Сборник " " - Евгений Гуляковский

- Ты решил уехать? Как всегда, она попала в самую точку. Я не стал ничего отрицать, лишь молча кивнул головой.

- Я знала, что так будет. Я их предупреждала. Но они мне больше не верят. Они думали, я не вмешаюсь, что им удастся меня заставить...

О чем она говорит? Я не в силах был этого понять. Или не хотел? Слишком много вопросов. Но я уже все решил и не нуждался в ответах.

- Я хочу, чтобы ты вышла. Я сейчас уеду. Постараюсь вернуться.

- Я знаю. Ты постараешься вернуться... Постараешься вывезти из города эти проклятые пробы, и тебя убьют по дороге. Я знаю...

- Не такая уж ты провидица...

- Почему ты не хочешь, чтобы нас оставили в покое? Почему ты не отдал им эти пробы? Тебе позволили взять их на время, верни то, что принадлежит им!

- Сейчас это единственный шанс у меня и, может быть, у всех нас. Никто не станет меня слушать. Я ничего не сумею объяснить без этого чемоданчика! Ты же все понимаешь, Веста!

- А если тебя выслушают, поверят, что тогда? Что это изменит?

- Я не знаю. Не хочу знать. У каждого из нас свой долг. Я обязан дать людям шанс. Они имеют на это право.

- Шанс для войны... Ну почему, почему вы всегда мыслите категориями борьбы, схватки? Почему они преобладают надо всем прочим: война, враг, обман... Ты даже мне не веришь...

- Иногда я не верю даже себе. Одно я знаю: мы наконец достукались. Достучались... Все имеет конец. Терпение природы не безгранично. Она породила нас, и она же нашла способ противостоять нам, когда мы перешли предел. И все же люди имеют право хотя бы узнать об этом, пока еще не поздно, пока можно что-то изменить.

- Значит, ты все решил?

- Да.

- Ну так поезжай, чего ты медлишь?

- Я жду, когда ты выйдешь.

- Нет, мой милый. Когда-то ты сказал, что мы будем вместе до конца. До самого конца. Вспомни об этом.

- Я помню. Но ты все равно не сможешь мне помешать.

- Я и не собираюсь. Я знаю, что ничего не смогу изменить. Я не имел права рисковать ее жизнью и знал, что, если понадобится, силой вытолкну ее из машины. Я повернулся, собираясь осуществить свое намерение.

- Прости, но у меня нет времени спорить. Я протянул руку и не смог прикоснуться к ней, словно кто-то натянул в кабине между нами упругую непробиваемую пленку. Холодная странная усмешка тронула ее губы.

- Ты все еще думаешь, что тот человек в лаборатории попросту споткнулся? Она помолчала. - Никто не виноват, что ты выбрал русалку. Мы поедем вместе и вместе до конца разделим все, что нас ждет в дороге. Я пыталась не вмешиваться, старалась забыть обо всем, чему меня научили там, в глубине, берегла наши дни. Их ведь было так мало, - сказала она с горечью. - Теперь мне уже нечего беречь... Ты не сможешь забыть... Ты и раньше меня боялся, я знаю... А теперь поезжай...

Я молча повиновался. Мотор завелся легко, и машина понеслась по пустынной дороге прочь от центра города, от моря, к началу большой трассы, ведущей в столицу, к людям.

Машина вела себя странно. Стоило прикоснуться к педали акселератора, как стрелка спидометра проскакивала цифру восемьдесят. Впечатление было такое, словно кто-то вставил под капот дополнительный мотор. Мне все осточертело, и, не задумываясь, я гнал машину вперед, стараясь поскорей вырваться из города, как будто это он был виноват во всем, как будто в нем сидела невидимая и неощутимая зараза, постепенно отнимавшая у меня Весту... Иногда, запрятанные где-то в глубине сознания, всплывали непрошеные мысли... Значит, напавший на меня человек не споткнулся... Как она это сделала?

Скорее всего, он не был человеком. Странное оружие подобрал я на полу... Это был посредник - так, кажется, называли они искусственных полулюдей? Но ведь и Веста тоже...

Я спохватился слишком поздно. Ее лицо исказила гримаса боли: "Она знает все, о чем я думаю. Это трудно выдержать. Но раньше я этого не замечал - не замечал, потому, что мне нечего было скрывать от нее. Наверно, люди еще не готовы к такому уровню общения, может быть, когда-нибудь, через тысячу лет..."

Далеко позади над морем занимался хмурый рассвет. Мы уже миновали центр города и приближались к окраине. Где-то здесь, перед выездом на загородное шоссе, должен был быть полицейский дорожный пост. Я толком не знал, кого мне следует опасаться. Кто были те люди, которые пытались похитить пробы? Куда девался Гвельтов? Жив ли он?

- Это были люди из военной разведки, - как всегда неожиданно, сказала Веста. - Они давно заинтересовались тем, что происходит в порту. А с того дня, как сюда приходила чужая атомная подлодка с "визитом дружбы", - это дело приобрело для них совершенно особый интерес...

Я хорошо помнил эту историю. В газетах тогда поднялась шумиха, сразу же прекращенная невидимой, но могучей рукой. Однако суть происшествия газеты успели сообщить... Кажется, все атомные заряды, бывшие на борту лодки, и топливо для реактора превратились в обычный свинец. До сих пор я считал эти сообщения газетной "уткой".

- В тот момент, когда вы с Гвельтовым отбирали пробы в заинтересовавшем их районе, вы попали под наблюдение. Какое-то время они не вмешивались, но не долго, как видишь.

- Что произошло в лаборатории? Где Гвельтов?

- Они хотели захватить ваши пробы. Гвельтов поднял тревогу, потом там появился посредник, которого ты видел. Гвельтов жив. Пока жив... А теперь у светофора поверни направо. Тебя уже ищут. Дорожная полиция по радио объявила розыск.

Сам пост мы проехали спокойно. Однако через несколько километров я увидел стоящий на боковой развилке "джип" военного образца. Возможно, он ждал здесь вовсе не нас. Я решил не рисковать и до отказа вдавил педаль акселератора. Мотор басовито загудел, и машину буквально швырнуло вперед. Как только я прибавил скорость, "джип" ринулся нам наперерез. Однако водитель не учел мощности нашего мотора. Мы оказались у перекрестка на несколько секунд раньше. Не сумев перекрыть дорогу, "джип" оказался у нас в хвосте. Расстояние между машинами быстро увеличивалось. В заднем зеркале я увидел, что "джип" остановился. Почти сразу прозвучал выстрел, и я услышал характерный визжащий звук, который бывает, если пуля ударит в препятствие и рикошетом уйдет в сторону. Однако самого удара не слышал. Не было и второго выстрела. Через полминуты "джип" превратился в едва различимое пятнышко. Мы неслись по пустому шоссе в полном одиночестве.

- Придется остановиться и осмотреть машину. Пуля могла ударить в покрышку.

- Не нужно. Пуля вообще не коснулась машины.

- Но я же слышал, как она отрикошетила!

- Это я ее остановила. Я даже не удивился. Только посмотрел на Весту. Она дышала тяжело, и я мельком увидел у нее на лице гримасу боли, исчезнувшую сразу же, как только я на нее посмотрел.

- Может быть, ты объяснишь, как тебе это удается?

- Нужно представить себе оболочку вокруг машины. Очень плотную, гладкую. Ее не видно, но пуля не может пройти... Извини, мне трудно говорить, слишком большое усилие. Это сейчас пройдет. Ты не обращай внимания. Самое сложное впереди. Они вызвали вертолет, энергии остается все меньше, и я не знаю, сумею ли тебе помочь.

О какой энергии она говорила? Я почувствовал, что за этим скрывается что-то очень важное, но в ту минуту все мои мысли приковал к себе вертолет. Если Веста права, если те, кто за нами охотился, действительно вызвали вертолет, значит, встреча с "джипом" не случайна. Нас ждали и сделают все, чтобы остановить.

Еще минут десять мы мчались по шоссе беспрепятственно. Я взглянул на километровый столб, мелькнувший за окном. Двадцать пять километров отделяло машину от окраины города. Еще километров пятнадцать - двадцать, и прямая лента шоссе, на которой мы видны как на ладони, упрется в уездный центр, там появится шанс затеряться в потоке транспорта. Еще минут восемь на такой скорости, и они не успеют нас перехватить.

Но уже через пару минут я услышал над головой характерный клекот авиационного мотора. И почти сразу над нашими головами застрочил пулемет. Звук был такой, словно кто-то ударил по куску железа огромным молотом. Пули с визгом шлепнули в асфальт впереди машины. Крупнокалиберные разрывные пули взметнули над дорогой облачка разрывов. Одного попадания было достаточно, чтобы с нами покончить... И тут я увидел, как нас накрыла целая очередь. Машина вздрогнула, словно на нее обрушился град камней. Вокруг нас на дороге выросло ровное, почти геометрически правильное кольцо разрывов. Одновременно глухо вскрикнула Веста. Я увидел, что ее тело бессильно сползает с сиденья. Я резко нажал на тормоз. Вертолет проскочил над нами, и вихрь пулевых разрывов унесся по шоссе вперед. Я нагнулся к Весте. Она прошептала:

- Я больше не могу их держать... Нет сил... Излучатель... У тебя должен быть излучатель...

Ее голова бессильно откинулась. Глаза закрылись. И тут я вновь услышал клекот вертолетного мотора. Вертолет возвращался. Эти люди хотели нас убить. Может быть, они уже убили Весту... Эта мысль обожгла меня, наполнила холодной яростью. Я помнил про излучатель. Помнил про него все время. Будь это автомат или пулемет, я бы воспользовался им, не задумываясь, но применять против людей чужое нечеловеческое оружие казалось мне немыслимым. И тут на какую-то долю секунды мне почудилось, что я смотрю на дорогу глазами летчика, ведущего к нам эту стрекочущую смерть. На шоссе, беспомощно прислонившись к бровке, неподвижно стояла безоружная машина. Ее длинное тело отчетливо виднелось в перекрестии прицела. Совершенно точно я знал: через пять секунд этот человек нас убьет... И тогда что-то сломалось во мне, я распахнул дверцу, вытянул навстречу приближавшемуся вертолету руку с излучателем и нажал кнопку. Ничего не произошло. Только стало удивительно тихо. Лишь через несколько секунд я понял, что пулемет захлебнулся и мотор вертолета уже не работает, хотя винт продолжал вращаться. Машина, потеряв управление, скользнула в сторону и круто пошла к земле. Она пронеслась над невысокими холмами справа от шоссе и скрылась за ними. Через минуту над холмами показался столб жирного коптящегося дыма.