Адептус Астартес: Омнибус. Том I - Энди Смайли

— Продолжаем движение. Брат Милитор, держи позицию и прикрывай нас сзади.

— Так точно, брат-сержант.

— С тобой останется брат Курзон, — добавил Аланий.

— Это мудрое решение, — Волдон повернулся к двоим космодесантникам, облаченным в красный и костяной доспехи, стоявшим плечом к плечу. — Вы будете ожидать моего приказа. Следите за этим коридором и удерживайте его. Ближайшая известная нам выводковая камера находится за пределами этого корабля, но мы все равно в основной зоне обитания генокрадов. Я не оставлю наш тыл без прикрытия.

— Понял, брат-сержант, — сказал Милитор.

Раздался грохот, и скиталец затрясся. С труб на потолке опали хлопья ржавчины. Массивные тела терминаторов поворачивались на твердо стоящих ногах, пока они осматривали потолок и стены. Толчки продлились около двадцати секунд, за ними последовали скрежет металла о металл и звуки столкновения тяжелых предметов. Постепенно стихли и они.

— Что это было? — спросил Азмаэль.

— Аналог землетрясения, присущий скитальцам, — ответил Волдон.

— Семь баллов по шкале Мьеллина, — добавил Кластрин.

— Именно так, — сказал Нуминистон.

— Агломерация нестабильна. Наша бомбардировка, похоже, изменила расходонапряженность, — сказал Кластрин. — На каком-то из участков скитальца гравитация настолько мала, что ее почти нет. Но формируемые активными грав-пластинами гравитационные колодцы неравномерно притягивают освободившуюся массу. Скиталец распределяет ее периодическим движением частей, которые занимают положение в зависимости от различий в их собственных гравитационных полях и плотностях. Все это усиливает резкое движение материалов, ставших частями скитальца. Еще одна из потенциальных опасностей.

— Они еще повторятся, — сказал Эскерион.

— Это более чем возможно, брат, — ответил Кластрин.

— Еще одна причина продолжить движение — выполнить нашу задачу и быстро покинуть это место, — сделал вывод Волдон. — Братья, следуйте за мной!

Отряд длинной колонной прошел дальше по коридору, высматривая какие-либо следы врага. Они оставили Милитора и Курзона в одиноком свете ламп их брони.

Десантники добрались до шахты без происшествий, не увидев по дороге ничего, кроме ныли и призрачной пустоты. Волдон следил за лентой картографии и датчиками движения на дисплее. По мере продвижения отделения оборудованию удавалось лучше распознать ближайшее окружение и придать четкость наносимым на карту коридорам. Ауспик не обнаруживал движения, кроме собственного сигнала разведывательной команды, показанного на карте. Каждый член отряда был отображен соответствующим его принадлежности мигающим символом — черепом во вспышке, каплей и кубком или черепом и шестерней Марса. Далеко в конце коридора мерцали значки Милитора и Курзона. Жизненные показатели и изображения со встроенных в доспехи пикте- ров скопились на левой стороне визора. Ритмичные щелчки рад-счетчика были подобны метроному, отслеживающему их продвижение.

Волдон шел медленно, но не прикладывал к этому усилий. Огромная масса терминаторской брони перемещалась с помощью собственной двигательной системы. Несмотря на его увеличенный размер, для перемещения в терминаторском доспехе требовалось ненамного больше усилий, чем в обычном. Тактическая броня дредноута была громоздкой, но не мешала Волдону. Он легко дышал, наполняя шлем звуком движения воздуха. Сейчас он вообще воспринимал лишь звуки: щелчки рад-счетчика, ровные тяжелые шаги, жужжание моторов и тихий гул генератора за спиной. Сенсорий доспеха был намного более сложным, чем в обычной силовой броне, и наполнял дисплей шлема и разум информацией об окружающей территории. Сержант чувствовал броню как собственную кожу, но лишенную чувствительности, как бы отделенную от тела, — будто он носил плащ, сшитый из своей тени. К этой двойственности ощущений трудно было привыкнуть. Сенсоры доспехов пытались охватить всё, но, как ни парадоксально, могли создать достаточно опасный эффект изоляции. Облаченный в такую броню мог впасть в подобие транса, потеряв бдительность от ощущения защищенности и утробных шумов механизмов доспеха, и не замечать смертельной опасности, пока не станет слишком поздно.

Несмотря на всю сложность сенсория, вид из зрительных устройств терминаторской брони был довольно ограниченным. Боковое зрение сужалось из-за краев капюшона доспеха и наплечников. Угол поворота головы также был небольшим. Волдон не смог бы посмотреть далеко вверх или вниз, не наклоняя тела. Его пластрон и именная пластина, из которых состоял нагрудник, стесняли подобные движения. Конечно же, десантник не мог увидеть, что происходит за спиной, не повернувшись полностью. Камеры членов отделения давали бесценный альтернативный взгляд на окружающее.

На открытом поле боя все это не имело большого значения, но в тесных пространствах космических кораблей могло привести к гибели. К счастью, керамит и бронепласт, скрывающие тело Волдона, защищали от большинства орудий. Братьям, облаченным в тактическую броню дредноута, приходилось постоянно поддерживать высокий уровень ситуационной осведомленности. Сражаться в таких условиях было тяжело даже сверхлюдям Адептус Астартес. Терминаторскую броню носили лишь ветераны, и вовсе не только из-за того, что она была своего рода почетным знаком отличия. Для тех, кто облачался в такой доспех, неопытность могла быть настолько же убийственной, как и прямое попадание из лазпушки.

Из темноты появился широкий дверной проем. В лучах света костюмов плясали мерцающие пылинки. Новадесантники и Кровопийцы выдвинулись веером из-за спины сержанта. Волдон приблизил карту, мысленно выбрал значки братьев Астомара, Эскериона и Тараэля и задал им новые позиции. Он подтвердил программные команды, отправив информацию обоим отделениям. Все это заняло лишь мгновение, мысли неслись из разума в разъемы черного панциря, а затем в когитаторы доспехов всего отряда. Братья-ветераны молча приступили к исполнению. Палуба затряслась, когда они прошли мимо.

— Запрашиваю доступ к данным камер твоего отделения, сержант-ветеран Аланий.

— Доступ полностью открыт, кузен.

Голос Алания был звучным, таким же совершенным, как и его внешность, но в манерах сержанта Кровопийц сквозило высокомерие, которого Волдон не одобрял.

После оповещения в воксе в шлеме Волдона появилось еще пять квадратных пиктов. Принадлежащие его отделению картинки уменьшились, чтобы впустить новые. Из глаз трех космодесантников у двери он видел двадцатиметровую комнату с высоким потолком. В ее центре располагалась огромная квадратная дыра со сторонами по семь метров.

— Брат Астомар, брат Тараэль, осмотритесь слева направо.

Терминаторы подчинились, поворачивая тела и обводя комнату глазами-авгурами. Волдон смотрел, как лампы освещают остатки механизмов, встроенных в стены. Один из углов превратился в металлическую волну, которая никогда не ударится о берег, — последствия столкновения во время присоединения к скитальцу.

Изучив комнату более подробно, сержант понял, что Эскерион был прав, — это место когда-то было грузовым лифтом. Двери, подобные той, через которую они пришли, были установлены в трех стенах из четырех. От четвертой стены налево уходил короткий коридор, отмеченный грязными полосами, предупреждающими об опасности. Он почти наверняка вел к внешней шлюзовой камере.

Волдон смотрел, как огни двигаются туда-сюда, вспыхивая яркими пятнами на мертвых стенах. Каждое пятно окружал менее яркий ореол, а в нем…

— Стой! — сказал Аланий. — Брат Тараэль, вертикально вниз, двадцать градусов.

Тараэль слегка наклонился вперед, и полный луч его лампы осветил лежащую на полу фигуру.

— Видишь это, брат Волдон? — спросил Аланий.

— Да, труп.

— Член команды. Прикройте меня.

Не дожидаясь ответа, Аланий с шумом прошагал в комнату с лифтом. Волдон выругался про себя. Это был безрассудный поступок, такой же безрассудный, как поведение этих чертовых Рыцарей Крови на Бесславной. Сержант укорял себя, что не послушал своего собственного предупреждения Гальту, и решил в дальнейшем вести себя с другим сержантом более жестко. Остановить его сейчас, посреди действия, было бы тяжелым оскорблением от брата того же звания, несмотря на то что Волдон был назначен командиром.

Сержант посмотрел на датчик движения. На нем не было сигналов, и раздраженный Волдон последовал за Кровопийцей в комнату лифта.

Вблизи повреждения от столкновения выглядели серьезнее. Новадесантник посмотрел налево, проверяя, закрыт ли шлюз. Двери были настолько помяты, что вряд ли вообще заслуживали своего названия. Разрывы образовали рваные металлические губы, сморщившиеся над круглыми темными дырами. Что бы ни примыкало к кораблю внутри скитальца, оно закупорило разорванный шлюз, удерживая разреженную атмосферу.