Судьба – тени прошлого - Амир Эйдилэин

он лишился разом нескольких близких друзей. Эти мысли мучали его, пугали. Он не говорил об этом отцу или Зендею. Он пытался этого не выказывать. Но каждый раз эти моменты, всплывающие в голове, заставляли Адияля плакать от ужаса, закрывать лицо подушкой и натужно пытаться вспомнить что-то светлое. Подобные приступы часто наталкивали его на такие мысли, о которых принято не говорить.

В момент, когда приступ стал утихать, в комнату вошли Вэйрад и Зендей.

— Извини, Эди… Я правда не хотел задеть тебя. Пойми, что я просто переживаю… — заговорил отец, присев возле Адияля, который едва успел спрятать заплаканное лицо, отвернувшись.

— Всё хорошо, — ответил Адияль, с усилием контролируя голос. — Просто я устал. На улице слишком жарко.

— Ясно, — сказал Вэйрад, но он понял, что дело не только в усталости, однако решил: раз его сын не хочет об этом говорить, то лучше и не начинать. — Я получил приглашение на званый вечер от одной весьма знатной личности. Насколько я знаю, это владелец крупнейшей сети по снабжению оружием и доспехами всего юга континента. И я решил, что пойду с вами. Ну как, хорошая мысль? Или же мне стоит развлечься без сыновей? — ухмыльнувшись сказал Вэйрад.

Зендей посмеялся и сказал:

— Ну тогда мы с Эди точно где-нибудь в городе оторвемся так, что сыновей ты своих больше не увидишь!

Адияль улыбнулся и наконец успокоился.

XVI.

Ближе к вечеру следующего дня Вэйрад уже стал поторапливать детей. Он всегда был пунктуален и точен, а когда дело касалось запланированного мероприятия, он никогда не допускал опозданий, даже приходил раньше положенного.

— Пап, мы точно не опоздаем, не нужно так нас торопить… — возражал Зендей, когда Вэйрад в очередной раз попросил их уже начинать одеваться.

— А что мне надеть? — спросил Эди, рассматривая свой скромный гардероб, в котором практически ничего не было: пара рубах, штаны, портки, брюки.

— Я уже запросил для тебя юношеский наряд у дворецкого. С минуты на минуту уже должны принести, — ответил Вэйрад, поправляя свои коротко стриженные волосы.

Спустя некоторое время они наконец собрались и выехали на заказанном от делегационного лица экипаже. Вэйрад волновался больше всех за предстоящее мероприятие. Как он говорил, там соберутся самые значимые лица княжества и нельзя опозорить Родину. Кроме того, он подозревал, что сможет встретить на вечере и того самого беглеца, располагающего лишней информацией, ради которого он и оказался в этих землях. И почему-то он был уверен, что так и будет.

Адияль и Зендей же были в предвкушении. Он оба уже стали представлять, как с важным видом разговаривают с почётными иностранными генералами, офицерами и прочими чиновниками.

Вечер должен был состояться в родовом имении клана Лузвельт. На подъезде к нему необходимо было подождать, пока стражники проверят приглашение, установят личность, осмотрят на наличие оружия, а лишь потом откроют роскошные ворота с золочеными рисунками в виде роз (герба клана).

За воротами открылся неописуемый вид: низкорослые акации, скрывшие своими ветвями людей, ходящих по каменным дорожкам, от солнца; всюду вдоль дорожек шли многочисленные кусты жёлтых и белых роз; всюду стояли фонтаны; пробегали ручейки из искусственных прудов. Но самым главным достоинством имения, безусловно, являлся огромный дом, который контрастно отличался от городских домов:: этот был выполнен в стиле, напоминающем родовой королевский дворец Урвалл в Невервилле, а не песчаную коробку.

Консьерж провел Вэйрада с детьми к дому. Однако изнутри здание выглядело поскромнее и даже несколько мрачно. Окна были занавешены, потому света было немного и обеспечивался он в большей мере свечами. В огромной гостевой зале, где и пройдёт вечер, стояло множество круглых столиков с разными деликатесами, фруктами, винами и хмельными напитками. Кругом висели картины и стояли мраморные статуи.

Слуга сообщил, что через несколько минут в зал спустится семья Лузвельт, та самая, которой и принадлежит вся эта роскошь.

Через некоторое время ожидания где-то вдали послышались голоса. Вскоре двое симпатичных юношей и мужчина лет пятидесяти, девушка крайне приятной наружности уже шли по направлению к залу.

Семья Леонель встала, все поправили костюмы и направились в их сторону. Однако приветствие прошло несколько сухо и вовсе не так, как ожидали ребята и Вэйрад. Словно до них не было никакого дела. Лишь один из парней поинтересовался, как невервилльцы добрались. Но — что самое удивительное — все Лузвельты были белокожими.

Вскоре гости собрались. Среди всех Вэйрад заметил генерала Филлипа Вейра, что являлся одним из признанно лучших невервилльских дипломатов. Они разговорились. Беседы вели они преимущественно по военной тематике: обсуждали нынешнее положение дел в политическом мире, рассуждали, на чьей стороне большие шансы (и оба склонялись к мнению, что Игъвар возьмёт своё), рассматривали возможные требования, которые выдвинет лорд Дезевон в случае победы его армии, но в остальном питали большие надежды на собственную армию. Затем к разговору подключился один из лерилинских полководцев по имени Фран-дэ-Луа, который всячески нахваливал юного князя, что ныне правит у них. Чеканил громкие фразы по типу: «Война будет за тем, на чьей стороне правда…» или «Бог покарает тех, что ложью войны начинает и кровью неправедной их выигрывает…» Впрочем, скорее, полководец просто уже успел изрядно выпить. Даже Зендей нашёл для себя увлечение. Он всё оживленно беседовал с одной юной девицей примерно его возраста, дочери богатого купца, друга семьи Лузвельт. И, исходя из того, что девушка неутомимо хохотала и краснела, Зендей явно справлялся. Через некоторое время Зендей и девушка, ускользнув от обеспокоенных взоров её родителей, куда-то удалились.

Адияль, наблюдая за всем этим, будучи в полном одиночестве, уже стал жалеть о том, что приехал сюда. Здесь не было никого, кто был бы интересен ему: ни кого из ровесников, кроме этой девицы, за которой ухаживал его брат и, быть может, дочери барона. И, что убивало больше всего, никто даже не замечал его. Он уже стал чувствовать приближающийся приступ и хотел удалиться из зала. Единственная, кто привлекала внимание Адияля, была дочь барона Лузвельта. Черноволосая, веснушчатая, темноглазая девушка, которая ни на шаг не отходила от своих братьев, рисовалась перед взором Эди каждый раз, когда тот смотрел в ту часть зала, где находились члены её семьи и некоторые, по всей видимости, крайне важные персоны. Но приступ всё усиливался, и он ушёл в коридор, где, упав на пол, а затем, ползком добравшись до ступеней лестницы, присел. Дыхание его было тяжелое, глубокое, сердцебиение учащенное, зрачки расширенные, волосы стали потеть. Вид Адияля оставлял желать лучшего. Он вот-вот дойдёт до стадии, когда не сможет сдерживать слезы…

Но в этот же момент