После падения - Анна Тодд

Но Хардина рядом нет.

Дорога долгая. Я только в начале пути, но во мне уже поднимается беспокойство. Каждый маленький городок, мимо которого я проезжаю, заставляет меня чувствовать себя все более и более оторванной от дома, и в Сиэтле, скорее всего, будет еще хуже. Смогу ли я там устроиться или сбегу обратно в кампус CWU или даже домой к матери?

Смотрю на часы на приборной панели; прошел всего час. Кажется, он пролетел слишком быстро; странно, но от этого мне становится легче. Когда я смотрю снова, то понимаю, что еще двадцать минут проскочили как один миг. Чем я дальше, тем легче у меня на душе. Я не пытаюсь унять страх из-за того, что еду по темной незнакомой дороге. Я сосредоточена на будущем. Будущем, которое никто не может отнять у меня и никто не заставит меня от него отказаться. Останавливаюсь глотнуть кофе, перекусить и просто подышать свежим воздухом. Когда же из-за горизонта появляется половинка солнечного диска, я вглядываюсь в ослепительные желтые и рыжеватые блики, которые возникают вокруг, сочетаются друг с другом, украшая и освещая начало моего нового дня. Мое проясняется вместе с небом, и я начинаю подпевать Тейлор Свифт, постукивая пальцами по рулю, когда она поет о «проблеме его появления» – и я смеюсь совпадению в тексте песни с действительностью.

Когда я проезжаю знак въезда в Сиэтл, в животе порхают бабочки. Я это сделала. Тереза Янг теперь официально живет в Сиэтле и выстраивает свою жизнь в том возрасте, когда большинство ее друзей до сих пор пытаются разобраться, что же с этой жизнью делать.

Я смогла. Я не повторю маминых ошибок, не стану полагаться на других и не лишусь будущего. Конечно, мне помогали – и я благодарна за это, – но все это было для того, чтобы я перешла на новый уровень. У меня есть прекрасная стажировка, подруга и ее любящий жених, и машина, полная вещей.

У меня еще нет квартиры и… ничего нет, кроме книг, нескольких ящиков на заднем сиденье и работы. Но у меня все получится.

Все получится. Должно получиться.

Я буду счастлива в Сиэтле… Будет так, как я себе представляла. Все будет.

Миля летит за милей… и каждая секунда пути наполнена воспоминаниями, прощаниями и сомнениями.

Дом Кристиана и Кимберли даже больше, чем я ожидала по рассказам. С волнением подъезжаю к подъезду. Идеальные ряды деревьев, ухоженная живая изгородь вокруг дома, в воздухе пахнет какими-то неизвестными цветами. Паркуюсь рядом с машиной Кимберли, и перед тем как выйти, делаю глубокий вдох. Большая деревянная дверь украшена большим вензелем «V», и я хихикаю над пафосным узором.

Кимберли открывает дверь. Она удивленно приподнимает брови и смотрит туда же, куда и я.

– Мы не заказывали этот вензель! Клянусь: до нас здесь жила семья по фамилии Вермон!

– Да я ничего и не говорю, – только и отвечаю я, пожимая плечами.

– Знаю я, что ты думаешь: это ужасно. Кристиан, конечно, тщеславен, но даже он не стал бы такое делать.

Она постукивает по вензелю красным ногтем, и я снова смеюсь, после чего мы вместе заходим внутрь.

– Как доехала? Заходи, заходи, на улице холодно.

Я следую за ней в гостиную, откуда тянет теплом и вкусно пахнет камином.

– Хорошо… только долго.

– Надеюсь, мне не придется так далеко ездить больше, – она морщит нос. – Кристиан в офисе. Я взяла выходной, чтобы помочь тебе устроиться. Смит придет из школы только через несколько часов.

– Еще раз спасибо, что разрешила остановиться. Обещаю, что не останусь дольше чем на две недели.

– Да не беспокойся, смотри – ты теперь в Сиэтле! – восклицает она.

И я наконец полностью осознаю это: я действительно в Сиэтле!

Глава 70

– Как вчерашняя тренировка по кикбоксингу? – напряженно спрашивает Лэндон.

Он взваливает себе на плечо очередной мешок мульчи, отчего кривится и принимает довольно глупый вид. Когда он сбрасывает мешок на землю, то упирается руками в бока и говорит мне, театрально закатывая глаза к небу:

– Знашь, ты мог бы и помочь.

– Знаю, – отвечаю я. Я сижу на стуле в теплице Карен, закинув ноги на одну из деревянных полок. – Кикбоксинг нормально. Тренер оказался женщиной, так что все было довольно тупо.

– Почему? Потому что она надрала тебе корму?

– Ты имеешь в виду задницу? Нет, не надрала.

– Но все-таки что заставило тебя туда пойти? Я не советовал Тесс покупать этот абонемент, потому что ты не будешь его использовать.

Раздражаюсь оттого, что он назвал ее «Тесс». Мне это ни хрена не нравится. Ну, это всего лишь Лэндон, напоминаю я себе. Из всего, о чем мне стоит беспокоиться, Лэндон – самая меньшая из проблем.

– Потому что я был в ярости и чувствовал, что хочу переломать в этой долбаной квартире всю мебель. Поэтому, когда я заметил купон, после того как вытащил один из ящиков комода, то сразу схватил его, обулся и побежал в зал.

– Ты переворошил все полки? Тесса тебя убьет…

Он качает головой и садится на гору мешков мульчи. Не понимаю, зачем он согласился помогать своей маме перетаскивать всю эту хрень.

– Она не увидит… это больше не ее дом, – напоминаю я ему, пытаясь сохранять спокойствие.

Он виновато на меня смотрит.

– Жаль.

– Да, – вздыхаю я. Не могу даже придумать остроумный ответ.

– Мне трудно понять, зачем тебе страдать без нее, если ты можешь быть там с ней, – говорит Лэндон после нескольких минут молчания.

– Пошел ты! – Я наклоняю голову к стене и чувствую, как он на меня смотрит.

– Это совершенно бессмысленно, – добавляет он.

– Для тебя.

– И для нее. И для всех.

– Я не должен никому ничего объяснять, – отрезаю я.

– Тогда почему ты здесь?

Вместо ответа я оглядываю теплицу; действительно, что я тут делаю?

– Мне некуда больше идти.

Неужели он думает, что я не тоскую по ней каждую секунду? Что мне не хочется быть с ней вместо того, чтобы торчать тут с ним?

Лэндон искоса смотрит на меня.

– А как же твои друзья?

– Ты имеешь в виду тех, кто подсунул Тессе наркоту? Или тех, кто подставил меня, когда рассказал ей о нашем пари? – спрашиваю я, загибая пальцы. – Или, может быть, тех, кто постоянно пытается залезть к ней в штаны? Продолжать?

– Думаю, не стоит. Из этого я могу сделать вывод, что у тебя отстойные друзья, – отвечает Лэндон неприятным голосом. – Так что же ты собираешься делать?

Решив, что мир лучше, чем братоубийство, лишь пожимаю плечами.

– То же, что и сейчас.

– Значит, будешь болтать со мной и хандрить?

– Я не хандрю. Я делаю то, что ты мне сам говорил, и совершенствуюсь, – издевательски отвечаю я, изображая пальцами кавычки. – Ты разговаривал с ней после отъезда?