Автобиография - Прасковья Орлова-Савина

С.-Петербург, Мая 1-го 1855 года.

Сестра, сестра!

Была пора Любви и чувства,

Как я тебя Душой любя,

И для искусства,

И для себя.

Следил с участьем

За мирным счастьем

Невинных дней Весны твоей…

И в то же время,

Посеяв семя Любви, добра,

Я ждал, сестра,

Душе в отраду Сгоричный плод,

Как бы в награду Моих забот!

Но ты немного При мне жила!

Ты замуж шла…

И тут дорога

Нас развела.

Увы! Мечтанья

И детских лет

Очарованья

Прошли; их нет!

Вступая смело

В твой новый путь,

Едва успела

На жизнь взглянуть:

Жизнь пролетела

И обмануть

Тебя сумела!..

Сестра, сестра!

Теперь пора

Другие чувства

Питать в крови:

Не для искусства,

Но для любви

К Творцу, к святыне!

Начнем отныне

Для Бога жить,

Ему служить!

Пусть изменяет

Нам мир и свет,

Нас съединяет

Святой предмет

И опыт лет.

Не так, как прежде,

Нет, с Верой вновь

Найдя любовь,

Спешим к надежде

Грядущих благ,

На ту дорогу,

Где каждый шаг

Приводит к Богу!..

Ты будешь там,

Где кровь струится,

А я во храм

Хожу молиться.

Н. Куликов

18-го июля. Пять часов пополудаи.

Получив твое письмо и твои милые стихи, благодарю тебя, мой драгоценный! Жаль, что они не поспели вовремя: это значит, что ты послал хотя 2-го, но не по курьерской почте. А от Алексея Петровича я получила 14-го, а письмо было отправлено 4-го. Сию минуту примусь их переписывать.

1855 г. Июля 1-го дня, на даче Лесного корпуса, близ Петербурга.

Ты знаешь, милая сестра,

Я в руки не беру хвалебного пера,

Затем, что славных петь не смею,

А льстить великим не умею;

Но люди чести и добра…

Я к ним симпатию имею.

Да! их хвалить пришла пора.

Ты вспомни, кто и лаской и услугой

Поддерживал тебя, и согласись: я прав,

Когда скажу, что Владислав

Максимович с супругой,

Два существа, достойные любви,

Там были Ангелы-хранители твои!

Не нам им воздавать награды…

Но мы, для собственной отрады,

Как добрых ангелов твоих,

С днем Ангела поздравим их…

Да, чем богаты, тем и рады! Стихи не будут хороши, Зато пишу их от души!..

(Стихи на 15-е июля вписаны раньше.)

(11 часов.) Исправила все дела по больнице. Собралась с хозяйкой в баню, и в обеих ничего не нашли: по случаю страшной дороговизны дров женские бани топят раз в неделю. Оттуда проехала на огороды, купила кукурузы и капусты. Весь вечер кое-что работала, окончила стихи, и, Христос с тобой, пора спать.

19-го июля. Утро начала тем, что приобщила одного слабого, потом отслушала молебен напутственный, и все мои солдатушки на коленях молились за меня! По окончании я сказала, что желаю иметь один образочек после умершего, а их, к сожалению, очень много. Священник с радостью благословил меня — и это лучшее мое сокровище!

одиннадцать часов поехала на дачу к графу Адлербергу, принята ими прекрасно, и в то время мне написали подорожную по казенной надобности. Могу сказать: я счастлива! Меня и здесь все любят, даже сердобольные, а меня напугали ими. От графа проехала к Рас-поповой; ее не застала, но просила дочь передать ей мое почтение и мою благодарность. Потом заехала к почтенной старушке генеральше Герсдорф, с ней простилась, и от нее в Палату к Владиславу Максимовичу; прочла твои стихи, переписанные мною, он выслушал их с удовольствием и со слезами. Жалеет, что не может тебе отвечать такими же милыми, приветливыми стихами, и просил, чтоб я и начало переписала для него. Марии Ивановне перепишу к пятнице. После обеда ездила с моей хозяйкой к больным, в лагерь. Мне Браилко купил табаку по одному рублю пятидесяти коп. пуд, и я могла раздать более пяти пудов, только не всем достало: остальным дала деньгами; их там две тысячи пятьсот человек. Вечером был граф Комаровский, пил чай, и мы долго толковали об их будущих действиях, и даже он многое записал, что я советовала. Ушел почти по-петербургски, в двенадцатом часу, а мы встаем в шесть, так давно и спать пора. Бог с тобой!

20-го июля. Еще вчера я сдала свою должность, потому сегодня в восемь часов отправилась с хозяйкой в Бахчисарай. Там есть монастырь Успения Божией Матери, сделанный в скале. Описать красоты и величия этого места невозможно; постараюсь передать на словах. Благодарю только Бога, что он дал мне возможность быть там и помолиться. Одно жаль, была прегадкая погода; целый день шел дождь, и я была в Риме, а папы не видала, т. е. не видала дворца в Бахчисарае, но говорят, что в настоящее время он завален больными и там ничего нет. Возвратилась в девять часов, устала. Нас порядочно расколотило, потому что дорога идет между горами и скалами и чрезвьиайно каменистая. Слава Богу за все! Забыла похвастать, что без меня утром была графиня Адлерберг, и так как она дурно говорит по-русски, то и не поняла, что я уехала за тридцать верст, и вечером приезжали ко мне оба, и с ними полицеймейстер, которого Адлерберг очень любит.

21-го июля. Весь день ездила по больницам, раздавала табак, деньги, книги и проч. Жаль мне их оставлять! Вечером была у всенощной, служила напутственный молебен. Ко мне приходили прощаться главный доктор, еше Доктор Краузе и гр. Комаровский; долго просидели, и я тороплюсь спать. До свидания!

22-го июля. Сию минуту от обедни. Опять служила молебен. За мной прислали Княжевичи и ждут меня. Приезжали Браилки прощаться, привезли просвиру.

Христос с вами! Всех вас целую!..

По окончании дневника не мешает вписать на память еще несколько стихов и писем, которые хотя и очень для меня лестны, но слишком преувеличены добрыми благородными сердцами, писавшими их. 1-е письмо М. А. Сомина: