Дорога судьбы - Даниэла Стил

– А ты пока можешь заняться виноградниками. Тем более что болезнь распространяется все шире.

Казалось, она даже не слушала его, отказывалась есть, а затем внезапно заснула прямо в кресле-качалке. Тогда он осторожно, стараясь не разбудить, перенес ее в постель. На следующий день состояние жены стало предметом еще большего беспокойства – она вновь упала в обморок. На этот раз он повез ее прямо в Напу и купил билеты на пароход, идущий в Сан-Франциско. Поутру они уже были в больнице, где целая команда врачей осматривала Сабрину, пока Харт взволнованно расхаживал по холлу.

– Ну? – спросил он, когда первый из докторов вышел из ее палаты.

– Сам бы я назвал март, хотя кое-кто из моих коллег настаивает на феврале.

Сначала Джон ничего не понял, и лишь увидев загадочную улыбку врача, догадался, в чем дело.

– Вы имеете в виду...

– Совершенно верно. Ваша жена в положении, мой друг.

Радости Харта не было предела. Днем Джон купил огромное бриллиантовое кольцо и вечером вручил его жене в доме Терстонов. Они давно решили, что Сабрина будет рожать здесь. Джон хотел оставить жену в Сан-Франциско, под присмотром лучших врачей, но в больнице ему объяснили, что до декабря ей не следует покидать Напу, так что времени впереди было много. Счастливые супруги провели целую ночь, подбирая имена для будущего сына... или дочери. Сабрина уже задумывалась и об устройстве детской и то и дело обнимала мужа.

– Я самая счастливая женщина на свете!

Он улыбался и добавлял:

– Которая замужем за самым счастливым мужчиной.

На следующий день они вернулись в Напу, и Ханна, узнав о случившемся, пришла в восторг. Сабрина послушно выполняла все ее указания и почти не бывала на рудниках. Теперь она целыми днями лежала в постели или сидела в кресле-качалке, дожидаясь возвращения мужа. Настала осень, и ребенок стал подавать первые, едва заметные признаки жизни. Джон прикладывал ухо к животу жены, надеясь уловить его движения, но было еще рано.

Однажды поздней осенью раздался сильный стук в дверь.

– На руднике пожар! – крикнули в ночи.

Сабрина проснулась раньше мужа и, сумев сохранить самообладание, высунулась в окно:

– На каком?

– На вашем, мэм, – сказал незнакомец, и она бросилась одеваться.

Заметив это, Джон властно остановил ее.

– Ты останешься здесь, Сабрина. Не делай глупостей. Я сам справлюсь.

– Нет, я поеду! – До сих пор она никогда не оставалась дома, если могла чем-то помочь.

Она могла бы кормить мужчин или хотя бы просто быть там, но Джон был неумолим.

– Нет! Оставайся здесь!

Не говоря ни слова, он быстро поцеловал Сабрину и ушел, а она целых шесть часов металась по дому. К утру стало видно небо, затянутое клубами дыма. Никаких известий с рудников не поступало, и она не выдержала. Взяв свою машину, Сабрина быстро поехала на рудник, не обращая внимания на то, что Ханна кричала с крыльца:

– Ты убьешь себя! Подумай о ребенке!

Но в этот момент она думала о Джоне. Ей необходимо было убедиться, что с ним все в порядке; в конце концов, горит ее собственный рудник! Приехав, она увидела следы сильных разрушений, но Джона нигде не было. Управляющий сказал, что Харт во главе группы спасателей больше часа назад спустился в одну из шахт. Она с ужасом подумала, что ни один из них еще не вернулся, и тут воздух сотряс новый взрыв. Сабрина бросилась к шахте и увидела, что спасатели оказались в ловушке. Она тут же метнулась назад и послала дюжину рабочих к ним на выручку. Дым наполнял ее легкие, но, увидев выходящего на поверхность Джона, она успела опуститься на колени и возблагодарить Господа, а затем потеряла сознание. Сабрину отнесли в контору, где до этого она провела три года, и немедленно послали за врачом. Немного погодя она пришла в себя, и Джон сурово отчитал ее. В сопровождении одного из рабочих он отправил ее обратно. Когда тем же вечером закопченный и пропахший едким дымом Джон вернулся домой, то уже на крыльце увидел Ханну. Слезы ручьями текли по щекам старухи, когда она сообщила ему страшную весть. Харт немедленно бросился наверх, где в него вцепилась рыдающая, бледная, потрясенная Сабрина. Час назад у нее случился выкидыш.

– Я знаю, что никогда больше не смогу иметь детей...

Отчаяние ее было безграничным, и он со слезами на глазах прижал жену к себе, пачкая сажей, которой был покрыт с головы до ног.

– Это врач так сказал?

Она покачала головой и снова зарыдала.

– Тогда не думай об этом, любовь моя. У нас еще будут дети. В следующий раз будешь слушаться... – Джон грустно посмотрел на нее сверху вниз.

Ему не хотелось упрекать ее: Сабрина и так убивалась.

Прошло два месяца, прежде чем Сабрина поправилась и вновь стала смеяться его шуткам, а ее глаза утратили выражение неизбывной боли. Этот Новый год оказался для них самым трудным, но в январе они вместе поехали в Нью-Йорк. Они повидались с Амелией, а на обратном пути остановились в Чикаго, где у Джона было немало старых друзей. И лишь после этого он с немалым облегчением вновь увидел свою жену счастливой. Его беспокоило лишь то, что она долго не могла забеременеть, и прошло целых два года, прежде чем она опять почувствовала знакомое недомогание. Боясь спугнуть народившуюся надежду, они избегали даже говорить об этом. Их браку исполнилось ровно четыре года, и именно в этот день он впервые заметил ее странное состояние. Увидев протянутый ей бокал шампанского, Сабрина позеленела и, пробормотав, что она «съела что-то не то», поспешно выбежала из комнаты.

На следующий день, когда он попытался ей осторожно возразить, она вдруг расплакалась, вновь выбежала из комнаты, сильно хлопнув дверью, и притворилась спящей, когда вечером он лег в постель. Все это было и прежде, но у него не было уверенности, что его жена вновь в положении. Какое-то время он выжидал, а затем, когда сомнения сменились твердой уверенностью, сказал об этом самой Сабрине.

– Думаю, ты ошибаешься. – Она попыталась выставить мужа из комнаты, делая вид, что читает документы, которые он принес домой с рудника.

Последние дни она стала ощущать скуку.

– А я так не думаю. – Он выглядел довольным и полагал, что имеет для этого все основания.

– Я чувствую себя прекрасно, – сердито заявила Сабрина, выходя из комнаты.

Он снова заговорил об этом лишь вечером, когда они ложились спать.

– Не бойся, малышка. Почему бы нам не выяснить это? Я бы поехал с тобой.

Но она покачала головой, и глаза ее наполнились слезами.

– Не хочу ничего знать.

– Но почему? – Придвинувшись поближе, Джон почти наверняка знал, что она сейчас ответит.

– Я боюсь. А вдруг... – Она не выдержала и разрыдалась. – Ох, Джон...