Так убивать нечестно! Рождественский кинжал (сборник) - Джорджетт Хейер

– Стивен, я не могу слышать, когда ты плохо отзываешься о Натаниэле, – поморщился Джозеф. – Ты же знаешь, он был о тебе высокого мнения. Я не уговаривал его оставить тебе наследство. Он хотел это с самого начала. Я только убедил его правильно составить завещание.

– Ты проявил поразительную скромность! – Моттисфонт не мог сдержать своих эмоций. – Не каждый поступил бы так на твоем месте.

– Эдгар, старина, надеюсь, ты не считал меня злым дядюшкой из страшных сказок?

– Нет, но я думал… в конце концов, ты брат Натаниэля! Всего десять тысяч! Никогда бы не поверил.

Джозеф грустно улыбнулся.

– Боюсь, для меня и эта сумма слишком велика. Я никогда не имел дела с такой кучей денег. Считайте меня старым непрактичным дурнем, но я бы чувствовал себя неловко, если бы брат оставил мне больше.

Столь необычная точка зрения на деньги заставила присутствующих замолчать. После долгой паузы Блис прочистил горло и спросил, желает ли инспектор просмотреть бумаги его покойного клиента.

Джозеф вздохнул.

– Разумеется, это необходимо, – пробормотал он. – И все-таки неприятно думать, что кто-то будет копаться в его бумагах.

– А зачем? – вмешался Моттисфонт. – Вряд ли они помогут в расследовании убийства.

– Кто знает, – вежливо, но твердо возразил Хемингуэй.

Впрочем, содержимое рабочего стола Натаниэля действительно оказалось малоинтересным. Очевидно, мистер Джерард был педантичным человеком, который тщательно сортировал свои бумаги и не любил копить корреспонденцию. Инспектор обнаружил свежее письмо от Полы: она исписала от руки четыре страницы, но кроме мимолетного упрека в скупости (племянница возмущалась, что Натаниэль не захотел немедленно поддержать работу Ройдона), там не содержалось намеков на то, что Пола питала к дяде враждебность. Остальные личные письма не имели отношения к расследованию, и инспектор взялся за деловые, которые разбирал Блис. Пара из них показалась Хемингуэю любопытными, но пока он их читал, Блис, изучавший какую-то отдельно лежавшую папку, бросил быстрый взгляд на Моттисфонта и молча положил стопку бумаг перед инспектором.

– А! – с нервным смешком воскликнул Моттисфонт. – Кажется, я узнаю свою руку! Да, я догадываюсь, что это такое!

Хемингуэй промолчал и, пододвинув к себе всю пачку, стал читать первое письмо.

Это был проект, составленный в специальных терминах и не дававший ясного представления о том, в чем заключалось дело. Здесь же находился черновой ответ Натаниэля. Он сыпал фразами и словечками вроде «полная чушь», «редкая наглость» и «ненужный риск», на что в следующем письме Моттисфонт резко возражал, возмущаясь, что его партнер отстал от жизни и слишком долго находился не у дел. Поэтому он остается глух к требованиям современности и не понимает, как важно в наше время хвататься за каждую возможность и не упускать выгодные сделки.

На это последовало четвертое, и последнее, письмо, написанное Натаниэлем от руки и представленное в виде копии. Оно было кратким. В нем сообщалось, что вопрос о проекте окончательно закрыт. Отсюда недвусмысленно следовало, что, хотя в последнее время Натаниэль не участвовал в делах фирмы, носившей его имя, его голос был решающим и обсуждению не подлежал.

Хемингуэй отложил письма в сторону и стал просматривать другие бумаги, пока следивший за ним Моттисфонт не заметил со своим сухим смешком:

– Инспектор, если это бумаги о китайской сделке, я могу объяснить, в чем тут дело.

– Не сейчас! – возразил Джозеф. – Момент не слишком подходящий, тебе не кажется?

– А, значит, Натаниэль говорил тебе об этом?

– Нет, конечно! Он слишком хорошо меня знал, чтобы говорить со мной о бизнесе. Однако я в курсе, что у вас возникли какие-то разногласия.

– Как хотите. Я могу дать исчерпывающие объяснения сейчас или в любое другое время.

– Что ж, если так, расскажите, в чем заключалась проблема, – предложил Хемингуэй.

Моттисфонт сделал глубокий вдох.

– Моя фирма – частная компания, она занимается торговлей ост-индскими товарами.

– Какого рода у вас фирма, сэр?

– Закрытое акционерное общество. Владельцами акций являются трое: Натаниэль Джерард, Стивен Джерард и я.

– В каких долях, сэр?

– Натаниэлю Джерарду принадлежит семьдесят процентов акций, мне – двадцать, Стивену Джерарду – десять. Когда Натаниэль ушел в отставку, я стал генеральным директором.

– А вы, сэр? – спросил Хемингуэй, взглянув на Стивена.

– Не имею к этому никакого отношения. Я получил акции в подарок, когда мне исполнился двадцать один год.

– Нет-нет, бизнесом занимались только я и Натаниэль, – вмешался Моттисфонт. – Но в последние годы он более или менее отошел от дел и поручил компанию мне.

– Что значит «более или менее», сэр?

– Значит «менее», – ввернул Стивен.

Моттисфонт подчеркнуто проигнорировал его слова.

– Полагаю, никто не станет спорить, что Натаниэль по натуре был диктатором. Он всегда совал свой нос во все дела.

Джозеф возмутился:

– Эдгар, позволь напомнить, что это было его собственное дело!

– О, я согласен, в свое время он был опытным бизнесменом! Но вы сами знаете – годы берут свое. Он отстал от жизни, потерял чутье.

– Между вами и мистером Джерардом возникали разногласия? – спросил инспектор.

– Да. В последние годы торговля шла неважно, особенно в нашей области. Китайско-японская война нанесла сокрушительный удар по бизнесу. Натаниэль слишком долго находился не у дел и не мог справиться с новой ситуацией. Мне приходилось сражаться в одиночку. Черт возьми, я помню десятки случаев, когда он метал громы и молнии и грозил мне бог знает чем! Такой уж у него был характер. Но стоило ему выпустить пар, как он начинал рассуждать вполне здраво. Эти письма относятся к одной из сделок, которые я хотел провести, но Натаниэль не одобрял их. Но таких случаев было полно, я могу показать вам документы, если они еще сохранились в архивах.

– О какой сделке идет речь, сэр?

– Если вы не бизнесмен, то вряд ли поймете, – возразил Моттисфонт.

Стивен насмешливо скривил губы.

– Тоже мне, наука, – заметил он таким едким тоном, что Моттисфонта передернуло.

– Вот уж не думал, что Натаниэль посвящал вас в свои дела! – воскликнул он, сверкая глазами из-под очков.

Стивен засмеялся. Джозеф накрыл ладонью его руку.

– Тише, старина. Мы должны вести себя уважительно.

– Черт возьми, убери от меня свои лапы! – Стивен раздраженно стряхнул его руку. – Меня и так тошнит от той миленькой картины, которую тут изобразил Моттисфонт! Значит, ты в одиночку вел все дела, да? Умел управляться с моим дядей? Позволял ему выпустить пар? Я не позволю, чтобы какой-то слизняк унижал моего старика! Ты по сравнению с ним просто ничтожество, и сам это знаешь!

– Да как ты смеешь со мной так говорить? – Моттисфонт от возмущения даже начал заикаться. – Ты ничего не знаешь о моих отношениях с Натаниэлем! Ничего! Сам только и делал, что действовал ему на нервы, а других держишь за идиотов? Да я вел дела с Натаниэлем, когда ты еще пешком под стол ходил! Щенок!

– Эдгар! Стивен! – взмолился Джозеф, в отчаянии заламывая руки. – Ведите себя достойно! Что подумает о вас инспектор?

Стивен насмешливо фыркнул, а Хемингуэй возразил:

– О, не обращайте на меня внимания! Но если мистер Стивен Джерард так хорошо разбирается в делах, может, он расскажет нам, какую сделку не одобрил его дядя?

– Контрабанду, – ответил Стивен.

Моттисфонт вцепился в ручки кресла, словно хотел из него выпрыгнуть, но сразу же обмяк.

– Да, теперь я верю, что вы можете кого-нибудь зарезать, – пробормотал он дрожащим голосом.

– Ну, в этом вы никогда особо не сомневались, – парировал Стивен.

– Стивен, Стивен, придержи свой язык, иначе наговоришь что-нибудь такое, о чем будешь жалеть! А с твоей стороны это непростительно, Эдгар, просто непростительно!

– То, что говорю я, непростительно, а что несет твой милый племянничек – совсем другое дело? – усмехнулся Моттисфонт.

– Эдгар, ты не хуже меня знаешь Стивена. Я его не оправдываю. Но твоя реакция на дикое и нелепое обвинение в контрабанде… Стыдись, Эдгар! Разумеется, никому и в голову не придет, что ты можешь быть замешан в подобном! Мы же не герои каких-нибудь гангстерских фильмов, которых, увы, я много насмотрелся в свое время.

– Только теперь все на самом деле, – вставил Стивен.

– Перестань, Стивен! Я люблю шутки, но сейчас для этого совсем неподходящее время!

Инспектор, не спускавший глаз с Моттисфонта, произнес:

– Простите, что вмешиваюсь, джентльмены, но мне кажется, дело пойдет лучше, если я сразу проясню один момент. В настоящее время меня совершенно не интересует мистер Моттисфонт.

Смесь облегчения и нерешительности на лице Моттисфонта так позабавила Стивена, что он расхохотался. Джозеф поднял руку.

– Стивен, прошу тебя! Эдгар, как такое возможно?