Багровое око - Даниэл Уолмер

— Ограничивает! Как бы не так! — зло усмехнулся киммериец. — Просто ваш жалкий остров — только место, где он залег, где пристроил свое ненасытное брюхо. Дань же он собирает, тащит в свою утробу со всего света. Не знаю, правда, как это у него получается…

— Может быть, может быть, — рассеянно покивал Шестилик. — Но как бы то ни было, те, кому довелось увидеть его и остаться в живых, — а их было немного, совсем немного, и все они недолго прожили после этого… — так вот, это они дали ему те имена, которыми его называют доныне: Черный Слепец, Багровое Око, Гибельный гость…

— Пожиратель Миров, — добавил Конан.

— Такого имени я не слышал, но очень возможно… Ты говоришь, он собирает дань со всего света?.. Тогда понятно, отчего раза два или на острове появлялись могучие чужеземные рыцари и пытались в честной битве победить Черного Слепца. О, они были непохожи на тебя, чужеземец! — Шестилик покосился на Конана, скривив угол самого тонкого и презрительного из своих ртов. — Они были настоящие рыцари! Благородные, гордые и отважные! В блестящих серебряных доспехах, со щитами, украшенными древними гербами, на сильных и холеных конях… Они приплывали на кораблях, с оруженосцами и слугами, а не возникали прямо из воздуха, как ты, в компании с сомнительным зверем… В своих странах они были прославленными героями!

— И что же случилось с этими могучими, благородными разукрашенными рыцарями? — спросил Конан с легкой усмешкой.

— О, их судьба была печальной! Все они погибли мучительной смертью — ведь Черный Слепец не убивает просто так, но обязательно долго мучает… Видимо, эти редкие смельчаки досаждали ему — хоть он и расправлялся с ними с необычайной легкостью! — потому что вскоре у него появилась надежная охрана из Серых Стрелков, и подойти к логову Черного Слепца стало невозможно.

— А сам-то ты видел его? — полюбопытствовал киммериец.

— Я?! — Шестилик даже подпрыгнул в сетке, забыв про свою томность и слабость. — Я еще не лишился рассудка! Память свою я теряю раз в несколько сотен лет, но рассудок мой, хвала Митре, всегда при мне. В отличие от некоторых чрезмерно самонадеянных чужеземцев!

— Это ты обо мне? — спросил Конан. — По-твоему, я лишен рассудка?

— Только лишенный рассудка может надеяться одолеть Черного Слепца! — с ядовитой убежденностью воскликнул шар. — После того, как лучшие рыцари потерпели поражение! После того, как он создал себе лучшую в мире охрану, не смыкающую глаз ни днем, ни ночью! Что там одолеть — даже приблизиться к его логову, даже разглядеть его, хотя бы издали, невозможно! Серые Стрелки знают свое дело. Тебе наскучила твоя молодая жизнь — пусть! Дело твое! Возможно, она так пуста и бессмысленна, что поскорее закончить ее — благое дело. Но вот зачем ты походя, от скуки или от глупости, загубил еще и мою?! Ни волны, ни ветра, ни акулы, ни злые люди — никто никогда не покушался на мою жизнь, на мою свободу. Но вот неведомо откуда появляется грубый мужлан с диким зверем, с длинным мечом…

— Прекрати ныть! — прервал его, поморщившись, киммериец. — Никто тебя не загубил и, сдается мне, загубить тебя вообще невозможно. Ты так же вечен, как лунный диск в небесах, только шуму от тебя намного больше, а толку — меньше. Лучше расскажи-ка мне поподробнее об этих Серых Стрелках. Кто они?

— Исчадья, кто же еще?

— В таком случае, поподробнее об исчадьях. Хотя с двумя из них я познакомился более чем тесно, но все-таки полной ясности на их счет у меня еще нет.

— Все исчадья раньше были людьми, — забубнил шар, вздохнув, словно от глубокой усталости. — Телом они и сейчас люди. Души же их проглотил Черный Слепец. Они связаны с ним непостижимым образом, никто не знает как. Он наделяет своих рабов таинственной и нечеловеческой силой. Любая способность, которой они обладали при жизни, вырастает до огромных размеров. Серые Стрелки — его верная и неподкупная охрана. При жизни эти юноши отличались метким глазом, били влет уток и куропаток, охотились на шустрых сурков, Теперь они не подпускают к своему хозяину ни одно существо, которое движется: ни человека, ни птицу, ни ящерицу. Лишь исчадья вместе с их жертвами могут проходить между зубцами серых скал. Серые Стрелки, как и прочие рабы Черного Слепца — ни живы и ни мертвы, поэтому их невозможно убить. Ни мечи, ни стрелы, ни яд — над ними не властно ничего.

— В этом я уже убедился, — хмуро буркнул Конан. — Укус волчьих зубов для них все равно что щекотка… Но скажи, неужели за двести или сколько там лет ни у кого на вашем острове не возникло желания расправиться с этой незваной тварью? Чужеземные рыцари приезжали, сражались, погибали… ну, а сами-то вы? Наблюдали, схоронясь за заборами?.. Радовались что в глотку Черного Слепца полетит не свой, а приезжий незнакомец в серебряных доспехах?.. Разрази меня Кром! — Конан крепко выругался. — Мужчины здесь рождались, ну хотя бы изредка?! Не летучие головы, не дрожащее бабье — нормальные, крепкие парни? Есть у вас воины, или на вашу землю окончательно плюнули боги?!..

— Есть. Вернее, были, — Шестилик помолчал, словно погружаясь в очень давние и грустные воспоминания. — Много лет назад восемь самых отважных юношей острова собрались вместе. Они решили сообща попытать счастья и избавить всех от гибельного ига Черного Слепца. Люди несли им все самое лучшее, что у них было, — самые звонкие мечи, тугие доспехи, крепкие луки. Они собирались прорыть подземный ход под серыми скалами и выйти прямо к логову, минуя Стрелков. О, это были лучшие юноши, замечательные юноши! Ныне живущие почти совсем забыли о них. Нынешние только вздрагивают, только глубже зарываются в свои норы…

— Они были побеждены? — спросил Конан.

— По-видимому, да. Они не вернулись, и никто не знает, каков был их конец. Хорошо, если погибли, но скорее всего — пополнили собой ряды Серых Стрелков… Из тебя, чужеземец, тоже выйдет отличный Серый Стрелок. Сдается мне, глаз у тебя меткий и рука тяжелая. Может быть, ты даже станешь командиром Серых Стрелков…

— Прекрати! — рявкнул киммериец. — Рука у меня тяжелая, это верно! Ты убедишься в этом на своей шкуре, если будешь продолжать в том же роде!

Шестилик обиженно смолк. Больше Конану не удалось его разговорить, как он ни пытался. На все вопросы он лишь шептал еле слышно, ссылаясь на слабость и предсмертное состояние. Конан почел за лучшее прекратить беседу и хорошо выспаться, что было кстати, учитывая бессонную ночь и сытный обед. Велев Бонго как следует присматривать за шаром и не верить его полуобоморочному виду и закатившимся глазам, он развалился у гаснущих углей.

Волк, свернувшись клубком, задремал тоже. Он устроился так, чтобы кончиком хвоста касаться замершего в сети Шестилика, и на каждое движение последнего приоткрывал настороженный желтый глаз.