Великорусские сказки Пермской губернии - Сборник Сборник

Отошли немного. Король поймал в руку майского жучка. (А Ваньку ругали в деревне: «Жучок»). Король и спрашивает: «А вот что, колдун! Отгадай, что у меня в руке?» — Ванька и говорит ему как будто про себя: «Ну, попался Жучок королю в руки!» — «Ну, молодец, колдун! Теперь испытывать тебя не буду!»

Наградил Ваньку, отправил с почетом. Выпустил купца и того наградил.

Сейчас денег много (у Ваньки). — «Пойти надо на родину, жить себе припеваючи!» — Идет дорогой, застигла его ночь в лесу. Думает: «Эх, попутчиков нет! Тоскливо идти одному!» — Только передумал, как раз двое идут навстречу. — «Здорово, братцы! Куда пробираетесь?» — «Да вот до деревнюшки бы надо добраться, да с дороги сбились!» — «Идем, я дорогу найду! Вы неладно пошли, пойдемте попутно!»

Шли, шли, устали: все не могут найти дорогу, которую им надо. Сели отдохнуть. У Ванькиных товарищев есть котелок, есть и на кашу пшено. Схватились, у всех троих спичек нет — развести огня. Ванька сглянул в сторону, смотрит: огонек. — «Ну-ка, товарищ, сходи-ка! Там кто-то ночует, возьми-ка огонька!»

Тот пошел; приходит, смотрит, сидит престарый-старый старичище и варит точно кашу. — «Бог помочь, дедушка!» — «Какой тебе Бог? Сказывай прямо, зачем пришел!» — «Дай, пожалуйста, нам огонька!» — «А скажи мне небылицу, дам огня! А скажешь быль, — из спины ремень вырежу, а из пяток по пряжке!» — Тот чё ни скажет, все быль. Вырезал ему из спины ремень, из пяток по пряжке, проводил без огня.

Тот идет и думает: «Чё же, неужели мне им сказывать, чего со мной было? — Нет, не скажу! Дай обману!» — «Ну! Ты чё там ходил? Да чё-то и без огня?» — «Да подошел — теплилась головешка; подошел — и потухла».

«Ну-ка, иди второй! Ты не счастливый ли?» — Второй подошел, и с ним то же случилось, что и с первым.

«У, чёрт вас побрал! Да что такое? Дай-ка я сам пойду!» — Подходит. — «Здорово, дед! Ты чего же нам огонька-то не даешь?» — «А вот скажешь небылицу, дак дам огня! А не скажешь, — из спины ремень, из пяток по пряжке!» — «Идет, старина! Только с уговором: если перешибешь мою речь, то у тебя — из спины ремень, из пяток по пряжке!» — «Ну, давай рассказывай!»

Начинает Ванька рассказывать: «Жили мы с отцом не бедно, не богато. Ну и услыхали, что за морем на мух скота меняют. Вот мы с отцом вышли на улицу с двумя мешками, давай ловить мух. Полнешеньки мешки оба наловили каких-нибудь минуты в две. — На чем ехать? Корабля нет! — Сели в старое корыто, в бездонное, поехали. Приехали за море, давай менять: на каждую муху по быку дали нам. — Как их перевозить? — Я и придумал: схвачу быка, размотаю, перешвырну на тот берег, откудова приехали. Всех перешвырял.

Остался один бык Бурище. Посадил батьку на спину, кричу: «Держись за рога!» — Схватил за хвост, мотал, мотал, а из рук не выпустил; он с нами и перелетел. Вот и давай с батькой их всех прикалывать. Закололи, у нас мяса-то никто и не берет.

У меня триста лет тому назад дядя умер. С того свету мне записочку и прислал: «Милый племянничек, все мы босиком на том свете ходим — кожи нет!» — Запрягли с батькой лошаденку, наклали кожи, поехали на тот свет. Приехали, кожи с барышом все продали; одна только с дыркой осталась, не взяли.

Батьку там оставил журавлей пасти, а сам стал слушаться на землю. — А как, думаешь, слушался? — Взял да кожу-то на ремешки и изрезал. Стал спускаться. Ну, версты три эдак и не хватило ремешка до земли. Я так три года и висел.

По моему счастью, мужик пшеницу веет: мякина кверху и летит. Я стал ловить да веревку вить. Свил, стал по этой веревке спускаться. Веревка оборвалась, я бултых в болото, по самую шею и увяз. Опять пять лет в болоте-то и сидел.

Утка на моей голове гнездо свила и сидит, цыплят выводит. Подбежал волк, хвать утку. Я изловчился, да его за хвост. Как ухнул, он меня и вытащил из болота. Я его хлоп! Убил. Разрезал брюхо, в нем громаднейший ящик. Открыл его, в нем шкатулка. Я и шкатулочку открыл, там записочка лежит; в ней написано, что будто бы твой дед моему деду должен вечно оброки платить».

Старик соскочил: «Стой! Врешь!» — «А, старина! Попался! На что же ты речь-то мою перешиб?» — Вырезал ему из спины ремень, из пяток по пряжке. Взял огня, стал варить кашу.

74(71). СКАЗКА О ДЕВКЕ (Разбойники и девица)

Записал М. Аликин

Жил-был старик со старухой. Однажды они уехали в гости, а девку оставили дома. Она сходила по свою подружку. Когда они стали прясть, у одной веретено пало в голбец.Она пошла в голбецпо веретено и увидала: там лежит мужик с ножом. Она испугалась, ничего не сказала подружке.

Вдруг наехали разбойники. Они взяли косы. Разбойники стали набиваться в окна, а они их и косят — кому отчекутногу, кому руку, кому ухо, кому голову. Победа стала на разбойниках. Они тотчас склали умерших и уехали домой.

Через несколько дней приехали старик со старухой. Они все рассказали.

Через несколько дней приехали свататься эту девку. Старик и старуха согласились скоро, потому что они (сваты) шибко богаты. Они ее и увезли домой.

Привезли домой и посадили их за стол вместе с женихом. Она хлебнула щи — ей попала человеческая рука; она ее бросила под стол, а кошки ее и съели.

Вышли из-за стола. Время было к вечеру. Они легли спать. А девка говорит: «У меня брюхо болит». — Жених привязал ее за веревку, она спустилась под окно. А под окном лежали козы. Она связала козе за рога, а жених и дергает за веревку; а коза и говорит: «Не я».

А девка легла в озеро и в рот взяла дудку. Потом, через несколько дней, она убежала домой и полезла на вышку.

Разбойники говорят: «Хоть она и не попала, то мы поедем, созовем их на пир». — Приехали разбойники и кланиваются девкиному отцу и матери.

Девкина мать пошла на вышкупо одежду и увидала в куделесвою дочь. А дочь и говорит: «Родимая моя мать! Почто вы меня отдали к разбойникам?» — Девкина мать ушла в деревню и известила соседям: «Идите бить разбойников!»

Идут мужики в избу к ним — кто с топором, кто с веревкой. А жених их и спрашивает: «Куда вы? На жениха поглядеть?» — Когда разбойники вышли из-за стола, то мужики связали их веревками и повезли их туда, где у них дом. А дом-то у них был на острове.

Подъезжая к ихомудому, из дома стали убегать — кто куда может, и все разбежались в разные стороны. Только остался один их атаман; у него глаза были — один медный, а другой оловянный.

Они посадили этого атамана на ворота и стали стрелять в него. В первый раз стрелили и попали атаману в медный глаз. А во второй — попали и в оловянный. И расстреляли его в хохолки.

А деньги — сколь могли увезти, увезли, а дом сожгли. И теперь живут очень зажиточно.

75(37). МЕДВЕДКО, ИЛИ ПОСТОЯЛЫЙ МЕДВЕДЬ

Рассказал Е. С. Саврулин

В дальних Сибирских краях, в темных лесах дремучих (было в старину это) селения были очень редко. В одном месте станция была 80 верст. Было трудно проезжать ямщикам эту станцию.

Один старичок со старушкой задумали выстроить дом на середине в восьмидесяти верстах. Старик изобрал удобное место, начал строить дом на речке. Только успел поставить небольшую избу, ямщики приезжают. — «Пусти, брат, дедушка, нас покормить». — «Да ведь у нас еще, брат, и припасов-то никаких нету: только начинаем строить!»

Начинает жить. Год от году начинает богатеть. Семейство у него было только — старик да старуха; им уже было лет 60 от роду. И разбогател он сильно от постоялова.

Зазнали об этом разбойники, шайка; задумали ограбить старика. — «Как приловчимся к старику? У него постоянно народ!» «Да нужно так сделать нам: купить обмундированье станового пристава, всей полной стражи генерала-губернатора, подобрать такую шайку человек 12; объяснить старику: изобрать ловкое время к ночи».

Вдруг пыхстановой пристав в квартеру старика. Ямщиков было полно. Заезжает на двор на тройке, заходит и в избу. «Здравствуйте, старики!» — «Милости просим, Ваше Благородие». — «А кто хозяин дому?» — «А я, батюшка!» — «Вы грамотные?» — «Никак нет!» — «Дак вот вам я привез бланку, дайте прочитать ямщикам!» — «Да потрудитесь сами, Ваше Благородие! Вы ведь люди-то благородны и не обманете!» — «Да, да, дедушка! Я назначаю вам число — через трои сутки — очистить комнаты, чтобы не было никого. Проезжает губернатор, и была бы ему квартера!» — «Батюшка, ведь мы и готовить-то не умеем!» — «А ничего ему не нужно — один самовар!»