«Люди в верности надежные…». Татарские муфтияты и государство в России (XVIII–XXI века) - Ренат Ирикович Беккин

– Что нужно для того, чтобы стать муфтием в современной России? Я имею в виду не образование, а административную сторону вопроса. С кем приходится согласовывать этот вопрос: с представителями Администрации Президента, спецслужбами и т. д.?

– Разумеется, как и на любую должность, тем более связанную с идеологией, определенные согласования имеют место, таковы реалии.

– В одном из своих интервью заместитель председателя ДУМ РФ Дамир Мухетдинов сказал, что советское поколение муфтиев является препятствием для развития уммы. Он противопоставил поколению советских («бухарских») муфтиев новое поколение молодых амбициозных мусульманских лидеров. В чем, по-вашему, принципиальное отличие советских муфтиев от поколения, получившего религиозное образование после 1991 года?

– Я лишь хочу пожелать, чтобы у этих «молодых амбициозных мусульманских лидеров» амбиции были здоровыми, на благо этих самых мусульман, и все не превратилось просто в борьбу за власть со своими предшественниками. Им самим нужно понимать, что они вкладывают в понятие «мусульманский лидер», – действительно ли это лидер, представляющий мусульман и мусульманское сообщество, или же это просто карьеристы – выходцы из мусульманской среды, или это некий аналог комсомольского вожака на особый, мусульманский манер…

– На Пятом съезде СМР в декабре 2017 года были решительно осуждены так называемые «кораниты»[1072] . А насколько действительно велика с их стороны угроза мусульманской умме России и в чем она заключается?

– Что касается так называемых «коранитов» и их влияния. Как мы знаем, такие тенденции есть, подобные идеи имеют место и развиваются, причем это нельзя назвать движением «коранитов» или направлением, есть лишь несколько общих признаков у разрозненных и высказываемых там или здесь идей. Допустим, в США есть объединение «коранитов», основанное неким профессором из Египта, и оттуда их идеи транслируются в основном через их сайт и некоторые редкие публикации. Есть (ну или, по крайней мере, было) нечто подобное в соседнем Казахстане, когда и там стали продвигать подобные идеи, но, насколько мне известно, там они также не нашли широкой поддержки у мусульман, оговорюсь сразу. Подобные идеи пытаются продвигать и у нас, насколько мне видится, это ученики Тауфика Ибрагима, их имена несколько раз прозвучали в прессе, результатом чего и стала фетва Совета муфтиев России. Здесь, на мой взгляд, определенную роль сыграл Тауфик Ибрагим – сирийский алавит [представитель одной из общин «крайних» шиитов. – Р. Б.], а, как мы знаем, у алавитов, относящихся по большому счету к батынитам [сторонникам аллегорического толкования Корана и Сунны. – Р. Б.], Сунна и хадисы не признаются источником шариата, а сам Коран интерпретируется где-то аллегорически, где-то еще как-то. То есть подход здесь принципиально иной, отличный от суннитской традиции. И вот он сумел воспитать, ну или, по крайней мере, оказать влияние на нескольких молодых ребят, которые переняли от него, с одной стороны, исключительно рационалистическое толкование айатов Корана как принципиальный подход, а с другой – оторвались от суннитской традиции, или, точнее, не смогли ее осознать и в ней укорениться, например Батров в одной из статей в ответ на обвинения в «коранизме» даже употребил термин «хадисиды». В целом же я считаю, что перспектив у этих идей в нашей стране нет, это лишь некая попытка заявить о себе, создать некую нишу, где можно было самореализоваться.

– Гусман хазрат, как вы относитесь к концепции «традиционных» религий в целом и «традиционного ислама» в частности?

– Концепция «традиционных религий» – если говорить именно в концептуальном плане, это все-таки некая искусственно созданная конструкция, встроенная в общую государственную политику, и, как я уже говорил, отвечая на ваш первый вопрос, «традиционным» религиям отводится роль своеобразных религиозных институтов, которые прежде всего будут играть роль по укреплению понятий гражданственности, лояльности государству, сплочению религиозных сообществ в единое целое. С одной стороны, это хорошо, единение в благих целях – это достоинство, к которому следует стремиться. Но где-то не следует и перегибать палку – чиновники вкладывают в понятие «традиционный ислам» свой смысл, силовики в то же самое время ставят на профилактический учет со всеми вытекающими последствиями тех, кто, по их мнению, не отвечает понятию «традиционный ислам», а где-то «традиционный» и «нетрадиционный» ислам становятся инструментами в борьбе с неугодными религиозными деятелями.

А так это в принципе искусственный конструкт, в большей степени политический, административный инструмент, не более; мусульмане, мусульманское сообщество живут другими реалиями, со все более развивающимися внутренними связями, горизонтальными, если можно так сказать, практически без каких-либо отношений с муфтиятами и мусульманским духовенством.

– В таком случае не могу не спросить: кто, по-вашему, является наиболее авторитетным мусульманским деятелем в современной России?

– Наверное, по большому счету такового – наиболее авторитетного мусульманского деятеля, лидера – и нет, который бы пользовался авторитетом у всех хотя бы религиозных деятелей, я уже не говорю о мусульманах в целом.

– Гусман хазрат, какова, по-вашему, роль абыстай[1073] в исламе у татар в XXI веке?

– На мой взгляд все-таки «абыстаи» у татар – это явление XX века, своеобразный институт, выполнявший религиозные функции в большей степени в советское время, – это и роль в проведении религиозных маджлисов, и своеобразное наставничество, когда абыстаи обучали детей и женщин. Это было обусловлено тем, что, с одной стороны, не было подготовленных кадров, и эти женщины – получившие какое-то начальное религиозное образование в дореволюционных медресе или в семье или самоучки – удовлетворяли духовные потребности татарского общества. В тот, советский, период их роль мы недооцениваем, а ведь они в значительной мере способствовали сохранению ислама у татар, сохранению тех духовных корней, которые оказались на грани полного разрыва.

Но сейчас, когда и литературы много, и имеющих религиозное образование в принципе достаточно, и интернет делает знания об исламе более доступными, их роль постепенно снижается. Вместе с этим я бы не сказал, что они полностью ушли из религиозной жизни нашего народа, татарские женщины традиционно активны, в том числе и на поприще обучения и проповеди среди женщин.

Хотел бы отметить еще несколько важных моментов. Вы поднимаете ряд серьезных проблем – это и институт духовных управлений, и роль муфтиев, и понятно, что практически везде вы имеете в виду и степень участия в религиозной жизни мусульман государства со всеми его институтами и службами, что демонстрирует ваше, по крайней мере, небезразличие к процессам, происходящим в этой сфере.

Хочу в свою очередь обратить внимание на серьезную проблему. У ряда чиновников, пытающихся контролировать эту сферу, да и у некоторых региональных муфтиев складывается отношение к мусульманам, к мусульманскому сообществу как к некоей серой массе, которой можно административно управлять, и этим все проблемы решатся. Нет. Не решатся.

Мы были свидетелями, как была сделана попытка провести кардинальную реформу Духовного управления