Махабхарата. Рамаяна - Коллектив авторов

Спасая супругу великого Рагху потомка.

Лесистой горою Самрочаной храбрый Кумуда

Владеет, и войско с собою привел он оттуда.

О Равана, тот, за которым твои супостаты

Престрашные с виду шагают, косматы, хвостаты,

Воитель по имени Чанда, свирепый, всевластный,

Смельчак, предводитель дружины своей разномастной.

Он двинуть надеется тьмы обезьян красно-медных,

И черных, и желтых - на Ланку, при кликах победных,

И в бездну морскую обрушить останки твердыни.

Так Ланке твоей удалец угрожает в гордыне.

Другой, желто-бурый, гривастый, как лев, не мигая,

Взирает на город, очами его обжигая.

И кажется, будто не выстоит, испепелится

Внезапно объятая пламенем наша столица.

Живет этот Рамбха в лесах, расцветающих пышно,

В том крае, где горы вздымаются - Сахья и Кришна.

Сто раз по сто тысяч быков обезьяньего рода

Собрал он и уйму полков сколотил для похода!

Ужасные ратники Рамбхи свирепой осанкой

Свою изъявляют готовность разделаться с Ланкой.

А этот, ушами прядущий, зевающий гневно

Храбрец обезьяний, встречающий смерть повседневно,

Бестрепетный воин, исполненный бранного пыла,

Что рать приучил не показывать недругам тыла,

Что скалится, великосильный, не ведая страха,

Как палицей, крепким хвостом ударяя с размаха, -

Достойный Шарабха. От века владеет он чудной

Горой под названьем Салвейа, как царь правосудный.

Несметную силу привел он, поставив под стяги

Четыреста раз по сто тысяч ревущих в отваге

Своих обезьян, что зовутся «лесные бродяги».

О раджа! Кто блещет в кругу предводителей рати,

Как Индра могучий в кругу небожителей братьи,

И, словно литаврами, ревом своим непрестанным

Скликает ветвей обитателей к подвигам бранным?

Вожак обезьян громогласный, рыкающий дико

Панаса, прекрасной горы Париятра владыка.

Одних воевод пятьдесят сотен тысяч привел он,

Да каждый - с полком и безмерной решимости полон!

Чье войско - второй океан, сотрясаемый бурей?

Как звать полководца, что ростом подобен Дардуре

И рать озаряет, блистая, как солнце в лазури?

О царь, пред тобою воитель, чье имя Вината:

Из Вены, реки благодатной, испил он когда-то.

При нем шестьдесят сотен тысяч бегущих вприскочку,

Ужасных в строю и подобных быкам - в одиночку.

Помериться силой тебя вызывает Кратхана,

Ведущая уйму полков и дружин обезьяна.

Не ставя своих ни во что, гордосильный Гавайя

К тебе приближается, ярости волю давая.

Могучее тело его поросло красномохрой

Косматою шерстью, как будто окрашено охрой.

И семьдесят раз по сто тысяч скликает он к бею,

И Ланке грозит, упоенный своей похвальбою».

Прежде чем начать сражение с Раваной, великий Рама посылает к нему послом Ангаду. Отважный сын Валина взвивается в воздух и переносится через крепостные стены. Став перед Раваной, он передает ему мудрое предостережение добродетельного царевича Кошалы. Если Равана покорно вернет прекрасную царевну Митхилы, будет пощажен и Равана и город. Если нет - предводитель ракшасов падет в бою, Ланка будет разорена.

Равана охвачен неистовым гневом. Он приказывает схватить Ангаду. Отважный воитель стряхивает с себя приспешников Раваны и, сорвав золотую кровлю с его дворца, возвращается невредимый назад.

Мудрейшие из советников царя Ланки уговаривают Равану не упорствовать... Равана повелевает идти войной на сыновей Дашаратхи...

Но еще раньше, чем Равана отдал этот приказ, он решает сломить волю благородной жены Рамы. Он приказывает некоему ракшасу, сведущему в колдовстве, сотворить отрубленную голову Рамы, его лук и стрелы и показать Сите. Горестная царевна Видехи лишилась чувств. Затем она стала плакать и причитать над головою любимого мужа. В это время Равану позвали на совет полководцев, ушел и ракшас-колдун. И тут же голова Рамы и оружие исчезли. Достойная Сарама, жена Вибхишаны, сказала Сите: «Не плачь! Это был не Рама, а только лишь сотворенный его призрак. Вот видишь: едва ушел обладатель волшебной силы, и призрак растаял. Рама жив, вскоре войско его вступит в город. Не падай духом, много времени не пройдет, и мы увидим милых своих мужей!»

По велению Рамы войско разделяется на четыре части: отряд славного Нилы идет на приступ Восточных ворот, воины храброго Ангады - на осаду Южных ворот, Хануман и его могучее воинство должны войти в город с запада, Рама и Лакшмана - с севера. Остальное войско, с Сугривой во главе должно идти прямо на стены Ланки.

Гремят барабаны, трубят трубы, ревут раковины. Начался приступ. Воины пронзают противника стрелами, прокалывают пиками, рубят дротиками, крушат топорами и палицами... Обезьяны душат, царапают, кусают ракшасов... Туча пыли повисает над битвой, но вскоре сходит, ибо земля пропитывается кровью, покрывается телами раненых и убитых. Наступает ночь, но битва не затихает...

[НОЧНАЯ БИТВА] (Часть 44)

Внезапная мгла опустилась мертвящим покровом

На поле, что было повито закатом багровым.

Но в сумраке ночи, гасящей дыханье живое,

Вражда и победы желанье усилились вдвое.

Свирепые ратники в битве ночной, беспощадной

Сшибались, рубились, окутаны тьмой непроглядной.

«Ты - ракшас?» - «Ты - кто, обезьяна?» - во мраке друг с другом

Они окликались, мечами гремя по кольчугам.

В бронях златокованых демоны с темною кожей

На горы огромные в сумраке были похожи, -

Лесистые горы с обильем целебного зелья,

Где блеска волшебного склоны полны и ущелья.

На рать обезьянью, вконец ослепленные гневом,

Ужасные ракшасы лезли с разинутым зевом.

На ракшасах темных брони златокованы были,

Но войском Сугривы они атакованы были.

На древки златые знамен обезьяны кидались,

В коней, колыхавших густые султаны, вцеплялись.

В клочки разрывали они супротивные стяги,

Слонов и погонщиков грызли в свирепой отваге.

И стрелы, что были, как змеи, напитаны ядом,

Метали два царственных брата, сражавшихся рядом.

И ракшасов тьму сокрушили, незримых и зримых,

Опасные стрелы царевичей необоримых.

В ноздрях и в ушах застревая, взвилась крутовертью

Колючая пыль меж земной и небесною твердью.

Мешая сражаться, она забивалась под веки.

По ратному полю бежали кровавые реки.

Гремели во мраке мриданги, литавры, панавы.

Воинственных раковин слышался гул величавый.

Им вторили вопли пронзительные обезьяньи,

Колес тарахтенье, коней исступленное ржанье.

Тела вожаков обезьяньего племени были

Навалены там среди темени, крови и пыли.

Там ракшасов гороподобные трупы лежали,

И дротиков груды, и молотов купы лежали.

Земли этой, взрытой и кровью политой, дарами

Казалось оружье, что грозно вздымалось буграми.

Как будто земля, где цветов изобилье всходило,

Мечи и железные копья теперь уродила.

И тьмой грозновещей, как в день преставления света,

Кровавое поле сражения было одето.

И демоны Раму обстали во мраке кромешном

И тучами стрелы метали, смеясь над безгрешным.

Ужасные эти созданья ревели бурлящим

В ночи океаном, конец мирозданья сулящим.

Но выстрелил Рама из лука по их средоточью

Шесть раз - и пронзил он шестерку Летающих Ночью:

Свирепого Яджнашатру, брюхача Маходару,

И Шуку, и Шарану - смелых лазутчиков пару.

Весьма пострадал Ваджрадамштра, Алмазноклыкастый.

Почти без дыханья уполз Махапаршва, Бокастый.

Слал Рама в места уязвимые, без передышки,

Свои златоперые стрелы, как пламени вспышки.

Все стороны света, при помощи меткой десницы,

Мгновенно расчистил Владетель большой колесницы.

Лишь стрелы во мраке сверкали огня языками

Да грозные ракшасы гибли в огне мотыльками.

Сражения ночь озарялась обильным свеченьем,

Точь-в-точь как осенняя ночь - светляков излученьем: