно и ушло от меня, и я остался ни с чем. Ведь при мне ничего не осталось.
Говорил он это зло, с каким-то остервенением. Он чувствовал себя мучеником своих же стихов… Он злился за то, что все свои мысли, все свои чувства выливал в стихах, не оставляя тем самым ничего для себя.
Не писать он не мог. А в промежутках между писанием он хворал, пил. Вне стихов ему было скучно. Они словно высасывали из него все соки».
Перед выходом из больницы Есенин «забузил» – не хотел возвращаться в Брюсовский переулок. Галина Артуровна мужественно приняла этот удар и с достоинством ответила на него:
– Вы ничем мне не обязаны. Если вы почему-либо не хотите возвращаться ко мне на Никитскую – не бойтесь, скажите только прямо. Помните, что вы свободны, и я никак и никогда не посягну на вашу свободу.
По настоянию А. Берзинь некоторое время Сергей Александрович пожил у И.В. Вардина. Критик и публицист, деятель РАППа[98], человек ответственный и суровый, он сразу запросил у Бениславской список собутыльников поэта и обещал поставить вопрос об их высылке из Москвы. В квартире Иллариона Виссарионовича Есенин написал своё потрясающее «Письмо матери».
4 апреля у Вардина собралась небольшая компания: сестра Есенина Катя, И. Приблудный и его невеста Н. Милонова, Маргарита Лившиц. Весь вечер всё своё внимание Есенин уделял Рите. Когда гости расходились по домам и И. Приблудный зажёг в прихожей свет, они увидели Сергея Александровича, обнимавшего Риту, которая пыталась зарыться в висевшей на вешалке одежде. Словом, как писал сам поэт:
Много женщин меня любило,
Да и сам я любил не одну.
Сказка Бениславской кончилась, приближалась трагедия.
Есенин познакомился с Ритой в Харькове в 1920 году, тогда ей было шестнадцать лет. За прошедшее время она сильно изменилась. Из застенчивой девушки Рита превратилась в женщину, не стесняющуюся своих чувств. 28 апреля она писала поэту:
«Сергей Александрович, дорогой, родной!
Вчера была большая радость. Галя позвонила и передала о Вас хорошие вести. Сразу легче на душе стало. А до того, каюсь, я очень беспокоилась…»
Летом Сергей Александрович встретился с Лившиц в Ленинграде и подарил ей книгу «Москва кабацкая» с дарственной надписью «Милой и любимой Рите. С. Есенин. 26 июля 1924 г.».
Как и Бениславскую, Сергей Александрович приобщил к своей работе Риту. Она помогала ему в издательских делах, выполняла отдельные поручения. 18 сентября писала поэту в Баку:
«Сергей Александрович, милый, родной!
Опять мои предсказания сбылись. От Вас ни звука. А я хожу по пустой, гадкой Москве и всё гадаю, где Вы, что с Вами и как.
Приехала Яна, рассказывала про Вас, говорит, что Вы, хороший человек, работаете. От этого сразу хорошо стало. Как я хотела бы сейчас очутиться там с Вами! Поправляйтесь, как следует. Вам ещё тут в Москве придётся делами заняться…
Напишите всё-таки о себе. Что собираетесь делать? Куда поедете? Приедете ли Вы к своему рождению? Хотя если Вам там хорошо, и Вы отдыхаете, то не торопитесь в Москву.
С Катей я вижусь часто, и вместе с ней Вас вспоминаем ежесекундно. Пусть бы Вы хоть раз вспомнили и написали (я на Вас, признаюсь, немного сердита). Ну, это совсем неважно. Будьте только здоровы. Целую Вас крепко, люблю.
Ваша Рита.
Жду ответа на деловую часть».
Из последней фразы письма Лившиц можно заключить, что за четыре с половиной месяца её отношения с Есениным окончательно перешли на деловую основу. Об этом же говорит и ответ поэта, вдруг проявляющего заботу о сестре Риты (письмо из Тифлиса от 20 октября):
«Милая Рита! Спасибо за письмо и вырезки, которые Вы послали Вардину для передачи под каким-нибудь соусом мне…
Как живёте? Как Женя? Вышла ли она замуж? Ведь ей давно пора. Передайте ей, что она завянет, как трава, если не выйдет. При её серьёзности это необходимо.
Целую и обнимаю Вас».
В Ленинграде. В северную столицу Есенин уехал внезапно, не предупредив Бениславскую. Поэтому из Ленинграда прислал оправдательное письмо:
«Галя милая!
Я очень-очень извиняюсь что уехал, не простясь с Вами.
Галя милая! Я очень люблю Вас и очень дорожу Вами. Дорожу Вами очень, поэтому не поймите отъезд мой как что-нибудь направленное в сторону друзей от безразличия. Галя милая! Повторяю Вам, что Вы очень и очень мне дороги. Да и сами Вы знаете, что без Вашего участия в моей судьбе было бы очень много плачевного. Сейчас я решил остаться жить в Питере.
Если у вас будет время, то приезжайте и привезите мне большой чемодан или пошлите с ним Приблудного и Риту.
Привет Вам и любовь моя!
Правда, это гораздо лучше и больше, чем я чувствую к женщинам. Вы мне в жизни без этого настолько близки, что и выразить нельзя. Жду от Вас письма и приезда, и всего прочего.
Любящий Вас
Сергей Есенин».
Конечно, Галина Артуровна могла бы спросить любящего Серёжу, что же после больницы он ни разу не заглянул в Брюсовский? На это Есенин прямо заявил в письме, что его любовь не то, что ждёт каждая женщина. Галя и без этого настолько ему близка, что и выразить нельзя. Ну и на этом спасибо, только и могла сказать несчастная
