Сага о Скэйте - Ли Брэкетт

Для Старка это было началом тяжелых испытаний.

Солнце взошло, но теперь тропа пролегала среди высоких скал, и свет здесь был тусклый и странный. Ветер завывал и бился о стены ущелья, камень отвечал ему на разные лады, и Старку мерещилось, что он снова слышит те нечеловеческие голоса, которые говорили, пока он держал талисман. Балин вернул ему пояс Камара, сказав, что недостоин чести носить его.

Старк подумал, что Балин стремится избавиться от этой вещи. Талисман снова стал тяжким грузом, и Старк его ненавидел. Сейчас сильнее, чем когда бы то ни было, землянин ощущал странную силу, которая жила в этом кусочке кристалла. И то, что ответ на загадку талисмана лежит где-то рядом, означало: хочет он того или нет, он неизбежно встретится лицом к лицу с этими силами.

Встречи этой Старк ждал.

Он пытался образумить себя, стремился переключить внимание на тропу, крутую и опасную. Но все равно в воздухе будто стоял запах чего-то дьявольского, древнего, пропыленного — старого, но живучего; в дуновении ветра чувствовался аромат настолько тонкий, что различить его могли разве что дикие звери.

Каждый нерв Старка был напряжен. И как он ни цеплялся за то, что еще осталось в нем от цивилизованного человека, это «я» ускользало от него все больше и больше. Чем дальше он шел, тем больше менялся: сутулился, шаркал ногами, колени сгибались — ни дать ни взять, питекантроп…

Самым неприятным было то, что Киаран, внимательно наблюдавшая за Старком, понимала, что с ним происходит. Все утро она шла ему вслед со связанными за спиной руками. Она ни разу не заговорила с ним, но он постоянно ощущал на себе ее взгляд.

Когда все остановились поесть и отдохнуть, Старк подошел к ней — Киаран сидела поодаль, одна. Ей не дали ни еды, ни питья, и она ничего не просила.

Старк разломил свой ломоть пополам и протянул девушке. Она взяла хлеб и начала есть, изо всех сил стараясь не показать, до чего проголодалась.

Старк сел перед ней на камень и кивнул Лу и Рогайну; те отошли в сторону, обрадовавшись передышке. У Старка оказалась бутылка с остатками вина; вино он тоже разделил с Киаран.

Потом сказал:

— Жалеешь, что не убила меня?

— Да. — Ветер швырнул ей в лицо прядь волос, и она нетерпеливо отбросила ее. — Ты мое проклятие, Старк. Я не из тех, кто прощает.

Он кивнул на горожан:

— Они тоже.

— У них нет выбора, — отчеканила Киаран. — А у тебя был. — Она с искренним любопытством посмотрела на него. — Твои обязательства по отношению к этим людям не больше моих. Почему ты отказал мне?

— По двум причинам. Я дал слово…

— Мертвому.

— Другу.

— Это лишь одна из причин. Продолжай.

— Мы с тобой похожи, — сказал Старк. — Кажется, ты сама так говорила. Мы слишком похожи, поэтому и не выносим друг друга. Кроме того, я совсем не хотел брать Кушат. — Он снова протянул ей бутылку вина, — Ты, наверное, думаешь, что у меня нет честолюбия. Зато у тебя его с избытком. Ты стала госпожой Мекха. Почему бы тебе не довольствоваться этим?

— Довольствоваться? — повторила она. — А ты доволен? Ты когда-нибудь был доволен?

Он обдумал ее вопрос.

— Нечасто и ненадолго. Но я не такой тщеславный, как ты.

— Ветер и огонь, — произнесла Киаран. — Один бродит без толку туда-сюда и теряет силы, другой все пожирает и тоже гаснет. Что ж, посмотрим, кто из нас мудрее — когда битва кончится. Но не говори со мной о том, кто доволен, а кто нет.

У нее было красивое волевое лицо, гордая осанка, длинные ноги, прекрасные плечи и изящные длинные руки, в которых непривычно было видеть топор.

— Интересно, — сказал Старк, — почему ты стала такой, как есть?

Киаран презрительно ответила:

— Мужчина волен быть каким захочет, и никто ничего не спросит, но женщина должна быть женщиной и больше никем?

Так скучно все это объяснять… — Она прислонилась спиной к скале, и в глазах ее зажегся огонек торжества. — Я не просила жалеть меня — мне все равно, женщина я или нет. Если умру сегодня, ни о чем не пожалею. Что сделано, то сделано.

Киаран замолчала, а Старк попытался угадать, о чем она думает.

Потом она тихо добавила:

— Но если мне суждено жить, я сделаю больше, чем вчера. Кушат — только начало.

— Начало? — переспросил Старк, — Начало чего?

— Пути к Наррисану, — Теперь она говорила совсем тихо. — Этот город окружен стеной, Старк. Он похож на Кушат, но богаче и сильней. Мой дед был королем Наррисана. С тех пор как я научилась ходить, я прислуживала во дворце. Король и не догадывался, что у него есть внучка. У меня не было имени. Знал все только мой отец. Однажды где-то в коридоре он подошел к моей матери и посмотрел на меня — мы были похожи как две капли воды. «Так вот это отродье», — сказал он. Моя мать, кажется, извинялась — не помню, что она говорила. Отец резко оборвал ее. «Будь довольна, что это девочка, а то вряд ли она дожила бы до десяти лет. Она — моя точная копия». Потом он забыл обо мне. Но когда я подросла, я больше занималась военным искусством, чем уборкой дворца. За это каждый вечер меня били, и все равно на следующее утро я убегала. Мой отец был искусным воином, и я — точная его копия — тоже постигала военное мастерство. В конце концов я ушла — отправилась добывать себе богатство. Вот этими руками, Старк, — Киаран повысила голос и сжала кулаки, — а не всякими там альковными уловками.

Старк кивнул:

— Ты хотела получить талисман, чтоб он помог захватить город твоего отца?

— Да, захватить Наррисан. Мой отец умер три года назад, а кроме меня, детей у него не было, — Она поглядела на Старка и покачала головой, — Если бы ты сражался на моей стороне, а не против… Что ж, свершившегося не изменить. Хотя — кто знает, что нас всех ждет?.. — Киаран внимательно взглянула на него, — Мне кажется, ты-то как раз знаешь и поэтому боишься.

— Посмотрим, — сказал Старк.

Он поднялся и прошел в голову колонны. Он не стал говорить Киаран, что если им вновь придется встретиться лицом к лицу, то они будут биться, как мужчина с мужчиной, без оглядки на ее пол. Он знал, что и она это понимает. И знал, что нет смысла говорить об этом еще и потому, что такой встречи никогда не будет.

Колонна снова двинулась вперед.

Тропа спускалась все ниже и ниже. Кругом были только камень и лед, и все же тревога росла. Старк шел, преодолевая незримое сопротивление, будто против течения реки. И не он один это ощущал. Балин, Лy, Рогайн, Танис и все остальные шли в мрачном безмолвии. Даже на лице Киаран сквозь маску надменности проступало беспокойство.

Внезапно каменные стены расступились, и между гор открылась долина. Люди замерли. Ветер, который так нападал на них в ущелье, совершенно затих, и долина казалась пугающе спокойной.