Мануэла - Анжела Марко

Но сегодня ему было не до любования городом. Радоваться не было причин.

— Марсия, зайдите ко мне, — приказал он по селектору. Ожидая секретаршу, он подошел к окну и прикрыл жалюзи. Так было лучше.

— Вы меня вызывали? — спросила Марсия, входя в кабинет. Она держала наготове блокнот и ручку.

Сотрудники фирмы были очень квалифицированные работники. Фернандо тщательно подбирал себе штат, не доверяя рекомендациям, предпочитал давать оценку сотруднику в процессе работы. Если кто-то не подходил ему, они расставались. Если же кандидат на место удовлетворял его, Фернандо старался создать все условия, чтобы тот использовал максимум своих способностей. Марсия относилась к тем, кто полностью устраивал его.

— Да, — кивнул Фернандо, с одобрением бросив взгляд на раскрытый блокнот. — Найдите мне, пожалуйста, номер телефона… — Он замолчал.

— Чей номер, сеньор Салинос? — переспросила Марсия, приготовившись записывать.

— Найдите номер телефона семьи Герреро, дозвонитесь до них, спросите сеньориту Исабель Герреро и, если она дома и подойдет к телефону, соедините меня с ней.

— А если сеньориты Исабель Герреро не окажется дома? — спросила на всякий случай Марсия. — Что делать тогда? Мне передать, чтобы она перезвонила вам, как только появится, или нет?

— А если ее не будет дома… — Задумался Фернандо. Он как-то не принял в расчет этот вариант. — Вы тогда не говорите, что звонил я, хотя… — Фернандо вновь задумался. — Хотя можете сказать… нет, ничего не надо говорить! — Он как-то растерялся от этого вопроса секретарши. А действительно, говорить или нет, что это звонил он? Но Марсии он так и не сказал определенно, как ей ответить, предоставив девушке самой решить этот вопрос. — Надеюсь, Марсия, вам все ясно?

— Более или менее, — кивнула Марсия и тут же состроила гримаску непонимания, как только заметила, что он не смотрит на нее.

— Так чего же вы ждете? — спросил он. — Идите и звоните.

— Слушаюсь, сеньор. — Марсия направилась к двери, удивляясь про себя, что это случилось сегодня с шефом. Никогда она не видела его таким рассеянным. Обычно Фернандо отличался крепкой деловой хваткой и завидной рассудительностью.

— Марсия! — остановил ее у самой двери Фернандо. — Нет, я передумал, не надо никому звонить. Я сам это потом сделаю, — пояснил он, заметив недоумевающий взгляд секретарши. — Лучше позвоните Амалии Мариес, а если ее нет, то Марте. А если нет и Марты, то позвоните в агентство… Ну, или еще куда-нибудь! Понятно? — Фернандо понимал, что в глазах Марсии он сейчас выглядит человеком с явными психическими отклонениями. И от этой мысли еще больше нервничал.

— Да, сеньор. — Марсия решила ничему не удивляться. «Хозяин влюбился, — решила она, выходя из кабинета. — И совершенно ясно, что ему не отвечают взаимностью». И еще Марсия подумала, что она бы на месте той девушки была рада вниманию такого завидного кавалера, как ее шеф Фернандо Салинос.

А Фернандо уже жалел, что отменил звонок Исабель и ругал себя за непоследовательность. Действительно, его поступки не были достойны настоящего мужчины. Раз решил позвонить, значит, надо звонить. Но вызывать Марсию обратно в кабинет не стал. Это было бы совсем глупо.

Мерседес разговаривала по телефону со своей лучшей подругой. Они созванивались редко, предпочитая ходить друг к другу в гости. У подруги был сын, немного старше Мануэлы, и Мерседес ничего не имела против того, чтобы их детская дружба переросла со временем в нечто более прочное.

Их телефонный разговор касался того, чтобы встретиться в следующее воскресенье в церкви, а после службы пойти с детьми в поход по магазинам. И Мануэла, и сын подруги росли не по дням, а по часам, им периодически надо было покупать одежду большего размера.

— Нет-нет, пусть будет так, как мы уже с тобой договорились, — отвечала Мерседес, наблюдая за дверью в комнату. В окно она заметила, что вернулись с пастбища Мануэла и Коррадо.

Мерседес не очень приветствовала стремление Коррадо воспитывать дочь так, словно на ее месте был мальчик. Мануэла с младенческого возраста уже знала, как выглядит настоящая лошадь. Коррадо часто брал дочь кататься верхом, пристраивая ее перед собой. А как только Мануэла чуть-чуть подросла, он научил ее держаться в седле и теперь все свободное время она проводила возле загона с лошадьми. У нее были среди тех свои любимчики и, похоже, животные прекрасно понимали маленькую девочку. Она ни разу не упала с лошади. Порой Мерседес думала, глядя на дочь, что та ни в чем не уступит мальчишке, а многих и превзойдет в шалостях.

— Мануэла! — Бросила трубку испуганная Мерседес, увидев слегка прихрамывающую дочь в проеме дверей. На коленке у девочки ярким пятном алела ссадина. — Что с тобой случилось? — Она бросилась к дочери и встала на колени, чтобы лучше видеть ее лицо. — Что у тебя с ногой? — Но, как заметила Мерседес, Мануэла и не думала плакать или жаловаться, что упала с лошади.

— Ничего не случилось, мама! — весело ответила Мануэла, освобождаясь из объятий матери. Благодаря воспитанию Коррадо, Мануэла не очень любила поцелуи, объятия и прочие нежности.

Но Мерседес вновь прижала ее к себе и сердитым взглядом встретила вошедшего в комнату Коррадо. Посадив дочь в кресло, она внимательно изучила ссадину. Конечно же, ничего страшного не случилось, но все равно Мерседес разозлилась на Коррадо. Девочка должна воспитываться как девочка, должна играть в куклы, а не ездить верхом.

— Ничего с моей ногой не случилось, мама, не пугай меня, пожалуйста! — Мануэла высвободилась-таки из материнских объятий и теперь весело болтала ногами, сидя в глубоком кресле и демонстрируя, что ничего особенного не произошло. Она обратила внимание на быстрый сердитый взгляд матери в сторону отца, который стоял в глубине комнаты с виноватым видом.

— Да-да, я вижу, что с тобой все в порядке, — успокоилась Мерседес и ласково потрепала дочь за пухленькую щечку. — Но я всегда так боюсь за тебя.

— Пока ты и папа со мной рядом, что может произойти страшного! — засмеялась Мануэла, глядя то на отца, то на мать и приглашая их присоединиться к ее смеху. — Если я не боюсь, то и тебе нечего бояться, мама!

— Конечно-конечно, доченька, ты права у меня, как всегда! — Мерседес вновь заключила Мануэлу в объятия и крепко прижала ее к груди. На этот раз дочь не сопротивлялась, обняв мать за шею. — Ничего-ничего не может случиться, пока я с тобой! — она смотрела поверх головы Мануэлы на Коррадо, намеренно подчеркнув, что дочь принадлежит только ей. Она дала понять ему, что не простила пока той истории, какую узнала от него лишь после стольких лет совместной жизни! И теперь Мануэла и Мерседес как бы выступали в качестве залога: прошлое не должно вторгаться в их жизнь, иначе Коррадо может потерять и жену, и дочь.