Отряд «Холуай». Из жизни моряков-разведчиков Тихоокеанского флота - Андрей Загорцев

Уткин со Смирновым в спешном порядке отрабатывали обязательный двухсторонний сеанс. Федосов угощал пленного мичмана чаем и бутербродами с паштетом. Поповских, сидя на пригорке, рассматривал свою карту, изредка на ней что-то помечая. Наконец-то все было готово и можно было выдвигаться к месту посадки на транспортные средства.

Для того чтобы подстраховаться, к свертываемому лагерю подошли с двух сторон, разделенные на подгруппы. С мичманом пошли Зеленый и еще несколько разведчиков, остальные сидели в прикрытии. Но воевать не пришлось. Матросы береговой дивизии сперва начали удивленно пялиться на наших, но, услышав грозный рык своего начальника, засуетились и ускорили свертыванье палаток. Естественным образом, они ни хрена не делали, после того как мичман ушёл поохотиться, и сейчас получали заслуженных пендалей. Мичманец погрозился всем, что его новые друзья «морпехи» сейчас всех к чертям расстреляют за «лень и нарушения безобразий». Береговые ускорились, и вскоре колонна была готова к движению. На головную машину в кабину к мичману запрыгнул сам каплейт, остальной личный состав группы распределил равномерно по оставшимся, и мы с ветерком и копотью тронулись с места. Я с Зелёным и Смирновым сидел в кунге аппаратной и своим внешним видом жутко пугал двух матросов-связистов.

Однако старшина второй статьи Смирнов и стармос Зеленов по своей натуре были разведчиками не кровожадными и минут через пятнадцать уже разговорились с местными.

Моряки-связисты расслабились, почувствовали себя вольготнее и даже закурили. Смирнов тут же начал любопытничать по поводу аппаратуры, ползать по кунгу и все рассматривать. Зеленый пускал «брехунка» вовсю и рассказывал, как он единолично гонял «коробочников» по пирсу морской базы и скидывал их пачками в море. Я потихоньку дремал, посматривая в иллюминатор. Ничего интересного не происходило. Через полтора часа езды, маясь от скуки и высчитав примерную скорость движения и километраж, я развернул «Сокол», пообщался с Федосом в надежде узнать, сколько еще ехать. В наш разговор вклинился каплейт и передал приказ по группе всем включить поисковые приемники и быть в готовности к высадке. Есть! Машина притормаживает, в наушнике команда каплейта. Ногой бью по тугой ручке двери и вываливаюсь наружу. Плюхаюсь на четыре конечности, чуть не выпуская пулемет из рук. Еле успеваю отскочить в сторону с криком:

— Ну, всё! Пока, пацаны! — выпрыгивают Смирный и Зеленый.

Отбегаем в сторону сопки. В наушнике команда:

— Сбор возле отдельно растущей сосны!

Вожу головой по сторонам — где же эта сосна?? Вон она! Придётся бежать к ней по густому кустарнику. Ломимся, словно стадо кабанов, ломая подмерзшие ветки. Колонна медленно уходит по дороге. Мичман из головной машины, встав на подножку и держась за дверцу, что-то орёт вслед и палит в воздух из своей охотничьей винтовки. Как бы по нам картечью не зарядил. Охотник! Чтоб ему пусто было. Всё-таки наша тройка добегает к сосне первой. Валимся вкруговую, ощетиниваемся стволами. Сверху видно, как заросли кустарника бороздят остальные тройки. В наушнике поискового приемника иногда слышно пыхтение каплейта и Федосова. Видно, проламываясь сквозь колючки, нечаянно нажимают тангенту. Надо всё-таки работать по науке. Зелёного оставляем на месте, сами отходим вверх к хорошо видимому скальному выступу, заросшему молоденькими сосенками. В случае если к пункту сбора ломятся противники, то Зелёный обязан героически отстреливаться и вводить всех в заблуждение, ну а мы организуем запасной пункт сбора, где и будем фильтровать разведчиков на своих и шпионов. Вроде подтянулись. Все — в обломках веток и колючках.

— Головняк, азимут вперед! Вперед, время-время! — орёт каплейт, поправляя свою модную шляпу. Действительно, время поджимает: скоро колонна дойдет до своего пункта назначения. И наверняка мичманец проболтается о встрече с «разведбатовцами». Потом до береговых дойдёт, что к чему — наверняка они предупреждены о разведгруппе. Возьмут и сменят место дислокации — и ищи их потом. Поэтому скорость сейчас — прежде всего. Пришлось все-таки достать компас и покрутиться с картой, определяясь с точным местоположением и дальнейшим курсом. Ох, все время в горку и в горку.

Идти уже невозможно — можно только, упираясь руками в склон, на четвереньках ползти. Выполз на небольшую ровную полянку и чуть не угодил в огромную лужу, невесть откуда здесь взявшуюся. Тайком, чтобы никто не видел, плеснул в морду более-менее чистой водицей сверху и попёр дальше. Ноги «забиваются» ужасно. Мышцы как деревянные, рюкзак тянет спину назад. Хорошо, что надел велосипедные перчатки, и плохо то, что на них нет пальцев. Под ногтями полно глинозёма. Если бы прыгали по каменным скалам, капец был бы моим ногам в кедах, а так — вполне ничего, сойдёт для горно-лесистой местности. Дополз до каменного козырька и рухнул на пузо. Дальше идти нет никакой возможности — перед нами отвесная каменная стена высотой в два человеческих роста. Обойти никак — этот скальный контрэскарп идёт по всему хребту. А на карте, как ни прискорбно, ничего не отмечено. Если обходить на запад, это огромный крюк. Мы можем уйти только на хребет примыкающей сопки. Меня чуть ли не сдергивает за ноги Зелёный, пытаясь использовать мои конечности как опору для заползания. Останавливаем группу. Все валятся на маршруте подъёма в колонну по одному. Пыхтя, выползает к скале каплейт.

— Приплыли, мля. Мысли какие?

— Тащ каплейт, у Федосова шкерт есть, наверху, видите, вполне приличная сосенка стоит, может попробуем? — выдает Зелёный.

Вот глупый стармос! Предложил, так вперед — выполняй! Зеленов скидывает с себя снаряжение и рюкзак и ползёт в конец группы к заместителю. Приполз обратно. Начали вдвоём с ним раскручивать веревку и ломать голову, как её забросить. Я вспомнил минеров и их упражнения про забрасывания шкертов с грузиками. Эх, надо было бы учиться раньше — кто же мог подумать, что данный навык так скоро может пригодиться. Привязали кусок мощной коряги и Зеленый, встав в полный рост, принялся раскручивать самодельное «боло». Опыта видно, что никакого. Раскручивая, заехал себе в башню корягой, но героически стерпел. Бросок. Шкерт улетает вверх, за что-то цепляется. Рывок. И опять коряга прилетает в многострадальную башню Зелёного.

— Оххх. ю м…яя ухх! — приседает и хватается за голову Зелёный.

— Старый аргентинский гаучо сдох от зависти в прериях, — спокойно, забивая свою вишнёвую трубочку, произнес каплейт. — Брейк! Рожай тубус от ракеты, распатронь вон в ту лужу внизу, из которой ты себе в морду плескал!

Вот чёрт! Да как он мог заметить, он же в ядре группы идёт? Скатываюсь в хвост группы, выпускаю ракету в лужу. Хоть и далековато и ракета — это не пристрелянный пулемёт, все же попадаю. Ракета ныряет в мутную жижу и бурлит где-то на дне. На хрена командиру пустой тубус? Что он с ним делать будет? Поповских, мирно покуривая, забирает у меня тубус и рассматривает его: