Похищенные годы - Элизабет Лорд

Мысли Дэвида немедленно обратились к его доле в «Бейрон и Ламптон». Она принадлежит Кристоферу. Так было записано в завещании, и никто, даже Мадж, не оспорит тот пункт. А как только они с Летицией поженятся, Крис сам сможет побороться за себя.

– Что тебе угодно, – хрипло согласился он, – за исключением, конечно, моих акций в нашей фирме.

Не показалось ли ему, что она слегка вздрогнула? Даже если соединить ее долю и акции, находящиеся у Фредди, это все равно не даст им преимущества. И всегда оставалась возможность, что Фредди запретит жене заниматься бизнесом. Но Дэвид был уверен, что больше всего Мадж мечтает насладиться его страхом. Для нее дела фирмы ничего не значили. Для него же они означали сохранение имени отца, будущее сына, спокойствие Летиции. И Мадж это знала.

На мгновение почудилось, что Мадж передумает, но после долгого молчания она пожала плечами и расслабилась, на лице снова появилась двусмысленная улыбка.

– Подходит.

Ну почему ему кажется, что она скрывает нечто важное?

– Ты любишь его? Фредди? – спросил он. Она, конечно, только использует его кузена.

Свет в глазах, видимый даже на расстоянии, говорил об обратном. Мягкий свет, подразумевающий любовь, на которую, по его мнению, Мадж была неспособна. В следующий момент глаза снова стали настороженными.

– Какая разница, дорогой? Ты получил то, что всегда хотел, и будь доволен.

Все было слишком просто. Наверняка она что-то скрывала. Может быть, Мадж уже договорилась с Робертом Ламптоном? Последнее время тот чувствовал себя не очень хорошо и наверняка уже написал завещание. Ему некому было оставить свои акции – жена, которая умерла много лет назад, была бесплодна, как сказали Дэвиду. То, что Роберт не любит Мадж, ничего не значит – кровь не вода. Пока все эти мысли проносились у него в голове, Дэвид кивнул и двинулся в сторону своей спальни.

– Можно считать, что мы договорились? – догнал его голос жены. – Я завтра же начинаю необходимые приготовления.

И снова он кивнул, зашел в свою комнату и захлопнул дверь. Завтра он сообщит эту замечательную новость Летиции. Она едва ли поверит. Он и сам верил с трудом. Одно было ясно: с завтрашнего дня он будет проводить каждый день с Летицией, включая и Рождество.

ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ

Когда бы он ни встречал Мадж в эти дни, Дэвид замечал в ее глазах странный блеск – насмешливый, злорадствующий. Возможно, я знаю кое-что, о чем ты и не подозреваешь, казалось, говорил он. Иди, навести моего дядю. Подлижись к нему, если сможешь. Но ты ничего не получишь.

Роберт Ламптон, сидящий в кровати, выглядел как восковая фигура – слезящиеся глаза за пыльными стеклами очков, вялый рот, вставная челюсть в стакане на тумбочке рядом с кроватью. Как и весь дом с устаревшими газовыми рожками, вытертыми коврами и пыльными занавесками, с огромными помутневшими зеркалами, темными картинами и высоким, затянутым паутиной потолком, Роберт Ламптон принадлежал прошлому веку. Но Дэвида встретил, как обычно, дружелюбно и радостно.

Достигнув семидесяти трех лет, Роберт наконец ушел с поста одного из директоров, но оставался владельцем пакета акций, который, если будет отдан Мадж или Дэвиду, наделит одного из них правом решающего голоса. С присущим старикам упрямством он избегал любого упоминания о своих намерениях относительно акций и только заявил Дэвиду своим каркающим, но веселым голосом: «Не волнуйся, я никого не обижу. Я всегда был справедливым человеком».

Беззубая улыбка, сулящая поддержку – и в этом Дэвид не сомневался, – была как две капли воды похожа на ту, которой Роберт Ламптон одаривал Мадж. Старик очевидно нуждался в их преданности и потому заставлял их обоих посещать его каждую неделю.

Встретив случайно на прошлой неделе Мадж, все с тем же насмешливо-презрительным выражением лица, Дэвид надеялся, что хоть сегодня их визиты не совпадут. Он изнывал от желания уйти подальше от нее, чувствуя, как напряжены нервы. Ты, старый капризный ублюдок, думал он, улыбаясь и пожимая перечерченную синими венами руку. И запах старости преследовал его еще долго после ухода.

Как человек, опасающийся, что его в любой момент могут попросить распрощаться с любимым детищем, Дэвид заходил в свой универмаг с такой же частотой, как ездил к Роберту Ламптону. Медленно обходя отделы магазина, он дружески приветствовал работающих там сотрудников, с тоской думая, что делает это, может, в последний раз.

Каждая секция всегда была полна покупателей. С острой болью в сердце, Дэвид прокладывал себе дорогу в толпе и на каждом этаже останавливался поговорить с управляющими.

– Доброе утро, сэр.

– Доброе утро, мистер Сеймур. Как дела?

– Отлично, сэр. Процветаем.

– Хорошо.

– Доброе утро, сэр! Рады вас видеть!

– И я рад заглянуть к вам, мистер Велс. Много работы?

– О да, сэр!

Цилиндрические металлические ящики с деньгами позвякивают, проплывая под потолком в кабинку кассира, где за стеклянными стенками их опорожняют, кладут внутрь сдачу и, завинтив крышку, отправляют обратно. Немного устарело, но люди любят приходить сюда, предпочитая этот магазин многим другим. Они врываются через крутящиеся двери, с удовольствием вдыхая воздух магазина – запахи ковров, тканей и мебели. Дэвид тоже втянул в себя этот воздух и почувствовал, что ему хочется плакать.

Казалось, прошли века с тех пор, как началась переписка между адвокатами. Простой случай, сказали они – обе стороны согласны с формулировкой. Адвокаты, однако, как поняла Летти, не считают себя полностью отработавшими гонорар, если дело завершится за пару дней, а значит, требуются горы писем, инструкции для адвокатов, дальнейшие инструкции и письменные показания, заверенные под присягой, – и все это скрепленное печатями, соединенное миллионами ржавых скрепок, перевязанное ленточками. По крайней мере Летти видела только эту сторону их работы.

Как всегда сдержанный, Дэвид старался успокоить ее.

– Еще две недели, любимая. Ну, максимум три.

– Больше похоже, что три года! – простонала она. Так ужасно, когда тебя называют «виновной стороной». Заставляют чувствовать себя порочной, представляют их любовь с Дэвидом как что-то грязное.

– Уже август. Что они там делают? Если ты хочешь знать мое мнение – она специально затягивает дело!

Рука Дэвида сжала ее ладонь.

– Потерпи немного, дорогая.

Они сидели на скамейке в Кинсингтон Гарден, радуясь возможности передохнуть в тени. Пары и целые семьи проплывали мимо, девушки и женщины в ярких летних платьях и белых шляпках, мужчины – без пиджаков и в летних шляпах.

Дэвид откинулся на спинку, шаря в кармане в поисках портсигара – золотого, с выгравированными инициалами, который Летти подарила ему два года назад на день рождения.