След: Философия. История. Современность - Борис Парамонов

Констатировав эти бесспорные, но в шокирующей своей новизне еще не всем ясные факты, профессор Фёдери переходит к анализу и оценке проблемы:

В современной Британии, так же как и в Соединенных Штатах, позиция страдающей жертвы представляется морально авторитетной. Здесь не усматривают одного важного момента: хотя страдание может формировать характер, но само по себе оно не наделяет человека какими-либо высокоценными знаниями или добродетелями.

Британское общественное мнение усвоило позицию «единства через страдание» как некий открыто не артикулируемый, но общеизвестный лозунг. Во времена, когда совместные общественные реакции становятся редким явлением, такое выражение солидарности выступает единственной манифестацией общественной связи вообще. Совместный ритуал горя и сочувствия — нынешнее средство объединение нации. Институализируется культура ранимости и ненадежности человеческой жизни. Общественные деятели повышают свои шансы, если публично признаются в своих слабостях. Выражение эмоций, когда-то абсолютно недопустимое на общественной арене, стало всеобщей практикой. Искусство демонстрации того, насколько политик сострадателен и эмоционален, сделалось важнее его способности управлять. Отказ играть по этим правилам воспринимается как нечто бесчеловечное.

Все это создает новый моральный климат в стране, создает новую атмосферу несвободы — принудительных стандартов поведения, совершенно обязательных для общественно значимых людей. Профессор Фёдери пишет об этом так:

Неделя, предшествовавшая похоронам Дианы, дала яркие примеры того морального давления, которому подвергаются ныне люди, не согласные с новейшими императивами поведения, с новыми требованиями этой секулярной религии. Это моральное давление было чрезвычайно ощутимо. Новые стражи общественной морали вылили гекалитры яда на членов королевской семьи, не пожелавших участвовать во всеобщей истерике. Принц Чарлз обвинялся, например, за то, что, идя за гробом, не положил рук на плечи своим сыновьям. Один ведущий английский журналист назвал его эмоционально неграмотным, а некий психолог посчитал его сдержанность по отношению к сыновьям формой истязания детей.

Вывод, к которому приходит профессор Фёдери, звучит весьма и весьма настораживающе:

Похороны Дианы показали с не вызывающей сомнений ясностью: нынче считается святотатством думать, что страдание не обладает самодовлеющей ценностью, или не верить в то, что опыт страдания автоматически наделяет страдающего какими-либо специальными качествами. Это опасная тенденция. Конечно, просвещенное общество будет относиться к страдальцам с сочувствием и уважением, но не с тем восторгом, который оно когда-то приберегало для героев. Но в том-то и дело, что чувства, вчера распространявшиеся на героев, сегодня отдаются несчастным.

Британия не только Диану потеряла. Эта неделя показала, что она утратила кое-что куда более значительное: понимание первостепенной важности того, что вы делаете, а не того, как много вы страдаете.

Должен недвусмысленно заявить, что я в общем и целом согласен с оценкой события, данной Фрэнком Фёдери. Единственное, что вызывает у меня возражение, — это его слова о новой секулярной религии, столько остро манифестированной в эти дни. Эта религия далеко не новая и отнюдь не секулярная. Она называется христианством. Произошла резкая вспышка традиционно христианских чувств, демонстрация христианского мироотношения. Но это, конечно, некая модификация христианства, и в этом смысле можно говорить о новизне. Новизна в том, что предметом культа сделалась не святая и не такая уж страдалица, а вполне светская и достаточно благоустроенная дама. Конечно, смерть в автомобильной катастрофе молодой женщины не может не вызвать сочувствия, но ведь в таких катастрофах нынче тоже нет ничего особенного, это массовое явление. Вот образ современного страдания — и современного христианства: христианства эпохи консьюмеристского вэлфэрстэйт, государства всеобщего благоденствия, в котором автомобиль не только не роскошь и не только средство передвижения, но иногда и способ насильственной смерти. Автомобиль как орудие пытки — даже сверхбезопасный «мерседес» высшей марки — современный крест.

Сострадание, культура и культ сострадания — совсем не самоновейшая выдумка, это традиционно христианская ценность. Нужно было сильно забыть христианство, чтобы в новейших тенденциях культурной и политической жизни не узнать классических христианских сюжетов. И можно сказать, что современный Запад вспомнил христианство, — что и сказывается в таких событиях, как похороны Дианы или вновь обозначившаяся терпимость к слабости. Христианский ренессанс начался на Западе в 60-е годы. Новые христиане назывались хиппи. Они же помогли понять, чем было на деле первоначальное христианство — христианин как психологический тип, а не как член институализированной организации — социоморфной церкви.

Все сейчас мной сказанное не означает, что, узрев в обсуждаемой теме христианский сюжет, я изменил свое негативное отношение к происходившему. Христианство не для всех выступает гарантией безошибочности, критерием истины, путем и жизнью. И никогда оно не было на Западе господствующим принципом культуры и социального бытия. Запад, каким мы его знаем, или лучше сказать, знали, — создание отнюдь не одного христианства: он унаследовал мощную античную культурную традицию. Христианство же поначалу было не культурным, а противокультурным принципом — было, в нынешних терминах, контркультурой. Его окультурила и трансформировала — церковь. Профессор Фёдери был бы совсем прав, если б указанную им новую секулярную религию назвал внецерковным христианством.

В связи с этим надо сказать кое-что о России. Надеюсь, из всего сказанного ранее понятно, какую я тут усматриваю связь. Сюжет с принцессой Дианой — русский сюжет. Культ жалости, сочувствия, сострадания был если не всеобщей практикой русской жизни, то культурной нормой и содержанием моральной проповеди русских гениев. Первым же в этом ряду был, как известно, Достоевский, наиболее красноречиво артикулировавший идею о спасительности страдания, о страдании как пути к моральному совершенству. Считалось (интеллигенцией), что русский народ в целом наиболее христианский народ, потому что он народ-страдалец. Отсюда родилась русская секулярная религия служения народу — народничество в широком смысле: не политическое движение, а культурная установка. Стоит даже назвать ее антикультурной. Считалось, что народ является носителем высших ценностей, носителем правды. В конечном счете это привело к самому настоящему культурному погрому, привело к большевикам. Трудно, конечно, называть большевиков в числе поклонников культа социального сострадания или считать их бессознательными христианами, но вот эта антикультурная их установка — оттуда же, из этой русско-христианской традиции: установка на понижение бытия, то, что наиболее культурные русские называли «кенозис»: нисхождение Бога, вочеловечение Его — и Христос в рабьем зраке.

В заключение просится цитата из Розанова — врага христианства, едва ли не большего, чем Ницше:

Европейская цивилизация погибнет от сострадательности. Как Греция — от софистов и Рим — от паразитов (прихлебателей за столом оптиматов).

Механизм гибели европейской цивилизации будет заключаться в параличе против всякого зла, всякого негодяйства, всякого злодеяния: и в конце времен злодеи разорвут мир.

Впрочем, Розанов уточняет:

Мир погибнет не от сострадательности, а от — лжесострадательности… В каком-то изломе этого. Цивилизации гибнут от извращения основных добродетелей, стержневых, на роду написанных, на которых все взошло… В Греции это был ум, в Риме — воля, у христиан — любовь. «Гуманность» общества и литературы и есть ледяная любовь.

Смотрите: ледяная сосулька играет на зимнем солнце и кажется алмазом.

Вот от этих «алмазов» и погибает все.

Можно, конечно, усомниться в гибели Запада; до сих пор все подобные пророчества постыдно не сбывались. На нашей памяти то же пророчил Солженицын: как Запад будет завоеван коммунизмом. Где этот коммунизм? Где, спросил бы я, Солженицын? Христианство если что-то погубило, так наше любезное отечество, — согласно тому же Розанову, сказавшему, что Россия упала в яму, вырытую человечеству христианством. Тем не менее похороны принцессы Дианы и все с ними связанное не случайно произвели негативное впечатление на людей, привыкших задумываться над проблемами культурной динамики.

Скромное обаяние буржуазии

По поводу «Мифологий» Ролана Барта