Рассвет - Октавия Батлер

Когда они наконец добрались до лагеря, уже почти стемнело. Люди сидели вокруг костра, разговаривали и ужинали. Никани и его семейство приветствовали насмешливым молчанием – любопытными взглядами и беззвучными жестами чувственных рук и щупалец, произведших мгновенный нейронный диалог. Таким образом за считанные мгновения оанкали обменивались чувственным содержанием огромного отрезка времени, после чего куски, представляющие собой наибольший интерес, обсуждались уже вербально. По сравнению с потоком общения людей, обмен информацией оанкали содержал в себе целый недоступный человеку пласт чувственной взаимопередачи, дополняющей слова.

Лилит с завистью наблюдала за общением оанкали. Они никогда не лгали, потому что подобный способ общения напрочь отучил их от лжи – возможно было только сокрытие информации, отказ поделиться тем или иным знанием.

В противоположность этому, люди лгали часто и без стеснения. Они никогда не доверяли друг другу до конца. Они никогда не смогут поверить одному из своего числа, сблизившемуся с держащими их в неволе чужаками настолько, чтобы на глазах у всех, сбросив одежду, лечь рядом с ним прямо на земле.

Там, где уселась у костра Лилит, вокруг повисла тишина. Здесь были Элисон, Леа и Врей, Габриэль и Тэйт. Наконец Тэйт подала ей жареный ямс и, чему Лилит здорово удивилась, кусок жареной рыбы. Она подняла глаза на Врея.

Врей пожал плечами.

– Я поймал рыбу голыми руками. Наверняка тебе это покажется выдумкой, но мне удалось это сделать. Рыбина была с половину моего роста. И она плыла прямо на меня, словно умоляла меня вытащить ее на берег. После оанкали говорили мне, что в реке водится такое, что само вполне могло пообедать мной или, по крайней мере, устроить хорошую взбучку – электрические угри, пираньи, кайманы… Всю эту гадость они специально привезли сюда с Земли. Но мне повезло, никто мне ногу не откусил, представляешь?

– Кроме рыбы Виктор поймал еще несколько черепах, – сказала Элисон. – Мы долго ломали голову над тем, как их приготовить, потом решили разбить панцирь, вырезать мясо и просто зажарили его.

– Ну и как на вкус? – поинтересовалась Лилит.

– Все ели, и никто не пожаловался, – улыбнулась Элисон. – Но пока мы возились с мясом, оанкали держались от нас на почтительном расстоянии.

Врей широко улыбнулся.

– К нашему костру из них никто тоже не подсел, сама видишь.

– Сомневаюсь, что нам удастся достать их таким простым образом, – подал голос Габриэль.

Молчание.

Лилит вздохнула.

– Ну ладно, Гейб, пора уже успокоиться. Что опять на тебя нашло? Появились новые вопросы? Или претензии пополам с прямыми обвинениями?

– Может быть. И то и другое.

– Слушаю тебя?

– Ты не дралась с оанкали. Ты что же, решила выступить на их стороне?

– Ты хочешь сказать, решила ли я выступить на их стороне против вас?

Злобное молчание.

– А где был ты, когда Курт зарубил Джозефа?

Тэйт накрыла ладонью руку Лилит.

– Курт под конец просто спятил, – сказала она. Ее голос был очень тихим и виноватым. – Никто даже не предполагал, что до такого дойдет.

– Но он убил Джозефа, – снова повторила Лилит. – А вы все просто стояли и смотрели.

Некоторое время все продолжали молча есть рыбу, но никто больше не получал удовольствия от еды. Они смотрели на сидящих у других костров, которые поднимались и подходили к ним, чтобы предложить бразильские орехи, фрукты или кассаву в обмен на рыбу.

– А зачем ты разделась? – вдруг спросил ее Врей. – Вокруг тебя мы дрались за свою свободу, а ты вдруг надумала путаться со своим оолой прямо посреди драки!

– К тому времени драка уже закончилась, – ответила Лилит. – Ты и сам это знаешь. А оолой, с которым я, как выразился, путалась, было Никани. Курт почти полностью отрубил ему одну из чувственных рук. Я уверена, что ты заметил и это тоже. Ему было необходимо мое тело, чтобы исцелить себя.

– Но какого черта ты бросилась ему помогать? – снова спросил хриплым шепотом Габриэль. – Почему ты не оставила его подыхать?

Его слышали многие сидящие за соседними кострами, не говоря уж о почти всех оанкали, находящихся на корабле.

– Это было бы бесполезным злом, – отозвалась она. – Я знаю Никани с тех пор, когда оно еще было ребенком. И что же я, по-вашему, должна была позволить ему умереть, а потом обратиться к услугам какого-то другого оолой? От этого не было бы пользы не только мне, но и всем вам.

Габриэль подчеркнуто отодвинулся от нее.

– У тебя на все всегда есть ответ. И всегда твой ответ уклончив.

Мысленно она рассмотрела и отвергла несколько примеров того, как лукавил в разговорах Габриэль, к чему тот имел огромную склонность. Решив не начинать перебранку, она сказала так:

– К чему ты все время клонишь, Габриэль? Что, по-твоему, я не сделала для того чтобы вы могли оказаться на свободе на Земле на пару дней раньше?

Он ничего не ответил, но выражение его лица по-прежнему оставалось упрямо-злыми. Он не мог предпринять каких-то действий, и это было невыносимо для него. Требовалось на кого-то срочно переложить вину за происшедшее.

Лилит заметила, как встревоженная Тэйт осторожно взяла Габриэля за руки. В течение нескольких мгновений они мучительно терпели прикосновение друг к другу, представляя собой двух брезгливых человек, передающих друг другу отвратительную змею. Потом их руки разъединились, и это им удалось сделать почти без внешних проявлений отвращения, но все равно всем все было понятно. Все всё видели и знали. И по этому поводу от Лилит тоже ожидали ответа, в этом можно было не сомневаться.

– Что с нами происходит! – выкрикнула Тэйт. Она взмахнула рукой, которой только что касалась Габриэля, словно для того чтобы стряхнуть с нее капли мерзкой слизи, попавшей туда со шкуры змеи. – Как нам от этого избавиться?

Лилит почувствовала, как ее плечи поникли.

– Я не знаю. То же самое было в последнюю ночь между мной и Джозефом. Пока что я не спрашивала Никани, что такое оолой сделали с нами. Могу предложить только одно – вы, Тэйт и Габриэль, можете поговорить об этом с Кахгуяхтом.

Габриэль упрямо потряс головой.

– Я не могу больше его видеть. Это… существо… я больше не позволю себя обращаться к нему за помощью.

– В самом деле? – подала голос Элисон. В ее вопросе звучало столько неприкрытой иронии, что лицо Габриэля стало злым.

– Нет, – ответила за Габриэля Лилит. – Гейб пытался обмануть себя. Я верю в то, что ему хочется возненавидеть Кахгуяхта. Он ищет причину для того чтобы ненавидеть его, убеждает себя, что ненависть необходима. Хотя недавно, во время стычки, бросился с топором на Никани, а не на Кахгуяхта. И здесь, сейчас, он пытается обвинить во всем не Кахгуяхта, а снова меня. Черт, может быть это очередная хитрость оанкали, ведь по сути это они подставили меня, подняли на крест, где любой может обвинить меня во всем и плюнуть в лицо, но одно я скажу вам твердо – ненависти к Никани во мне нет. И ненависти к оанкали во мне не будет никогда, я уверена в этом. Я знаю, что то же самое можно сказать о нас всех, по крайней мере по отношению каждого к его собственному оолой. Тут они связали нас по рукам и ногам.