Певерил Пик - Вальтер Скотт

— Любезный Топэм, — сказал Бриджнорт, — вы можете теперь отложить дальнейший допрос, ибо он только утомит и затруднит память королевских свидетелей.

— Вы ошибаетесь, мистер Бриджнорт, вы совершенно ошибаетесь. Напротив, от этого они приучаются всегда быть начеку, словно борзые на своре.

— Пусть будет так, — сказал Бриджнорт со своим обыкновенным равнодушием, — но теперь этот молодой человек берется под стражу по моему предписанию за то, что он напал на меня при исполнении моей должности мирового судьи и намеревался освободить задержанное на законном основании лицо. Разве вы не слышали выстрела из пистолета?

— Слышал и готов в этом присягнуть, — подхватил Эверетт.

— Я тоже, — сказал Дейнджерфилд. — Когда мы обыскивали погреб, я услышал что-то похожее на пистолетный выстрел, но подумал, что это хлопнула длинная пробка из бутылки канарского, которую я раскупорил, чтобы посмотреть, не запрятаны ли в ней какие-нибудь поповские реликвии.

— Пистолетный выстрел! — воскликнул Топэм. — Да ведь из этого может выйти ещё одно дело сэра Эдмондсбери Годфри. Да ты настоящее отродье старого красного дракона! Ведь он бы тоже не подчинился предписанию палаты, если б мы не захватили его врасплох! Мистер Бриджнорт, вы мудрый судья и достойный слуга государства. Дай бог, чтоб у нас было побольше таких протестантов и мировых судей. Как вы думаете — забрать мне этого молодчика вместе с его родителями или оставить его вам для вторичного допроса?

— Мистер Бриджнорт, — сказала леди Певерил, несмотря на попытки рыцаря прервать её речь, — ради бога, ради вашей любви к детям, которых вы потеряли, или к вашей дочери, не мстите моему несчастному мальчику! Я прощу вам всё — горе, которое вы нам причинили, все те страшные бедствия, которыми вы нам грозите, только не будьте жестоки к человеку, который никогда не мог вас обидеть! Поверьте, что, если вы будете глухи к рыданиям отчаявшейся матери, тот, чей слух отверст для всех страдальцев, услышит мои просьбы и увидит дела ваши!

Страдания и слезы леди Певерил, казалось, потрясли всех присутствующих, хотя большая их часть слишком привыкла к подобным сценам. Никто не произнес ни слова, когда она умолкла и обратила на Бриджнорта блестящие от слез глаза с той мучительной тревогой, какую испытывает всякий человек, ожидающий ответа, от которого зависит его жизнь. Даже твердость Бриджнорта поколебалась, и он с дрожью в голосе сказал:

— Видит бог, сударыня, я желал бы утолить скорбь вашу, но это не в моих силах, и я могу только советовать вам уповать на провидение и не роптать. Что до меня, то я всего лишь бич в мощной деснице, и от неё одной зависят его удары.

— Подобно тому, как мною и моим чёрным жезлом распоряжается английская палата общин, — сказал мистер Топэм, чрезвычайно довольный этим сравнением.

Джулиан рассудил, что настало время сказать что-нибудь в свою защиту, и как можно хладнокровнее проговорил:

— Мистер Бриджнорт, я не оспариваю ни вашей власти, ни предписания этого джентльмена…

— В самом деле? — перебил его Топэм. — Что ж, молодой человек, я не сомневался, что мы быстро вас образумим!

— Итак, если вам угодно, мистер Топэм, — сказал Бриджнорт, — мы устроим дело следующим образом: завтра утром вы отправитесь в Лондон, забрав с собою сэра Джефри и леди Певерил, а чтоб они могли путешествовать прилично их званию, вы позволите им ехать в их собственной карете под надёжною охраной.

— Я поеду с ними сам, — сказал Топэм. — Дербиширские дороги очень дурны для верховой езды, и к тому же у меня устали глаза от этих унылых холмов. В карете я смогу спать так же крепко, как если бы я был в палате общин, когда мистер Бозербрейнз произносит свои речи.

— Вам полезно будет отдохнуть, мистер Топэм, — отвечал Бриджнорт. — Что же до этого молодого человека, то я сам о нём позабочусь и привезу его с собой.

— Надеюсь, мне не придется за это отвечать, почтенный мистер Бриджнорт. Ведь предписание палаты распространяется и на него, — сказал Топэм.

— Почему? Он задержан всего лишь за нападение с целью отбить арестованного, и я советую вам не связываться с ним, если у вас нет охраны посильнее, — сказал Бриджнорт. — Сэр Джефри теперь стар и немощен, тогда как этот юноша в расцвете сил, и на его стороне вся буйная молодёжь этой округи. Когда вы поедете через графство, здешние кавалеры наверняка попробуют его освободить.

Топэм смотрел на Джулиана, как паук смотрит на осу, случайно попавшую в его тенета, — он хочет её схватить, но не смеет.

Джулиан ответил на это сам:

— Не знаю, для чего вы нас разлучаете, мистер Бриджнорт, но я желал бы разделить участь своих родителей и даю вам честное слово, что, если вы оставите меня с ними, я не стану замышлять ни своего бегства, ни их освобождения.

— Не говори этого, Джулиан, — возразила леди Певерил, — оставайся с мистером Бриджнортом; сердце подсказывает мне, что он не желает нам столько зла, как можно заключить из его грубого поведения.

— А я говорю, что между дверьми моего отчего дома и вратами ада нет на земле другого такого злодея! — сказал сэр Джефри. — И я для того только хочу освободить себе руки, чтоб снести с плеч эту седую голову, которая одна замыслила зла больше, чем весь Долгий парламент.

— Молчи! — вскричал ревностный чиновник. — Твой грязный язык недостоин произносить слово «парламент». Джентльмены, — добавил он, обращаясь к Эверетту и Дейнджерфилду, — вы должны это засвидетельствовать.

— Засвидетельствовать, что он поносил палату общин? Черт побери, я готов! — сказал Дейнджерфилд. — Будь я проклят, если это не так.

— Разумеется, — согласился Эверетт. — Когда он говорил о парламенте, он оскорбил также и палату лордов.

— Вы, жалкие негодяи, которые живут ложью и питаются клятвопреступлением, неужто вы станете перетолковывать в худшую сторону мои невинные слова, едва они успели слететь с моих уст? — сказал сэр Джефри. — Так знайте же, что государство уже устало от вас, и если англичане когда-нибудь образумятся, то тюрьма, цепи, позорный столб и виселица будут достойной наградой для таких подлых кровопийц. А теперь, мистер Бриджнорт, вы со своей братией можете делать всё, что вам угодно; я не скажу более ни слова, пока буду в обществе подобных мошенников.

— Быть может, сэр Джефри, вам следовало бы пораньше принять это спасительное решение, — отвечал Бриджнорт. — Язык человеческий мал, но он навлекает большие беды. А вы, мистер Джулиан, потрудитесь идти за мною без споров и сопротивления; вы сами знаете, что у меня есть средства вас принудить.

Джулиан слишком ясно видел, что ему остается только повиноваться превосходящей силе; однако, прежде чем выйти из комнаты, он опустился на колени перед отцом; и старик со слезами на глазах напутствовал его в следующих энергических выражениях: