КПСС у власти - Николай Николаевич Рутыч-Рутченко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Тезисы Политбюро были подготовлены декретом Совнаркома от 1 января 1929 года о создании большой группы совхозов-гигантов, в порядке подготовки «наступления на кулака» и обеспечения государства минимумом необходимого зерна. В то же время, в феврале крестьянству и рабочим был навязан второй заем индустриализации, насильнораспространенный с «громадным успехом» среди населения. Зимой 1928–1929 гг. в деревне с еще большим усердием применялись «чрезвычайные меры», все больше и больше напоминая собой подразверстку периода военного коммунизма. Уже в эту зиму десятки тысяч крестьян, пытавшихся оказать сопротивление чрезвычайным мерам и прятавшие хлеб, были арестованы, их имущество конфисковано и первые многочисленные партии «кулаков» прибыли на лесоразработки в различные районы Дальнего Севера.
Политическое лицо «объединенной оппозиции» вырисовывается со всей ясностью летом 1929 года, когда целый ряд лиц, принадлежавших к ней, увидел в новой сталинской политике «шаг влево», приветствовал возвращение к временам военного коммунизма и захотел любой ценой снова занять свое место в политической бюрократии. В ноябре 1929 года Троцкий справедливо писал, что «левое крыло, с платформы которого были скопированы главные черты нового пятилетнего плана, осталось под градом репрессий и клеветы». Действительно, в области политической борьбы за власть Сталин вовсе не собирался уступать своим противникам, но, переняв их программу в области экономической и по отношению к крестьянству, он построил золотой мост для возвращения в партию большинства сторонников Троцкого, обусловив это возвращение полным и категорическим отказом от «организационного закрепления» их фракционных групп.
В июле 1929 года такие видные троцкисты, как Преображенский, Смилга, Радек, Серебряков и Дробнис, публично объявили о своем разрыве с Троцким ради «права на участие в строительстве» по пятилетнему плану. Через несколько недель за ними последовали «уральцы» — Белобородов, Мрачковский, Иван Смирнов. Даже самые упорные — Н. Муралов, Раковский, Сосновский, В. Косиор выразили свое полное согласие с политикой наступления на кулака и с пятилетним планом, опасаясь лишь, что в будущем Сталин снова повернет, сделает «зигзаг вправо».
Допуская бывших членов троцкистской оппозиции на хозяйственную работу, используя их (так, например, всей тяжелой промышленностью, оставляя лавры «наркомтяжпрому» Орджоникидзе, руководил фактически с 1930 года Ю. Пятаков), Сталин в то же время беспощадно расправлялся с теми, кто пытался сохранить организационные формы троцкистских групп. Уже летом 1929 года видный троцкист из ГПУ Блюмкин, бывший левый эсер, убийца Мирбаха, исчезнувший в 1918 году, с тем, чтобы сделаться видным сотрудником ЧК, был расстрелян только за то, что во время одной из своих секретных миссий за границей, видимо, имел встречу с Троцким в Константинополе.
Если поворот в политике 1929 года де-факто сблизил Сталина с троцкизмом, программу которого он принял, то он означал и окончательный разрыв с правыми. Начиная с января 1929 года Бухарин, хотя и остающийся в высших органах партии, после опубликования Троцким его тайных переговоров с Каменевым, в «Бюллетене оппозиции», выходившем в Берлине, живет под пистолетом. Сталин медленно расправляется с правой оппозицией. С этого времени «Правда» непрерывно нападает на своего редактора, напоминая события еще 1918 года, когда Бухарин, будучи «левым коммунистом», разошелся с Лениным по вопросу о Брест-Литовском мире. Видимо у Бухарина, несмотря на отсутствие организационных способностей и склонности к «аппаратческой» работе, был еще значительный авторитет в партии и опора в ГПУ, что и обусловило его сравнительно медленное падение. Из разговора Каменев-Бухарин известно, что первоначальна правых поддерживали Ягода и Трилиссер, фактически руководившие ГПУ под прикрытием имени Менжинского, к этому времени ставшего почти совершенно невменяемым от злоупотребления наркотиками. Нам не известно, когда именно и при каких обстоятельствах Ягода перебежал в лагерь Сталина, но совершенно очевидно, что последнему пришлось потратить немало усилий и времени, чтобы к осени 1929 года сместить Трилиссера, поддерживавшего правых, и заменить его Месснером. Только тогда, когда Трилиссер был убран, произошла окончательная расправа с правыми: Угланов, Котов и другие бывшие лидеры Московской организации капитулируют и признают теперь публично свои ошибки. В ноябре 1929 года Бухарин выводится из Политбюро, вслед за ним, летом 1930 года на XVI съезде, — Томский. Рыков остается еще на своих постах на короткое время, но и его судьба предрешена — в начале следующего года Молотов заменяет его на посту председателя Совнаркома. В конце ноября, вслед за группой Угланова, Бухарин и Рыков, правда очень осторожно и с оговорками, признают свои ошибки. Таким образом, Сталин становится окончательным победителем во внутрипартийной борьбе.
21 декабря 1929 года с большой помпой в печати происходит чествование Сталина ко дню его пятидесятилетия. Как по сигналу, вся печать признает его вождем Коминтерна, ЦК, партии. Тогда же выходит сборник статей в его честь. Авторы — Калинин, Ворошилов, Орджоникидзе, Каганович, Куйбышев, Микоян, Енукидзе, Бубнов и другие провозглашают непогрешимость вождя. В истории партии начался новый этап, — время единоличной диктатуры Сталина.
Часть четвертая
Глава 30
Диктатура Сталина и коллективизация
Бесспорно, самой сильной стороной Сталина было умение видеть реальность настолько хорошо, что когда политика подводила его к пределу, за которым стояла возможность обвала, он всегда вовремя останавливался и начинал отступление. Иногда, в тяжелой для себя обстановке, он умел затаивать ненависть и прятать свое несогласие, внешне примиряясь с людьми и силами, которые он считал в данный момент слишком для себя опасными.
Так, он покорно ушел из Царицына, непрерывно предпринимая попытки примириться с ненавистным ему, но всесильным в то время председателем Реввоенсовета, которого поддерживал Ленин. Он сумел тогда удовлетвориться третьестепенным постом комиссара при командукре Антонове-Овсеенко, съехав в комиссарской иерархии ниже Шляпникова, Лашевича, Гусева, Аралова и многих других (не говоря уже о Троцком, Рыкове и Зиновьеве).
Так же покорно позже он поддакивал Каменеву и Зиновьеву в их борьбе с Троцким. Зажатый между этими, несравненно более блестящими, чем он, людьми, он разыгрывал скромного, всего лишь несколько грубоватого простака, на которого совершенно напрасно напал в своем завещании, находившийся в «раже» из-за своей болезни, оторвавшийся от работы и партии Ленин.
Почти таково же было его поведение между XIV и XV съездами, когда Сталин, не видя для себя никакой другой готовой уже опоры, кроме правых, патетически восклицал, что он не выдаст, не даст пролить крови своего «друга» Бухарина. Он ждал до 1928 года, чтобы отомстить своему «другу» за его несколько небрежное отношение к теоретическим знаниям будущего «основоположника марксизма». Он вылил всю ненависть и зависть, которые он
