«ПЕТР ВЕЛИКИЙ, Историческое исследование - Казимир Валишевский

И тут необходимость реформы была очевидна для Преобразователя. Конечно, он был очень доволен, что потребовалось его вмешательство. В новом государстве, к созданию которого он приступал, наследие Филарета и Никона представляло слишком много неудобств. Посещение юным государем Немецкой слободы, пребывание в Голландии и Англии подготовили плохую почву для восприятия мысли о разделе власти или даже схоластического принципа о двух светилах, озаряющих народы независимым блеском. Когда патриарх Адриан неодобрительно отнесся к договору, то получил резкое возражение: «Разве патриарх заведует моими таможнями?» Однако в данном случае Петр поступал с большой осторожностью. При своей склонности насиловать волю Петр как будто задумывался.перед насилием совести. Он не затрагивал патриарха на его престоле, терпеливо переносил, что в его отсутствие, а иногда и в присутствии, этому духовному владыке в Москве как будто принадлежало главенство в делах гражданского управления. Но известие о его смерти в 1700 году царь принял как уведомление о победе.

Говорят, что, следуя советам Курбатова, Петр решился не назначать непосредственного заместителя усопшему. Не закралась ли уже с этих пор в его ум мысль об упразднении патриаршества? Нет, это маловероятно. Лишить освободившийся престол части присвоенных ему полномочий и возложить затем этот сан, обставленный уже меньшим почетом и властью, на избранника более покорного; воспользоваться в то же вр amp;-мя отсутствием хозяина, чтобы вымести сор из дома и произвести неотложные поправки - вот в чем, по-видимому, зат ключался первоначальный план Преобразователя. Указом от 16 декабря 1700 года было образовано временное управление духовными делами в коллегиальной форме, с распределением различных категорий дел между известными отделами и предоставлением, в принципе, «наиболее важных на усмотрение временного блюстителя патриаршего престола».

И снова выбор государя пал на малоросса. Епископ рязанский и московский Стефан Яворский - также дитя Киева и воспитанник иностранных школ. С заранее обдуманной целью Петр отобрал у него заведование монастырями и вручил последнее приказу под председательством мирянина Мусина-Пушкина. Преобразователь решил направить в эту сторону первые взмахи метлы. Монастырь давал приют громадному бродячему населению мужчин и женщин, большая часть которого не приносила никаких обетов. Лжемонахи и лжемонахини, надевшие рясу благодаря случайностям жизни, полной приключений, иди желанию избегнуть тяжелых обязанностей, часто просто привлекаемые вечной праздностью, странствовали по монастырям, заходя по пути в города и селения и повсюду внося соблазн непристойным поведением. Немедленно были приняты две радикальные меры: общая проверка иноческого состава с подчинением позднейших поступлений и выходов контролю государя; косвенная конфискация доходов. Одежда впредь не должна была делать монаха, а доходы, сосредоточенные в приказе под заведованием Мусина-Пушкина, предполагалось распределять по монастырям сообразно' их нуждам, излишек же отдавать на содержание богаделен.

Реформа имела следствия, не предвиденные Петром. Предоставленное самому себе, духовенство приняло бы ее без всякого сопротивления. В области вопросов материальных неограниченная власть царя являлась законом для самой церкви. На отказ священнослужителей принять участие в расходах по войне с татарами Иван Васильевич приказал схватить двадцать человек духовных лиц и вывести на единоборство с таким же количеством медведей, устроив подобие цирка. Петр не намеревался заходить так далеко, но Прокопович - его передаточная инстанция - объявлял папистом всякого священника или монаха, который вздумал бы проявлять какие-либо стремления к самостоятельности против царя. Но призыв к сопротивлению доходил до монахов извне. Почти беспрекословно признанные ими притеснения подхватывались другими недовольными и переносились на почву чисто религиозную. Раскольники подняли знамя бунта. Петр был совершенно справедливо этим удивлен. До раскола ему не было никакого дела. Его еще не было на свете, когда в 1666 году возникло это брожение душ, вызванное мероприятиями Никона, и он относился совершенно безразлично к вопросам обрядности, составлявшим основу этого великого спора. Чувство презрения, смешанного с жалостью, проглядывает в его отзывах о несчастных сектантах, преследуемых правящей церковью. В окрестностях Олонецка, на берегах Выга, близ недавно возникшего завода, поселилось довольно большое

количество раскольников, и в 1700 году они уже здесь основались и соединились в религиозную общину. От царя в Вы-говскую общину пришел указ: «Ведомо его царскому величеству учинилось, что живут для староверства разных городов люди в Выговской пустыни и службу свою к Богу отправляют по старопечатным книгам; а ныне его царскому величеству для войны шведской и для умножения ружья и всяких воинских материалов ставятся два завода; так чтоб- они в работе к Повенецким заводам были послушны и чинили бы всякое вспоможение по возможности своей, и за то царское величество дал им свободу жить в той Выговской пустыни и по старопечатным книгам службы свои к Богу отправлять».

К сожалению, сами раскольники не проявляли такой терпимости. Друг Лефорта и Гордона, кальвиниста и католика, казался подозрительным их суровой вере. Очевидно, он соучастник, если не зачинщик, нечестивых новшеств, возмущавших совесть истинно верующих. Не антихрист ли он? Вообще защита религии обязательное связующее средство, и ее защитники - драгоценные союзники. Как все преследуемые, раскольники были людьми мужественными н постепенно сделались людьми выдающимися. Трудолюбивые, бережливые и трезвые, относительно образованные или, по крайней мере, научившиеся читать из любви к тестам - предметам ожесточенных споров, они быстро приобрели богатство, влияние, почет; они подкупали чиновников, заручились высоким покровительством, издевались над невежеством правительственного духовенства, превратились в силу. С ними заискивали, дорожили их поддержкой, и таким образом их сопротивление реформе обрядностей постепенно слилось и смешалось с общим сопротивлением, вызванным преобразованиями. В легенде, рисующей Петра незаконным сыном Никона, такое сочетание нашло себе яркое выражение, и Притеснение монахов явилось для них благодарной почвой.

Итак, Преобразователю приходилось начинать борьбу с раскольниками. Но как к этому приступить, соединившись с правящей церковью, преимущества которой, грозившие соперничеством его власти, он только что стремился уничтожить? Такой исход был неизбежен, хотя и очень нежелателен. Петр старался уклониться от этого, переместив вопрос. Как и с монахами, он надеялся сначала на их поддержку, и только в 1716 году, после переписи, преследовавшей цели фиска, их обложили двойной податью. Эти люди, имея состояние, отказывались исполнять общественные обязанности; их нельзя

было сделать ни чиновниками, ни солдатами, за преимущество стоять особняком они должны были платить. Конечно, они отказались, и борьба началась. Петр сейчас же увлекся ей. В сентябре 1718 года Георгий Ржевский в сопровождении монаха Питирима, обращенного бывшего раскольника, отправился в Нижний Новгород - один из главных центров раскола - и работал там с кнутом в руке над восстановлением порядка; в это же время Стефан Яворский, следуя данному примеру, пользовался тем же оружием в борьбе с кальвинистской и лютеранской ересью. В 1717 году, замеченная в склонности к протестантизму, жена маленького чиновника областного приказа Наталья Зима получила 85 ударов кнутом в три приема и спасла свою жизнь, лишь отказавшись от своих заблуждений. Других, менее покорных, казнили. Петр собственноручно подписывал приговоры.

Это являлось отрицанием идей и принципов, которые предполагалось проводить Петру при помощи самого Яворского. Но «временный хранитель патриаршего престола» изменил свои взгляды, вступив в эту должность. Заботы о сохранении рождающейся популярности или сознание новой принятой на себя ответственности заставляли его с каждым годом обнаруживать все большие склонности превратиться не только в представителя древнего православия с его непримиримым и неуклонным фанатизмом, но всей старой Руси, с ее духом, восстававшим против всякого нововведения. В 1712 году он решился уже обрушиться на новый режим вплоть до области его реформ административных, громя с высоты кафедры непопулярное учреждение фискалов!

Положительно Петр сделал неудачный выбор сотрудника. Признание им своей ошибки, перед которым он по обыкновению не остановился, послужило началом новой судьбы для правящей церкви и ее главы.

И сначала, даже до последнего испытания общей борьбы против раскола и неприятностей, из того для него возникнувших, Преобразователь стремился оградить себя и свое дело от этого враждебного владыки, постепенно убавляя уделенные ему полномочия и власть, и без того уже сокращенные. Даже в делах, оставленных под его ведением, Яворский был ограничен прежде всего совещанием епископов, периодически собиравшихся в Москве, затем все возрастающим вмешательством Мусина-Пушкина. С созданием Сената в 1711 году блюститель патриаршего престола потерял последнюю тень независимости. Дела церкви, подобно другим, были отныне