Человеческий аспект (Сборник) - Уильям Тенн

Она обняла Фабиана и крепко прижалась к нему:

— Фабиан, дорогой! Не сердись на меня. Просто я так… так боюсь!

Джим Радд тоже был немного обеспокоен.

— О, я вполне уверен, что все будет в порядке, но мне бы хотелось подождать, немного лучше познакомиться с пациентом. И еще одно, Фаб: потребуется первоклассный акушер. Мне никогда и в голову не приходило делать это самому. Я смогу договориться, чтобы он молчал — насчет Среды и все такое. Но как только она попадет в приемный покой, .то тут никаких гарантий уже быть не может. В ней слишком много всяких странностей — какая-нибудь медсестра обязательно заметит.

— Сделай все по высшему классу, — попросил товарища Фабиан. — Мне не хочется, чтобы моя жена оказалась в центре дешевой шумихи, если это возможно. Ну а если нет, то пора Среде учиться жить в реальном мире.

Период беременности проходил достаточно хорошо, никаких осложнений, помимо обычных, почти не было. Специалист-акушер, которого нашел Джим Радд, был так же заинтригован странностями Среды, как и все остальные, но он сказал им, что беременность протекает своим чередом и плод, по-видимому, развивается удовлетворительно.

Среда снова стала веселой и жизнерадостной. Если не принимать во внимание ее маленькие страхи, рассуждал Фабиан, она оказалась на удивление хорошей и расторопной женой. Хотя Среда и не блистала на вечеринках, где они встречались с другими супружескими парами из «СЛОТЕР, СТАРК и СЛИНГСБИ», но и ни разу не совершила какого-нибудь заметного опрометчивого шага. Фабиан достаточно привязался к ней, поскольку она безоговорочно подчинялась ему во всех мелочах и ему совершенно не на что было жаловаться.

Днем Фабиан был в офисе, вникая в сухие мелкие детали делопроизводства и кадровых вопросов, причем справлялся со своими обязанностями куда лучше, чем ранее. А вечера и выходные проводил с человеком, которого имел все основания считать самой необыкновенной женщиной на Земле. Он испытывал огромное удовлетворение.

Незадолго до родов Среда умоляла разрешить ей только один раз съездить к доктору Лорингтону. Фабиану пришлось отказать — хоть и с сожалением, но твердо.

— Среда, дело не в том, что он даже не прислал нам поздравительной телеграммы или подарка на свадьбу. На самом деле мне это безразлично. Я не тот человек, который держит зло. Но ты сейчас в хорошей форме. Ты преодолела большинство своих глупых страхов. А Лорингтон возьмет да и опять их оживит.

И она по-прежнему делала то, что он говорил. Без споров, без жалоб. Она и правда была хорошей женой. Фабиан с нетерпением ждал появления ребенка.

Однажды ему позвонили в офис из больницы. У Среды начались схватки прямо на приеме у акушера. Ее срочно доставили в больницу, и вскоре после этого она родила девочку. И мать, и ребенок чувствовали себя хорошо.

Фабиан открыл коробку сигар, которую берег специально для подобного случая. Он угостил ими коллег и получил поздравления от всех, вплоть до мистера Слотера, мистера Старка и обоих мистеров Слингсби. После этого он поехал в больницу.

Фабиан вошел в родильный корпус и сразу же почувствовал что-то неладное. Люди как-то странно смотрели на него, а потом быстро отводили глаза. Он слышал, как медсестра сказала у него за спиной: «Это, наверно, отец». У него пересохли губы.

Мистера Балика отвели к жене. Среда лежала на боку, поджав ноги к животу. Она тяжело дышала и, кажется, была без сознания. Что-то в ее позе заставило его ощутить острое неудобство, однако он никак не мог понять, что же именно.

— Я думал, роды должны были быть естественными, — сказал Фабиан. — Она говорила мне, что вы не собираетесь применять анестезию.

— Мы не применяли анестезию, — ответил ему акушер. — Теперь давайте пройдем к вашему ребенку, мистер Балик.

Молодому отцу повязали на лицо маску и провели его в стеклянную комнату, где новорожденные младенцы лежали в крохотных кроватках. Он двигался медленно, неохотно, в голове разрасталась пронзительная мелодия непостижимого бедствия.

Медсестра вытащила ребенка из кроватки, которая стояла в углу, в стороне от других. Когда Фабиан подошел поближе, то почувствовал огромное облегчение, увидев, что ребенок выглядит абсолютно нормально. Никаких видимых отклонений не было. Дочь Среды не будет уродом.

Вдруг младенец протянул к нему руки.

— О, Фабиан, дорогой мой, — прошепелявил он беззубыми деснами и таким ужасно знакомым голосом. — О, Фабиан, дорогой, случилась самая странная, самая невероятная вещь!

Семейный человек 

Стюарт Рейли отыскал свое место в специальном стратоплане для пассажиров с сезонными билетами. Этим рейсом он каждый день возвращался из Центральной нью-йоркской торгово-промышленной зоны к себе в загородный дом в северном Нью-Гэмпшире. Ноги его буквально одеревенели, а глаза ничего не видели. Только по привычке — ведь Рейли многие годы проделывал одни и те же действия — он сел у окна, рядом с Эдом Грином. Опять-таки по привычке он тотчас же нажал кнопку в спинке переднего кресла и вперил взгляд в крошечный экран: шла вечерняя программа теленовостей, хотя ни одно из выпаливаемых скороговоркой сообщений не доходило до него.

Как сквозь сон, он услышал характерный для взлета свист, по привычке твердо уперся ногами в пол и привалился животом к предохранительному ремню. Однако он понял, что приближается ситуация, когда привычка не поможет, как не поможет ничто: с ним стряслась беда, самая страшная из всех бед, которые могут случиться с человеком в 2080 году нашей эры.

— Что, Стив, горячий денек выдался? — громко спросил его подвыпивший Эд Грин. — Ну и видик у тебя!

Рейли почувствовал, что его губы шевелятся, но лишь через некоторое время услышал звук собственного голоса.

— Да, — еле выговорил он, — у меня был горячий денек.

— А кто тебя просил лезть в «Минералы Солнечной системы»? — сразу завелся Эд. — Эти межпланетные корпорации все одинаковы: давай, давай и еще раз давай. Немедленно, сию минуту, сию секунду подготовь накладные: сейчас стартует товарный ракетоплан на Нептун, а другого не будет целых полгода, непременно продиктуй все письма на Меркурий… Что я, не знаю? Я пятнадцать лет назад работал на «Инопланетную формацию» и сыт по горло! Нет уж, лучше я буду торговать недвижимостью в Центральной нью-йоркской торгово-промышленной зоне. Спокойно. Надежно!

Рейли печально кивнул и потер лоб. Голова не болела, но пусть бы уж лучше болела. Все что угодно, только бы не думать.

— Конечно, здесь много не заработаешь, — громко продолжал Эд, переходя к другой стороне вопроса. — Состояния не наживешь, но и язвы тоже. Пусть я всю жизнь проторчу во второй группе, зато это будет долгая жизнь. В моей конторе работают не спеша и не слишком себя утруждают. Мы знаем, что старина Нью-Йорк стоит на своем месте много лет и еще будет стоять.